Цивилизация
В понедельник судья Элизабет Глостер допросила Владимира Стрешинского (Стрешинский сказал, что друзья называют его Иваном), доверенное лицо Бадри Патаркацишвили и юриста Олега Дерипаски в 2000-х годах, а также свидетелей со стороны Романа Абрамовича. Адвокаты Бориса Березовского надеются установить, какую роль Стрешинский сыграл в приватизации акций «Русала».
Абрамович выступает ответчиком по иску Березовского. Истец пытается доказать, что под давлением Абрамовича был вынужден продать в 2000—2003 годах доли в нескольких российских компаниях, в том числе в «Сибнефти», по цене существенно ниже рыночной. Ущерб Березовский оценил в $5,6 млрд. По его мнению, Абрамович воспользовался изменением политической конъюнктуры — потерей влияния Березовского в Кремле и эмиграцией в Лондон, чтобы заставить его продать перспективные активы дешево.
Адвокаты ответчика это опровергают, доказывая, что Березовский никогда не был реальным совладельцем бизнеса и получал выплаты от Абрамовича за стандартную для России 1990-х «крышу» и лоббистские услуги. Задача юристов Березовского — доказать наличие партнерских отношений между ним и Абрамовичем.
Допрос начинает один из адвокатов Березовского Мейсфилд. Адвокат предупредил, что не будет задавать вопросы насчет «Металлоинвеста», а также не будет выяснять, была ли цена продажи КрАЗа заниженной.
Из показаний Стрешинского следует, что он был одним из ведущих сотрудников компании Coalco. Он утверждает, что в данный момент у него нет деловых отношений с Анисимовым (Василий, совладелец Coalco). Сейчас он является гендиректором компании «Телекоминвест», до недавнего времени был директором «Металлоинвеста». Также утверждает, что не имеет никаких отношений с Абрамовичем.
Стрешинский по поручению Анисимова принимал участие в подготовке документации от лица Дерипаски и Патаркацишвили для продажи второго пакета акций «Русала» летом 2004 года.
Рассматривают инвестмеморандум Пола Хаузера (юрист Дерипаски) и схематичную диаграмму Сталбека Мишакова от 9 июня 2004 года. Речь идет о «соглашении о покупке-продаже активов» между компаниями Дерипаски и Абрамовича. Хаузер в этом меморандуме несколько раз говорит о конечных бенефициарах «Русала» и называет их ББ. Мишаков в своей диаграмме также говорит о компаниях-бенефициарах «Б и Б».
Адвокат Березовского Мейсфилд: «Когда вы получили эти документы, вы понимали, что будет два конечных бенефициарных владельца?»
Стрешинский: «Да, я видел, что это возможно».
В документе тоже есть ссылка на двух конечных бенефициарных владельцев — Б-1 и Б-2: «Б-1 должен подписать личную гарантию, другую личную гарантию должен подписать Б-2».
Мейсфилд приводит еще один документ, в котором упоминаются два владельца — некие X и Y.
Рассматривают меморандум Ксении Арбатовой — одной из сотрудниц, готовившей документацию к сделке по продаже акций «Русала». Стрешинский вел с ней переписку и обсуждал детали сделки. В понимании Арбатовой, «акции держатся Абрамовичем». Далее в ее меморандуме есть оборот «в рамках неофициальной договоренности с ББ»; в документе указано также, что «ББ — конечные бенефициары».
Мейсфилд спрашивает Арбатову, знал ли Стрешинский о причастности Березовского к сделке. Арбатова утверждает, что Стрешинский в тот момент «не имел конкретных знаний относительного этого вопроса».
Мейсфилд: «Знали ли вы, что Дерипаска думал, что имеет дело с Абрамовичем, а на самом деле за Абрамовичем стоял Березовский?»
Стрешинский: «Я понятия не имел. Я помогал Патаркацишвили продать 25% «Русала». Я не знал, участвовал ли в этом Березовский. Вполне возможно, что он (Березовский) был партнером Патаркацишвили. Возможно, Бадри держал для него акции в трасте. Но я тогда этого не знал».
Далее адвокат говорит, что в электронном письме от компании «Ле Бёрф» (занималась консультациями по слиянию активов и подготовкой документации) запрашивается информация о связи Абрамовича с Березовским, чтобы провести проверку на соответствие закону по отмыванию денег. У сотрудников этой компании возникли подозрения по поводу этой сделки из-за того, что «в документации не идентифицируются владельцы (ББ, Б-1, Б-2, X, Y)». Стрешинский говорит, что ничего об эти запросах не знал. Но в то же время, когда «Ле Бёрф» прислала запрос на дополнительную информацию, он приказал приостановить сделку. Стрешинский утверждает, что отношения к письмам «Ле Бёрф» данная ситуация не имела, говорит, что это было совпадение.
