Наши

Ничто не предвещало особого веселья. Нормальный, практически рабочий, вечер в Лондоне.

Я приезжаю сюда довольно часто в последнее время, чтобы завершить давно задуманный проект, как сейчас модно говорить. Это довольно значительный объем работы, который с перерывом на обед и ужин занимает почти все мое время. Ночью, валясь с ног, я горько сожалею, что не совпадаю в этом закрытом для меня городе с любимой подругой и коллегой Машей Слоним, для которой он открыт, обхожен, объезжен, исследован изнутри, а посему весьма любим. Она знает какой-то другой Лондон, как мне кажется, — не фасадный, населенный персонажами. Она знает его и в темноте, а я только при дневном свете, да и то весьма приблизительно. Я бы отдала Машке свои ночи здесь, просто чтобы хоть немного почувствовать Лондон, который как-то мне «не дается».

Итак, я села в поезд на Северном вокзале в Париже в 7 вечера, чтобы успеть к договоренному заранее ужину. Через три часа я пересела из поезда в такси на вокзале Ватерлоо в центре Лондона, и уже через полчаса сидела со знакомыми и не очень знакомыми людьми в ресторане. С таким же успехом можно запланировать приезд на премьеру фильма или спектакля: удобство передвижения и относительное (бывают срывы, но это все же исключение, сродни стихийному бедствию) соответствие движения любого вида транспорта расписанию – главная, на мой взгляд, отличительная черта внероссийской жизни.

Ужин проходил в компании до недавнего времени совершенно неведомых мне «животных» — инвестиционных то ли банкиров, то ли бизнесменов, в общем, слово инвестиционные тут основное. Слово «сделка» — предмет их любви, домогательств, это их адреналин, удачно заключенная сделка – способ сублимации. В общем, эти ребята из какой-то совершенно параллельной, непонятной и не вполне даже жизни. Но среди них попадаются просто симпатичные люди. С любопытной историей, которую сложно даже заподозрить, глядя, как грамотно и с удовольствием они раскуривают свои толстые кубинские сигары, запивая их коньяком какого-то умопомрачительного года или столь же заоблачного качества виски. Проделывают они это частенько в бесшумном баре какой-нибудь роскошной гостиницы, славящемся напитками и подходящей атмосферой. И продолжают обсуждать свои состоявшиеся, не состоявшиеся пока, намечающиеся или проваливающиеся сделки. Я как-то подумала, что если в этих разговорах слово «сделка» заменить на слово «женщина», то разговор приобрел бы здоровый эротический характер. Но им это, по-моему, не приходит в голову.

Вот, собственно, в такой скуке и в таком скучном месте и должен был бы закончиться вчерашний вечер. Не без отвращения оглядывая достойный бар с фальшивыми корешками книг, призванными, видимо, подчеркнуть интеллектуальность окружающей среды, я с присущей мне и не вполне уместной в данном случае раскованностью заметила: «А на дискотеку сходить слабо, ребятки?». Заранее знаю, что мне простительна любая экстравагантность – я в глазах этих людей, занимающихся серьезными, конечно же, делами, как бы из творческой богемы, мне такой и положено быть. И вдруг после небольшой паузы, последовавшей за моим бестактным замечанием, один из моих друзей спокойно сказал: «Обернись, и будет тебе дискотека».

В углу, действительно, неназойливо и весьма недурно, насколько могу судить, играл тапер. Но он тут играет каждый вечер. А вот за моей спиной, чего я не заметила, медленно и отрешенно качались в танце две пары. Между всеми этими сигарами, коньяками, в мягком дыму и тихом шелесте инвестиционных разговоров, в пространстве, просто геометрически не приспособленном ни для каких подобных движений, самозабвенно и для себя танцевали люди. Не очень ловко, но вполне искренне. Я вдруг точно поняла, что так легко и непринужденно диссонировать с окружающей средой могут только наши. Потому что если ты хоть на 5 процентов понимаешь, где находишься, то даже после бутылки водки не пойдешь здесь танцевать. Их спасало полное незнание и постоянно пополнявшиеся бокалы. Им было все равно. Они были свободны от местных условностей. Они почему-то сюда пришли – просто проходили мимо? — и здесь или не здесь, но их веселье было с ними.

Вечер переставал быть томным, с искренней радостью констатировала я. Инвестиционные джентльмены вокруг прервали свое занудство, то ли чувствуя себя лишними на этом празднике жизни, то ли не без неожиданного удовольствия желая в нем поучаствовать.

Конечно, это были русские ребята. Не новые русские, в большинстве, по крайней мере, а просто русские. Одна из девушек решила, что на редкость теплый лондонский вечер предусматривает минимум одежды, и ограничилась повязанной через шею блестящей шалью, приблизительно прикрывающей грудь, обнажающей спину, но при определенных движениях дающей, тем не менее, полную картину. Сидящий за соседним с нашим столом, как мне сказали, кувейтский бизнесмен и завсегдатай бара сделал стойку на противопоказанную у мусульман неприкрытость дамских форм и в считанные минуты мог дать фору любому из русских парней. Разговор вокруг неожиданно стал громким, горячим, сразу на всех возможных языках и со всеми мыслимыми и немыслимыми акцентами. Сыграли, спели и станцевали все – от «Очи черные» до Фрэнка Синатры. Причем наши девушки, совершенно не синатрской возрастной категории, знали слова его песен. И по чуть-чуть говорили сразу на всех языках. Девочки держали марку, парни больше выпивали и лезли целоваться. Но никто уже ни на что не обращал внимания.

Сдержанная атмосфера места оказалась легко и радостно разрушимой. Пожилой пианист весело исполнял все заказы русских, а также кувейтских, американских и прочих гостей. Бармены аккуратно оберегали от резвящихся подносы, и их непроницаемые лица не выдавали никаких эмоций. На меня вдруг странным образом повеяло атмосферой начала 90-х, когда русские только начинали осваивать далекий Запад, а Запад только начинал открывать для себя далеких русских. И все дружно пошли на компромисс – все такие, как они есть, а праздник – ощущение интернациональное. Наблюдая вчера за нашими ребятами, я не испытывали неловкости. Потому что они чистосердечно веселились, не обремененные никакими комплексами – ни места, ни его содержания, ни того, что они русские, слава Богу. И я не испытывала ее за серьезных дядечек, потому что они не дали повода — оказались на высоте некоего все же для них абсурда. Уходила под звуки аргентинского танго, а не под разговоры о покупке дешевой нынче в Аргентине недвижимости. Неплохой результат. И последнее, что услышала – звучные сетования кувейтского бизнесмена, что ну не с кем тут станцевать танго…