Бесчеловечная гордость военных

Я не сплю вторую ночь. Мне не хватает воздуха. Я улыбаюсь маме, встречаю ребенка, прилетевшего с юга, общаюсь с друзьями – и все время почему-то помню, что где-то там вот-вот начнут задыхаться люди в подводной лодке на дне Баренцева моря.
       Видимо, это происходит не со мной одной. Когда я прилетела в Москву из Парижа несколько дней назад, то мама встретила мне не обычным радостным возгласом, а грустным: «Деточка, там такая трагедия с подводной лодкой…» Я почему-то почувствовала себя виноватой.
       Трагедия происходит у нас на глазах. Никого винить не хочется. Да и кого винить? Люди день и ночь стараются что-то сделать. Но почему не воспользоваться помощью, которую предлагают западные специалисты? Какие тут могут быть дипломатические и иные причины, если можно хотя бы чуть-чуть увеличить шанс спасти более ста человек. Если можно к нашим мозгам добавить другие профессиональные мозги. Если можно к нашей спасательной технике добавить еще и иностранную технику. Очевидно, что западников не хотят подпускать к лодке. Почему, если на лодке действительно учебные торпеды и экологической обстановке, как утверждают, ничего не грозит? Может быть, все не вполне так, и государственные интересы опять оказываются выше жизней людей? Я не хочу, чтобы меня наталкивали на такие мысли, но что еще должно придти мне в голову?
       Я представляю, какую ответственность берут на себя те, кто в сложившейся трагической ситуации говорит: «Спасибо, помощи не надо. Мы справимся своими силами». Господи, а если нет? «Британские спасатели готовы в любой момент вылететь на помощь русским»,— я слышу это сегодня во всех выпусках новостей. «Но такой просьбы с российской стороны пока нет». Но почему?! Ведь пока все попытки остаются безуспешными. А кислорода, как объяснили, на лодке может хватить всего на 70 часов. А катастрофа, как выясняется, произошла в пятницу, а не в воскресенье, как вначале говорили. Сегодня среда. 70 часов уже истекли. Ничего не понимаю. И от этого еще хуже.
       Я стараюсь отделаться от эмоций и вспоминаю, как во Франции расследовали гибель «Конкорда». Там погибло более ста человек. Я видела собственным глазами, что осталось от самолета. Ничего от него не осталось. Были подключены все возможные французские и иностранные специалисты. Причины аварии уже названы. Французы, наплевав на бизнес (возможно, и с болью в сердце), сняли с рейсов все свои «Конкорды». Специалисты пытаются сделать самый безопасный самолет в мире еще более безопасным. Телекамеры заглядывали в глаза всем, кому положено,– от представителя «Эр Франс» и специалистов до сотрудников аэропорта «Шарль де Голль» – всем, на ком лежала жуткая ответственность за гибель людей и кому совсем не хотелось никаких телекамер и журналистов. О катастрофе всем телезрителям Европы и Америки были известны мельчайшие детали: по секундам, что произошло, строение двигателя и шасси авиалайнера, расположение взлетной полосы, угол падения самолета.
       Узнаем ли мы в таких же деталях, что произошло с атомной подводной лодкой? Обстоятельства, действительно, иные. Да и культура у нас иная. Как сказала моя подруга, лет десять назад мы бы вообще не узнали, что где-то там, на дне, могут погибнуть люди, как не знали этого о многих других трагедиях, в том числе и на подводных лодках. Что-то изменилось, хотя никто еще внятно не сформулировал, что именно произошло в Баренцевом море (может быть, пока этого никто не знает), сколько именно человек в подлодке (может быть, эта цифра еще точно не известна), есть ли на лодке погибшие (поскольку было расхождение в первоначальных и последующих цифрах), сколько времени люди еще могут оставаться на затонувшем судне, сколько часов в распоряжении спасателей.
       Президент Путин не прервал отпуска. Еще недавно он любил летать на реактивных самолетах и плавать на подводных лодках. Вот сейчас, если бы он сел в реактивный самолет, и перелетел с юга на север, и оказался на одном из кораблей, которые находятся в зоне бедствия, этот жест никто не расценил бы как популистский. Потому что совершенно невозможно себе представить, что президент страны, которая затаив дыхание наблюдает за страшной трагедией, спокойно принимает солнечные ванны.