Мейсфилд: «Как вы думали, был один бенефициар или больше в той сделке (продажа пакета акций «Русала») в июне 2004 года?»
Стрешинский: «До встречи с Абрамовичем — да, я предполагал, что это возможно».
Мейсфилд: «Почему вы участвовали в разговорах с представителями Дерипаски по поводу прекращения сотрудничества с «Ле Бёрф»?»
Стрешинский: «Я вообще не помню этого телефонного разговора. Я просто сказал Мишакову, что если мы хотим продвигать сделку и быстро ее закрыть, то мы должны «Ле Бёрф» устранить».
Мейсфилд: «Вы боялись, что проверка по отмыванию денег продлится слишком долго?»
Стрешинский: «Нет, я тогда вообще не брал этого во внимание».
Мейсфилд: «А я утверждаю, что именно поэтому вы уволили «Ле Бёрф».
Адвокат приводит электронное письмо от Стрешинского к Наталье Худык (Худык работает на Абрамовича с февраля 1997 года, в настоящее время глава планирования и бухгалтерского учета в компании Абрамовича Millhouse). В письме Стрешинский предлагает Худык упростить сделку. Для этого он сделает ссылки на БП — Бадри Патаркацишвили, а также на единственного акционера Б. По утверждению Стрешинского, Б — это опечатка: на самом деле должно быть БП — Бадри Патаркацишвили.
Но адвокат уверен, что буквой Б Стрешинский хотел обозначить Березовского.
Стрешинский: «Если бы Березовский и участвовал в сделке, то он участвовал бы на тех же условиях, что и Патаркацишвили. Здесь Бадри Патаркацишвили (БП) указан как физическое лицо, а Б (должно быть тоже БП) — это компания, под которой подразумевалась компания Патаркацишвили. Если бы Березовский и участвовал, потребовалась бы его личная гарантия, и даже если бы мы хотели, то не смогли бы скрыть его участия в сделке».
В другом, исправленном документе «опечатка» Б вместо БП (по версии Стрешинского) сохранилась. Адвокат Березовского не может понять, как и во второй раз можно было не заметить такую значимую ошибку, учитывая то, что документ был изменен, чему должно было предшествовать его детальное рассмотрение.
Адвокат приводит еще один документ, где БП — Патаркацишвили, РАА — Абрамович, ОВД — Дерипаска «и другие» (and others) — Швидлер, по мнению Стрешинского.
Мейсфилд: «Почему вы не назвали Швидлера прямо?»
Стрешинский: «Швидлер никогда не упоминался в документах ранее, я его просто вычеркнул, поскольку не было необходимости сохранять его фамилию в документе».
Мейсфилд :«А я утверждаю, что кроме Швидлера здесь подразумевался и Березовский, потому что вы указываете множественное число — «и другие».
Адвокат приводит электронное письмо от швейцарского банка First Zurich Bank относительно перечисления прибыли Патаркацишвили в этот банк. В этом письме сотрудники банка сообщают, что не могут открыть счет и принять всю сумму от продажи доли Патаркацишвили в «Русале», так как 50% этой прибыли потенциально принадлежат Березовскому и, предположительно, будут перечислены ему позднее.
Стрешинский: «Это было случайное недоразумение, которое мы вскоре разрешили».
Мейсфилд: «Вы знали что-то о личных взаимоотношениях Березовского и Патаркацишвили?»
Стрешинский: «Это была публично доступная информация: было известно, что они друзья. Друзья и партнеры в некоторых бизнес-предприятиях. Я знал, что они являлись акционерами ОРТ, знал также об их партнерстве в отношении «ЛогоВАЗа». Я также подозревал, что Березовский, возможно, стоял за Патаркацишвили в алюминиевом бизнесе».
Мейсфилд: «А я уверен, что вы не только об этом подозревали, но и знали это наверняка. И именно потому, что «Березовский стоял за Патаркацишвили», вы намеренно не называете его в документации по продаже «Русала». Таким образом, я уверен, что «другие» в вашем меморандуме — это не только Швидлер, как вы говорите, но и Березовский».
Адвокат Березовского возвращается к переписке с швейцарским банком. После сложностей с открытием счета для Патаркацишвили в швейцарском банке Стрешинский решил переключиться на латвийский банк Парекс-банк (Parex bank).
