Цивилизация
Они рядом в рейтинге «Имени России». Тот, от кого и костей не должно было бы остаться, кто должен был сгинуть навсегда со всей семьей, чтобы не то что бы никто, а даже ничто не было восстановимо. Царь-мученик, но в то же время тот, кто невольно способствовал появлению номера третьего, продиктовавшего России новые правила игры. Последнего, в свою очередь, сменил номер второй, доведший эти правила игры до совершенства, за что благодарный народ поклоняется ему по сей день.
Как символично они собрались втроем. Николай II, Сталин, Ленин. Опять втроем, век спустя.
Поскольку я не очень доверяю будущему окончательному результату, то вот эта «промежуточная» тройка мне представляется более любопытной.
Повторю то, что написала несколько недель назад: мы не пережили, не оплакали и не закончили ту историю, которая неразрывно связана с этими тремя именами. На нас висит грех перед номером один, в чьем ДНК и костях мы до сих пор мучительно пытаемся разобраться, как бы надеясь, что в том доме и на той дороге так безжалостно и в особо циничной форме разделались не с царской семьей. А поскольку счет тех, с кем впоследствии разделались так же безжалостно и цинично, идет (спасибо номеру два и номеру три) на миллионы, то зло как бы естественно трансформируется в норму. Что взять с аборигенов, которые в песенке номера четвертого в нашем рейтинге съели Кука? Ничего, у них такие правила игры, такова норма их жизни.
Норма не стала иной. Номер три лежит там, куда его и положили большевики. Номер два остался победителем, а не убийцей. Убиенный номер один проигрывает суммарно двум убийцам.
Поэт Пушкин проигрывает поэту Высоцкому. Святой проигрывает царям. Наш век (то есть ХХ и чуть-чуть ХХI) в первой дюжине кандидатов представлен двумя убийцами, одним убитым, одним космонавтом и первым постимперским президентом. По сути, единственной компромиссной фигурой из наших относительных современников является Гагарин — к нему все, включая сторонников и противников остальных близких нам по времени персонажей, относятся хорошо. Но ему не светит. Потому что он — не политическая фигура.
Это голосование — как голосование на выборах, не заметили? Собственно, так оно и анонсировалось. Активны все те же, судя по результатам. И все те же пассивны, что и на современных выборах. Сталина и Ленина протащили те же, для кого главным эпитетом рядом со словом «Россия» является «великая» с силовой составляющей этого слова. Они как будто выбирают себе президента, а не определяют имя, которое делает честь стране. Из-за начавшегося пиара вокруг кандидатуры последнего русского царя его возможная победа рискует оказаться сомнительной.
В первой тройке — только политические фигуры. Мы опять перед выбором — убийцы или жертва. Вся гамма нашей несвободы в этом чудовищном выборе. Вся нелепость попытки создать новую Россию, не оплакав кости, на которых она строится, — в этом голосовании. Мы — потомки тех, кто на протяжении почти века уничтожали или изгоняли самых ярких, самых умных, самых образованных, самых талантливых. Сложно сказать, где оказался бы Пушкин, если бы его угораздило родиться не в 1799 году, а ста годами позднее. И вот теперь мы, пережившие советскую селекцию, выбираем имя, которое должно символизировать Россию. Я бы на месте организаторов этой дивной игры не вмешивалась, никого ни в чем не ограничивала, никого ни за что не агитировала. Пусть будет как будет. Давайте увидим себя в честном зеркале. Давайте вынесем себе сами приговор.
