Цивилизация
Я не знаю, задумывались ли вы когда-нибудь, как работают журналисты в горячих точках. Ну, по крайней мере, вы это видите по телевизору. Последнюю неделю как минимум по несколько раз в день показывают кадры из охваченного войной Израиля. И показывают журналистов. На их жилетах крупными буквами написано «пресса» или название того СМИ, на которое они работают. «Пресса» — лучше, потому что стреляющие не обязаны знать все, даже крупные, СМИ.
«Не стреляйте в журналиста» — это закон цивилизованной жизни. Его уже давно не надо специально прописывать ни в каких правовых документах включая закон о печати. Это столь же непреложно, как то, что солнце встает утром и заходит вечером. Эта истина находится в прямой зависимости от другой – журналист, выполняющий свой профессиональный долг, не имеет права брать в руки оружие. Нигде и никогда, и ни при каких обстоятельствах, даже если на карту поставлена его жизнь. И каждый человек, выбирающий профессию журналиста, под этим внутренне подписывается. И в этом его риск и его защита одновременно. Риск, на мой взгляд, всегда больше. Просто потому, что война, например, в принципе не очень цивилизованное мероприятие.
Можно было бы не грузить уважаемых читателей этими прописными истинами, если бы не одно обстоятельство. Россия и тут нашла свой особый путь. И вот с конца мая и далее ежеквартально по 25–30 журналистов начнут проходить школу выживания в горячих точках на полигоне «Выстрел» учебного центра Общевойсковой академии вооруженных сил РФ. Цитирую информацию ТАСС: со слов одного из руководителей Центра «спецподготовка журналистов завершится практическими стрельбами из всех видов стрелкового оружия, находящегося на вооружении в войсках, противотанковых, ручных и автоматических гранатометов».
В информации ТАСС почему-то не объясняется, зачем обучать журналистов стрелять. Что означают эти курсы «по выживанию в горячих точках» применительно не к военным, а к людям совершенно иной специальности? Журналисты, чтобы выжить, должны научиться убивать? Вот зачем учить их пользоваться картами местности, мне понятно. А стрелять-то зачем? Им что, будут выдавать оружие перед поездкой в командировку? Или раздавать его прямо в Чечне? Или предполагают, что если корреспондент попал в переделку, то должен уметь отстреливаться? А если боевики возьмут в плен журналиста, который отстреливался или просто с оружием в руках? Мне могут возразить, что журналистов «брали» и без всякого оружия и иногда это заканчивалась трагически. Это так. Но иногда им все же удавалось спастись. Если журналисты станут участниками войны, то шансов спастись у них будет куда меньше. И журналистские сообщество не сможет за них вступиться, потому что, взяв в руки оружие, журналист тем самым ставит себя вне этого сообщества.
Если эти «тренировки» действительно произойдут, то российская журналистика ежеквартально будет лишаться 25–30 своих коллег. Не потому, не дай Бог, что с ними случится что-то нехорошее, а потому что с момента прохождения спецподготовки, которая завершается «практическими стрельбами», они добровольно вычеркивают себя из профессии. Это не мешает им стать воинами, Рэмбо, Джеймсом Бондом, Братом 1 и 2 – в общем, кем угодно. Но журналистами этими ребята уже не будут никогда.
Это, казалось бы, их личный выбор. Ну, поменяли профессию на полигон «Выстрел» и на стрельбу из гранатометов. С кем не бывает. Однако весьма неприятная сторона этого нового подхода к журналистике состоит в том, что не все же журналисты сочтут для себя возможным и этичным подучиться стрелять, едучи на войну. Но у тех, кто остался верен профессии, на лбу не написано, что они не проходят стажировку на полигонах Минобороны. И по ним будут стрелять. Потому что боевики усвоят информацию ТАСС о спецподготовке журналистов быстро и точно.
Я не знаю, кому пришло в голову тренировать журналистов на военном полигоне. Но точно знаю, что отдала бы под суд любого главного редактора, который позволил своим сотрудникам проходить там предвоенную подготовку включая стрельбу. Выбор столь особого пути равнозначен подписанию смертного приговора журналисту. Я не преувеличиваю, поверьте. Наша незащищенность – наше единственное оружие. Всегда были и есть подонки, которым наплевать на надпись «пресса», как, впрочем, и на красный крест или мантию священника. Но если священник, врач или журналист возьмет в руки оружие, то он практически сделает выбор в пользу одной из сторон в конфликте. В случае с журналистом это также означает, что он реально перестает быть объективным. Я вполне допускаю, что военным совершенно не нужна журналистская объективность в горячих точках. Но это уже верх иезуитства — пытаться превратить журналистов в «наших». Впрочем, может быть, это уже произошло, а я просто не заметила. Может быть, теперь считается непатриотичным оставаться просто журналистом.