Мейсфилд: «Почему вы это сделали?»
Стрешинский: «Я был ответственным за эту сделку — я должен был открыть счет. И я видел, что подход банка в Цюрихе слишком сложный: они требовали много документов. Я пришел к выводу, что все эти документы получить невозможно, хотя я пытался это сделать. Поэтому я решил открыть счет в другом банке».
Стрешинский утверждает, что на личной встрече Патаркацишвили с глазу на глаз подтвердил ему, что он (Бадри) является владельцем 25% акций «Русала». Мейсфилд считает, что Стрешинский неправ и на самом деле «Патаркацишвили подтвердил только то, что сможет дать гарантию, что является единственным владельцем 25% акций, если это будет необходимо для благополучного завершения сделки».
Мейсфилд: «Могу предположить, что проводились обсуждения по поводу освобождения от обязательств со стороны Березовского».
Стрешинский: «Мы предполагали, что это невозможно, так как Березовский через СМИ открыто сообщал, что у него есть права и он ничего подписывать не собирается».
Мейсфилд: «Вы знали, что Березовский принимал участие в покупке алюминиевых активов в 2000 году?»
Стрешинский: «Я знал, что Патаркацишвили участвовал в этом, но я не знал ни о каком участии Березовского».
У адвокатов Березовского больше нет вопросов. Судья благодарит Стрешинского за то, что, несмотря на проблемы с визой, он смог приехать лично для дачи показаний, и вызывает эксперта по российскому праву со стороны Березовского — доктора права Илью Витальевича Рачкова. Вопросы задает адвокат Абрамовича Джонатан Сампшн.
Сампшн: «Правильно ли, что объект собственности может находиться в совместном владении более чем одного лица?»
Рачков: «Да, это так».
Сампшн: «Есть два вида общей собственности: общая совместная собственность и общая долевая собственность. При общей совместной собственности, если есть два владельца, никто не может сказать, какая часть доли принадлежит каждому лицу по отдельности. Это так?»
Рачков: «Да, это так».
Сампшн: «При имуществе, находящемся в общей долевой собственности, каждый имеет определенную долю во владении этой собственностью, так?»
Рачков: «Да, это так».
Сампшн: «Правильно ли, что владелец имущества может договориться с другим лицом и передать ему права и блага на владение?»
Рачков: «Да, это так. Это договорное обязательство, но не вещное право».
Сампшн: «Сибнефть» была ОАО, так?»
Рачков: «Насколько я знаю, да».
Сампшн называет российский закон о ценных бумагах, принятый в 1996 году, и спрашивает, согласен ли Рачков с тем, что право собственности бездокументарных акций регистрируется в реестре.
Рачков: «В общем да».
Сампшн: «Вы согласны с тем, что некое лицо имеет право собственности на акции, только когда его имя зарегистрировано в реестре?»
Рачков: «Если лицо зарегистрировано в реестре акционеров, то мы должны рассматривать этого человека как собственника».
Сампшн: «Может ли кто-то другой, претендующий на право собственности, прийти и сказать, что это он должен быть зарегистрирован в реестре в качестве акционера?»
Рачков: «Может, если имеет тому доказательство. Например, если акции были проданы и в подтверждение этому имеется специальный договор».
Сампшн: «Право собственности устанавливается на основе записи в реестре акционеров, правильно?
Рачков: «Я не могу отрицать того, что напрямую написано в законе, но в нашей судебной практике очень много случаев, когда лицо имеет право быть записанным в реестре, но фактически не записано».
Сампшн: «До тех пор пока лицо не внесено в реестр акционеров, компания имеет право не рассматривать это лицо как собственника?»
Рачков: «Именно так».
Сампшн: «Если компания не имеет юридической обязанности признавать лицо до тех пор, пока оно не зарегистрировано в реестре, то это лицо не имеет права ничего продать или отчуждать? Так?»
Рачков: «Теоретически это так».
Сампшн: «Вы согласны с тем, что если у двух людей есть общая собственность в отношении акций компании, то они оба должны быть зарегистрированы в реестре?»
Рачков: «В идеале — да, на практике — нет. Это может быть связано с тем, что акционеры не хотят кого-то называть открыто».
Сампшн: «В таком случае незарегистрированного акционера компания не должна признавать?»
Рачков: «Не должна».
Судья: «И имеет ли незарегистрированный собственник вещное право?»
