Ворона и павлин

И совершенно логично, что Герасимов де факто уволил Парфенова. Нет, конечно, не из-за соблюдения корпоративных интересов – они как раз требовали бы сохранения нелегкого, но безусловного таланта Парфенова для корпорации. Все проще – из-за зависти. Ну, сами посудите – если на одной поляне сидят ворона и павлин, к тому же с распущенными хвостами, у кого будет выше зрительный (а также зрительский) рейтинг?

Сколько людей на телевидении восприняли увольнение Парфенова с чувством глубоко внутреннего облегчения… Спасибо, «Коммерсантъ» помог, опубликовав подпись Герасимова под запретом на выход сюжета с вдовой Яндарбиева в эфир. Формальный повод для увольнения – разглашение внутрикорпоративной информации, то есть вынос сора из избы. О том, что подписанный им запрет является актом цензуры, Герасимов не упоминает. Видимо, считается, что цензура – это когда Кремль запрещает что-то показывать или публиковать, а когда это запрещает один сотрудник корпорации другому – это называется правилом корпоративной политики.

Я не буду в отличие от некоторых своих коллег упрекать Парфенова в нарушении корпоративной этики. Хотя бы потому, что всю жизнь исповедую и ставлю превыше всего профессиональную этику, или просто профессионализм, если хотите. Это как бы конституционный суд в нашей ситуации, а политика корпорации в этой образной иерархии – районный суд.

К тому же корпоративная этика на НТВ странным образом раздвоилась, как после выпитой бутылки виски. Днем сюжет спокойно вышел на «Орбиту» — Урал и дальше, — и ничего неэтичного за Парфеновым замечено не было. Вечером тот же сюжет не пустили на Европу, и Парфенов разумно потребовал под это письменный приказ. Неэтичным по отношению ко мне как зрителю было бы срывать эфир из-за запрета показать сюжет. Вполне этичным было мне как зрителю потом объяснить, что сюжетов было на один больше, и тот один был о том-то и не прошел в эфир, потому что его запретил выпускать лично такой-то человек.

Да, Парфенов работает в компании НТВ, где один из начальников принял решение не показывать такой-то сюжет. Но компания НТВ – это телекомпания, а не закрытое оборонное предприятие, продающее втихаря наше оружие Северной Корее. Телекомпания работает на зрителей, а не на Сенкевича вместе со всем «Газпромом». Парфенов не раскрыл никакой коммерческой информации, номеров счетов и суммы трансакций, условно говоря. Он объяснил дочке, живущей в Москве, почему ее мама, живущая за Уралом, увидела интервью вдовы Яндарбиева, а дочка нет. Европейский зритель имеет полное право знать, чем же он хуже (или, наоборот, лучше?) своих собратьев за Уралом., которым тот же самый сюжет спокойно показали несколькими часами раньше, совершенно, видимо, в этот момент не боясь навредить арестованным в Катаре русским.

Я рада, что моя газета опубликовала приказ, запрещающий выпускать в эфир сюжет, за подписью Герасимова. И рада, что есть какая-то ясность вокруг этой истории с просьбой от спецслужб не показывать сюжет, дабы не навредить обвиняемым в убийстве Яндарбиева. Обратите внимание, не было приказа ни Службы внешней разведки, ни ФСБ, ни Минобороны, ни Главного разведуправления, ни администрации президента, ни лично президента. Был приказ журналиста, одного из руководителей НТВ. Ни в одной демократической стране мира включая нашу (по закону о печати) никакая спецслужба или какой-либо иной орган власти не имеет права приказать телекомпании снять сюжет. В любой стране мира спецслужбы или любой орган власти имеют право в определенных чрезвычайных ситуациях обратиться к телекомпании (газете и прочим СМИ) с просьбой отложить публикацию или сюжет из соображений не менее как национальной безопасности или если от этого могут напрямую зависеть жизни людей (например, заложников). Руководитель СМИ принимает самостоятельное решение, которое может учитывать просьбу, а может и не учитывать. Я знаю случаи, когда, например, десять французских газет учли такую просьбу, а одна не учла. Что поделаешь? Она решила, что гораздо важнее, чтобы эта информация была донесена до читателей. Я знаю случаи, когда в США главный редактор одной из крупнейших газет частично пошел навстречу шефу ЦРУ и перенес статью с первой на четвертую полосу.

Господин Герасимов вполне был в состоянии оценить, может ли сюжет в программе Парфенова угрожать жизни сидящих в катарской тюрьме россиян. И, соответственно, удовлетворить или нет просьбу спецслужб. И во второй раз (он уже переносился один раз, то есть «отлежал» неделю) не показать сюжет или же принять решение, что сюжет безопасен для их жизни (что, кстати, считают и некоторые профессиональные разведчики), и не вмешиваться в программу Парфенова. Предположить, что господин Герасимов до обеда считал, что сюжет безопасен и не препятствовал его выходу в эфир «Орбиты», а после обеда вдруг прозрел и счел, что он опасен, и подписал приказ о его приостановке, мне довольно сложно. Что все же скрывается за цензурой со стороны Герасимова? Почему он так настойчиво в споре с Парфеновым отстаивает не слишком убедительную позицию тех, кто попросил его снять сюжет, вместо того чтобы в споре с ними отстаивать право Парфенова и канала показать сюжет? Эта информация не разглашается. Видимо, из соображений все той же (или соседней) корпоративной этики.

Я бы на месте Герасимова поступила так же, как Парфенов, – потребовала бы от тех, кто возражал против выхода сюжета в европейский эфир, письменного приказа. Вот тогда этика была бы полностью соблюдена. Профессиональная, я имею в виду. Герасимов выглядел бы прилично. Во всяком случае, не выглядел бы цензором.

Но каждый исполнил свою роль. Теперь кому-то придется закрывать своим, может быть, и не столь совершенным, телом это дыру в прайм-тайм – в воскресенье в девять вечера на НТВ. На амбразуру ляжет, полагаю, все тот же Александр Герасимов. Так было и есть: кто донес на соседа, тот и занял его комнату.

Автор – специальный корреспондент ИД «КоммерсантЪ»