Цивилизация
Люди друг на друга очень похожи: вот, например, большинство ходит в магазин, а если кто и не ходит — бабка, например, столетняя или инвалид-неврастеник, четвертый год лежащий лицом к стене от невыносимости бытия, – так все равно почти что даже и ходит. Ценами всякое живое существо интересуется. Дети даже.
А потому эта бабка, слепая почти, обязательно спрашивает у своей внучки, перевалившей через полтинник:
— И сколько ж свекла сейчас стоит?
— Девять рублей килограмм, — отвечает та автоматически.
— Ох, — говорит ей бабка в ответ, — как дорого-то!
Дальше можно прослушать монолог о том, как в 1943 году, когда немцы подошли близко к чему-нибудь родному для бабулечки, и свеклу ее мать и сестра (гюрза была, чистая гюрза! – добавляет старуха) добывали совершенно бесплатно с колхозного поля, потому что это была кормовая свекла, но ели же, ели! И вкусно-то как было, а теперь свекла не та, сладости в ней нет…
Так насчет магазина. Если верить официальной статистике, в среднем наша жизнь за прошлый год подорожала на 12% — такую инфляцию насчитали государственные экономисты.
А если, например, не верить официальной статистике и просто разуть глаза, то получится, что стоимость бабкиной столетней жизни выросла за год на треть. Рацион ее уже сорок лет не меняется, состоит из бородинского хлеба, молока, яиц, говяжьего фарша, вермишели, яблок, свеклы, репчатого лука, а еще всяких кулинарных развлечений типа пряников, но их что уж в расчет брать!
И именно этот рацион, приобретенный в ближайшем к бабке магазине, подорожал за год на 30%.
Я не собираюсь ставить под сомнение квалификацию сотрудников Госкомстата или их методику расчетов потребительской корзины – она наверняка совершенна. Героическая бабка – просто покупатель, и я также покупатель, и вы, глубокоуважаемый читатель, не только читатель, но и в гораздо большей степени покупатель. У каждого из нас своя выходит инфляция, и я не знаю ни одного российского человека, кто согласился бы с утверждением, что его обычные, скажем, еженедельные расходы за прошедший год действительно выросли всего на 12%.
Я, кажется, в данном случае иду против науки, а? Ну и хрен с ней, с наукой.
Опять-таки не претендуя ни на какие там обобщения или выводы, предложу очень даже человеческий, на мой вкус, индикатор удорожания жизни: стоимость проезда в московском частном извозчике.
Эксперимент чистый: маршрут один и тот же, Гена один и тот же, всегда готов проснуться, покрутить круглой бритой головой, закурить и сказать, что, мол, поехали, Кирюха, в твою …ную деревню.
В феврале 2003 года Гена брал с меня за все это 200 рублей, а вчера, извиняясь, опять повысил цену: теперь 250 рублей. 25% за год, так? Это, конечно, не продовольственные 30%, но и не государственные 12%.
Когда я Гене привел все эти рассуждения, он закурил, покрутил головой и сказал:
— Я вот как раз это бабе Тане своей втолковываю уже третий месяц. Она козлит меня, говорит, раз …ешь все живое по соседству, так хотя бы деньги мне давай, чтоб мне не стыдно было перед товарками. А я и даю, сколько зарабатываю, почти все ей отдаю, жалко тетку, старая уже, того-сего пора по возрасту, детей она очень хорошо содержит моих, ну я правда говорю: Тань, говорю, все твое, все тебе – кроме, конечно, кой-чего на машину-кормилицу.
— Что же, — спрашиваю, — ты остепенился, Ген, что ли? Бросил любимое занятие? Не интересуешься соседской женской молодежью?
— Да интересуюсь, куда ж тут. Но это ж все надо – от коньяка до презерватива. А то и цветок дуре купи. Правильно ты говоришь, дорожает жизнь немерено.