Рачков: «Нет, не имеет такого права. В России право собственности на недвижимость регистрируется в государственном реестре, а акционеры могут регистрироваться в частном реестре».
Сампшн: «Если вы не являетесь зарегистрированным владельцем акций, но у вас, как вы утверждаете, есть юридическое право на это, вы в конечном итоге должны предоставить какие-то доказательства суду, чтобы он принял решение в подтверждение вашего права собственности. Это так?»
Рачков: «Да, это так. Принимаются во внимание любые доказательства».
Сампшн: «В иске Березовского говорится, что Абрамович будет держать в трасте для Березовского и Патаркацишвили акции «Сибнефти» и они будут оставаться бенефициарными владльцами. С точки зрения российского права это ситуация невозможна, не так ли?»
Рачков: «Нельзя сказать точно, что эта ситуация невозможна. Все зависит от того, через какие компании управлялась «Сибнефть». Если там были какие-то нероссийские офшорные компании, тогда эта ситуация возможна».
Сампшн: «Но мы уже поняли, что нельзя создать отдельное легальное бенефициарное владение в отношении одной и той же собственности, так?»
Рачков: «Да, это так. Но эта ситуация широко распространена, когда физлица держат свои интересы в офшорных компаниях».
Сампшн: «А в своих письменных показаниях вы признали, что с концептуальной точки зрения в России была бы невозможной якобы имевшая место договоренность (в «Дорчестере») о том, что Абрамович будет держать акции в трасте для Березовского и Березовский, будет иметь бенефициарный интерес в «Сибнефти», потому что, согласно российскому праву, невозможно расщепление права собственности на зарегистрированное и бенефициарное».
Судья Элизабет Глостер: «Если мы с вами договоримся заниматься вместе бизнесом, где мы будем акционерами 50 на 50, у нас ведь нет договора о совместной деятельности или о простом товариществе?»
Рачков: «Сначала мы подписываем учредительный договор, чтобы создать компанию. Когда компания уже создана, может возникнуть ситуация, что мы заканчиваем свою деятельность и становимся акционерами компаниями. В таком случае мы заключаем договор о совместной деятельности».
Сампшн: «Вы в своих показаниях приводите выдержку из учебника по праву: «Совместная деятельность выполняется без создания юрлица. Если деятельность осуществляется через юрлицо, то это не договор простого товарищества».
Рачков: «На первый взгляд можно сделать такой вывод, но с точки зрения права и практики это не совсем так».
Сампшн: «А что, позиция на второй или третий взгляд иная?»
Рачков: «Наверное, нужно посмотреть на контекст».
Сампшн: «Но я смотрю на норму права».
Рачков: «Тот факт, что стороны договора о простом товариществе являются акционерами в юрлице, не означает, что нет такого товарищества».
Сампшн: «То есть вы хотите сказать, что закон сформулирован в этом учебнике неправильно?»
Рачков: «Я не считаю, что стоит использовать учебник в качестве источника права».
Сампшн полагает, что в таком случае теория Рачкова, представленная им в письменных показаниях, не соответствует статье 122 Гражданского кодекса России.
Сампшн: «Правильно ли что, согласно законодательству, нельзя иметь совместное владение, помимо конкретных случаев, оговоренных в законодательстве?
Рачков: «Да, это так».
Сампшн: «Согласны ли вы, что совместное владение возможно, когда определены доли?»
Рачков: «Да, это так».
Согласно выдержке из учебника профессора Суханова (эту книгу Рачков использует в своих показаниях), для того чтобы договор о простом товариществе считался действительным, сторонам необходимо согласовать три момента: совместные усилия, совместные вклады и совместную цель. Сампшн замечает, что это не полный список необходимых условий, так как необходимо также определить объемы вкладов и размеры долей. Рачков возражает: «Если размер долей не определен, это не значит, что договор о простом товариществе не заключался».
Сампшн: «Ну хорошо, предположим, что в 1995 году договорились, что 50% акций переходят во владение Абрамовичу, 50% — Патаркацишвили и Березовскому. Вы прежде согласились, что Березовский и Патаркацишвили не могли бы совместно владеть, так как это противоречит российскому законодательству. Если это было недвусмысленно согласовано, то это недействительный договор, не так ли?»
Рачков: «Если они недвусмысленно договорились об общей долевой собственности и не определили доли, то такой договор можно считать недействительным. Но, если договорились о совместной собственности, совсем не обязательно, что данный договор не имеет место быть».
Судья заканчивает заседание. Рачков продолжит отвечать на вопросы адвокатов Абрамовича во вторник.
