Цивилизация
Только не надо мне рассказывать про пробки в Москве, про то, что вот уже несколько дней вы часами добираетесь из точки А в точку Б, хотя расстояние между ними каких-то несчастных 3-4 километра.
Сейчас я вам скажу совершенно в стиле товарища Зорина, бывшего когда-то корреспондентом советского телевидения в Америке. Он очень любил делать рождественские или новогодние репортажи из Нью-Йорка или Лос-Анджелеса, начиная их следующей сокрушенной фразой: «Америка празднует Рождество. Но не все радуются в этот праздничный вечер. Тысячи бездомных…» и так далее про тяжелую жизнь американских бомжей. Так вот сообщаю вам: не все радуются в Париже в эти праздничные рождественские дни. Вернее, все, кто за рулем, не радуются вообще.
И вот, вырвавшись из этого кошмара, когда 1 километр по улице Риволи (это та, что идет вдоль Лувра) вы проезжаете самое быстрое за полтора часа, я приехала в столицу нашей родины. Мобильный зазвонил, как только я его включила. Это был приятель, опрометчиво взявшийся меня встречать: «Наташка, возьми себе кофейку, устройся поудобнее и жди. Пробка жутчайшая, я к тебе ползу». Дорогой, подумала я про себя, как же я тебя понимаю.
Из Шереметьево в Москву мы ехали тоже не быстро. Он все время сетовал: «Ну, ты видишь, что делается?!» Я засекла время. Мы доехали до Сокола за 30 минут. Я недоуменно посмотрела на него: «Чего ты жалуешься? Ехали, ну медленно, но мы же все время ехали! Мы ни разу не стояли, кроме как на светофоре». По-моему, он меня не понял. Редакционные шоферы встретили меня ободряющим: «Ну-ну, посмотрим, как ты сейчас тут поездишь в этих пробках и по этой жиже после своего чистого и хорошо организованного Парижа». Я улыбнулась про себя: знали бы вы, что такое ездить в Париже.
На любую встречу, даже если она не так далеко, я выезжаю как минимум за час. Никогда не знаешь, где и по какой причине образуется пробка. Может быть, просто впереди тебя в узенькой односторонней улице окажется мусорная машина, которая останавливается на каждом шагу и с удивительной, надо признать, скоростью и ловкостью, опрокидывает в свое брюхо мусорные баки. Быстро-быстро, но вы за ней плететесь полчаса как минимум, не имея возможности свернуть никуда в сторону, потому что все боковые улочки тоже односторонние и, как назло, не в нужную вам сторону. За вами, сжимая зубы, плетутся уже машин 40, так и что и назад уехать невозможно. Потом вы выезжаете на большую центральную улицу и останавливаетесь еще на полчаса. Можно спокойно выйти из машины, забежать в ближайшую кафешку и купить себе булочку и сок, а также прихватить газеты в ларьке, чтобы скрасить ожидание. Потом вы доезжаете туда, куда ехали, и оказывается, что ни одного свободного места для парковки нет. А поскольку большинство улиц односторонние, то вам приходится делать солидный круг, пытаясь где-то приткнуть машину. Нужно ли говорить, что и этот круг вы делаете со скоростью максимально 25 километров в час.
А тут! Простор, широкие проспекты, бросай машину, где хочешь. И пробки у нас, я вам доложу, какие-то подвижные, перспективные, не безнадежные, как «там». Вчера на Садовом скопилось 8 тысяч машин при пропускной возможности, кажется, в два раза меньшей. Но все равно за полтора часа я проехала от зала им. Чайковского до Комсомольского проспекта. Как ласточка! Это при том, что вчера в Москве был снегопад (выпало 1,5 сантиметра снега), машины скользили, а я на моих не вполне зимних шинах старалась даже на редких свободных участках двигаться осторожно. Да и время было вполне «активное» — начало девятого вечера. А в Париже в 12 ночи (!) ты вдруг оказываешься зажата в непонятно как образовавшуюся пробку – «бушон», чтобы ему пусто было. А когда опаздываешь в аэропорт и тебя на трассе радостно встречает бегущая строка: мол, мадам, вы только не волнуйтесь, но впереди пробка в 15 километров?! А на часах чуть больше 7 утра (куда они все едут в эту рань…) и до вылета осталось минут 45.
Дорогие московские водилы! Поверьте мне, нам еще везет. Конечно, мы неминуемо сравняемся с Парижем не только шмотками, но и интенсивностью движения на дорогах. Но пока можете петь за рулем, а не огрызаться и не материться сквозь зубы. «Там» — гораздо-гораздо хуже, кое в чем совсем не хочется догонять, а уж тем более перегонять Запад.
Вот идет мне навстречу шофер моего главного редактора. Он улыбается: «Наташа, Васильев тут приехал из вашего Парижа, и я ему жалуюсь: пробки, говорю, кругом, не проехать. А он мне так спокойно говорит: «Это пробки? Не знаешь ты, что такое пробки. Это – рай. Ты бы в Париже поездил». Что, и впрямь так плохо?» Я мотнула головой и радостно уселась за руль. Два часа от Ленинградки до Красной Пресни промелькнули, как одно мгновение.
