Цивилизация
Эта колонка будет о вас, моих читателях. Вы умны, разнообразны и живете по всему миру. И уже только то счастье, что вы у меня есть. Я хочу хотя бы раз всем вам сказать спасибо. Всем. Тем, кто меня хвалит, и тем, кто меня ругает.
Вот что я заметила. Хвалят, как правило, за содержание колонки. А ругают (и это поразительно!) – лично меня, в том числе за мою жизнь. То есть не то чтобы читатель был не согласен с тем, что я написала, не спорит он с содержанием, не оспаривает позицию. Это как раз нормально и интересно. Но все критические отзывы последнего времени сводятся к одному: вы, дамочка, уехали в Париж, вот и заткнитесь.
Цитирую: «Не лезьте вы со своим уставом в чужой монастырь. Нам этих учителей из-за рубежа хватает по горло. Сидите в своем Париже. Ведь мы же не обременяем вас советами, как вам обустроить ваших клошаров…». Или: «Ну, интеллигенция, что с них взять. Они же в Париж уезжают, а это безусловно означает, что надо в очередной раз высморкаться в собственную страну».
Поразительно, но я была уверена, что вот этот советский мотивчик остался где-то там, в истории закрытых границ. Это была любимая песня всего соцлагеря. От Кубы (откуда, кстати, до сих пор можно бежать только нелегально и с риском для жизни) до Китая. «Наши», которые «там»,— не наши, а наши – это только те, что внутри страны за колючей проволокой.
Ку-ку! Господа хорошие. На дворе ХХI век. Десять лет как открыты границы нашей родины. Тысячи людей ежедневно шастают через эти границы туда-сюда по делу и без – просто мир посмотреть. Откуда у вас эта клаустрофобия? Может, вы еще скажете, что мои русские читатели из Америки или Австралии не имеют права оценивать мои колонки, потому что не их собачье дело из Австралии говорить и думать о том, что происходит в России?
Вы знаете, у меня есть ближайшая подруга. Она француженка. Мы познакомились в Москве, где она проработала 7 лет. Журналисткой. Потом четыре года она работала в Америке. А теперь работает в Праге. Представляете, чтобы какой-нибудь француз ей сказал: «Не твое дело рассуждать о Франции и ее политике. Живи себе в Москве, Бостоне, Праге и не лезь». Нонсенс. Весь мир так живет. Потому он и открытый, что миллионы людей с разными паспортами живут и работают в разных точках планеты, совершенно не теряя ни своих корней, ни своей самоидентификации. И голосуют, кстати, на выборах, где бы они ни жили.
А вам все хочется закрыть дверь. Плотно. На замок. Навсегда. Чего вы так боитесь в окружающем вас мире? Того, что он, может быть, устроен местами разумнее, безопаснее и гармоничнее родины, права на которую вы как-то самонадеянно пытаетесь узурпировать? По вашей логике, вы живете в России, поэтому всегда правы, а 40 тысяч русских, живущих и работающих в Париже и пригородах, не правы никогда уже потому, что живут не на родине. Комплексуете, господа. Причем на ровном месте, скажу я вам. А когда у Геворкян закончится командировка в Париж и она вернется в свой кабинет в «Коммерсанте», она будет иметь право рассуждать о российской политике? Она, что, умнее тогда станет? Или патриотичнее? А вот скажите, мой сын, рожденный в Праге, по национальности болгарин и выросший и живущий в России, он имеет право сказать, что ему не нравится, когда выключают телевизионный канал, или его за это проявление непатриотизма лучше отправить на историческую родину? Хотите, доведу до абсурда? А если бы я в каждой колонке хвалила Путина и чекистов, то вы мне все равно посоветовали бы молчать в тряпочку в «моем» Париже? Тогда бы вы сказали, что я «сморкаюсь в собственную страну»? Может быть, господа специфические критики, дело все же в том, что я пишу, а не откуда?
Как трагично, на самом деле, получать ваши письма именно в Париже, городе русской славы и русской боли. Приезжайте. Я повезу вас на русское кладбище. В этой земле, здесь, под Парижем, а не под Москвой и Петербургом, похоронен цвет русской нации. Здесь Оболенские, Бунин, Тарковский, Нуреев. Они здесь потому, что ваши идейные предшественники решали, кому принадлежит Россия, кто ее настоящие дети, а кому на одной шестой части суши не место. Весь прошлый век такие, как вы, изгоняли из России лучших, кастрируя ум и совесть отечества, заменяя эти понятия люмпенской злобой, завистью и ненавистью ко всему «не нашему».
Такие, как вы, до сих пор гнобят русских режиссеров, русских художников и писателей, русских актеров, певцов, танцовщиков, русских ученых, компьютерщиков, бизнесменов, врачей, которые живут и работают за границей. Вы, российские люди, плюете им в спину, а иностранцы с уважением произносят: «Это русский писатель», режиссер, ученый и т.д.
Я не знаю другой страны, которая так ненавидела бы своих соотечественников. В этом проявляется фантастическая нищета души. Это, к сожалению, диагноз. Не лечится? Конечно, лечится. Ну, а если не лечится, то больной с этим диагнозом умирает. Я имею в виду, историческую смерть, естественно. А вот тех, кто вылечивается, я здесь в Париже встречаю. Они приезжают на кладбище в Сент-Женевьев, где у них никто из близких не похоронен, достают бутылку водки и черный хлеб и выпивают – за всех русских, которые здесь лежат, за соотечественников, за наши, блин, сумасшедшие судьбы, за нищету и гордость, за наш общий крест – родиться, жить и умереть русским.
И одно небольшое уточнение для моих критиков-патриотов. Колонки, которые вы читаете, я пишу из Парижа и Москвы, Рима и Тбилиси, Истры и Лондона. Так что тезис: «Сидите в своем Париже» не точный. Попробуйте с учетом географии изобрести другой. Интересно, что у вас получится?
