Цивилизация
Авария, в которой погиб Сергей Кабанцов, произошла поздно вечером 23 сентября 2014 года в районе Бутово на перекрестке Варшавского шоссе и улицы Грина, в нескольких километрах от МКАД. Мужчина работал в фирме, чья фура IVECO сломалась на перекрестке. Через какое-то время компания прислала Кабанцова, чтобы тот охранял грузовик: поломка была серьезной, и водителю по какой-то причине понадобилось уйти. Что произошло дальше, до конца непонятно.
Со слов дочери погибшего и ее адвоката, примерно около 23.30 Кабанцов вышел из кабины и оказался на дороге. Зачем он это сделал, до сих пор непонятно. Родственники, отмечая добросовестность погибшего и то, что он сам был автомобилистом и адекватно оценивал потенциальные опасности на дороге, уверены, что он принял необходимые меры предосторожности.
Тем не менее появление на шоссе человека стало сюрпризом для проезжавших водителей.
Один из них успел совершить маневр и объехать пешехода, а вот водитель микроавтобуса Peugeot Балмаев Б.Г. сделать этого не смог, хотя, с его слов, и пытался затормозить, — от полученных травм Кабанцов скончался.
При этом потерпевшие, исходя их повреждений автомобиля, считают, что водитель, скорее всего, двигался с превышением скорости.
«Мне позвонили и сказали, что отец погиб, — рассказывает «Газете.Ru» его дочь Оксана.
— Через день мы поехали к следователю. Он рассказал, как примерно все произошло, что было столкновение и человек, который был за рулем сбившей его машины, очень расстроен и хотел бы с нами связаться. Кстати, забегая вперед, хочу отметить, что почти за три года с момента ДТП этого так и не произошло, а первый раз я увидела сбившего отца водителя лишь спустя два года».
По словам Кабанцовой, сначала ей говорили, что идет проверка и никакой новой информации о расследовании нет. «Спустя месяц было то же самое — идут какие-то проверки, через еще месяц опять то же самое. В первый раз я увидела результаты этих проверок только в марте 2015 года. Мне выдали постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, там было написано, что состава преступления нет», — рассказала потерпевшая.
При этом стоит отметить, что, согласно ч. 3 ст. 144 УПК РФ, у следователя есть трое суток, чтобы решить вопрос с возбуждением или отказом в возбуждении уголовного дела. При особых обстоятельствах и с разрешения руководства этот срок может быть продлен до 10 дней, в случае крайней необходимости срок принятия процессуального решения продлевается до 30 суток, но не более.
Решение об отказе в возбуждении уголовного дела было принято на основании экспертизы, которая установила, что вины водителя микроавтобуса Peugeot в столкновении нет. При этом, по словам адвоката Кабанцовой, базировалась она в основном на показаниях самого Балмаева — других свидетелей трагедии, как и записей с камер, не оказалось.
Водитель микроавтобуса ожидаемо заверил следователя, что ехал не быстрее 60 км/ч и ПДД не нарушал. И это при том, что после столкновения микроавтобус получил серьезные повреждения левой части кузова и у него оказалось полностью разбито лобовое стекло.
«С тех пор мы пишем жалобы и нам отвечают одно и то же: в возбуждении уголовного дела отказать, никакого преступления нет, — говорит потерпевшая. — Было заседание суда по удовлетворению нашего ходатайства, чтобы провели повторную экспертизу в Минюсте. Ее снова провели в ГИБДД. Результаты были те же, только другими словами написаны.
Там написано, что водитель пытался затормозить, что не предоставлялось возможным избежать столкновения».
Однако Кабанцова выводам эксперта не верит. «Сначала мне сказали, что его сбили около колеса, потом на схеме я увидела, что столкновение было метров за десять-пятнадцать до фуры, с правой стороны. А тело отца нашли между отбойником и левым передним колесом, то есть уже с другой стороны и сильно дальше. Я не говорю, что здесь есть какой-то умысел или попытка увести кого-то от ответственности, но я до сих пор не могу понять, как это произошло», — говорит читательница «Газеты.Ru».
Она поясняет, что у нее нет цели посадить водителя Peugeot.
«Я понимаю, что это было непреднамеренно, но если бы человек связался нормально, принес какие-то извинения — это одно, а когда я не я и лошадь не моя, то это совсем другое уже.
Я хочу по крайней мере получить с него компенсацию за моральный ущерб, а также возместить расходы на похороны — понятно, что жизнь отца бесценна, но хотелось бы, чтобы он возместил хоть какие-то затраты нашей семьи. Когда я увидела тело отца, я была к этому не готова. Не думала, что человека может так размазать», — говорит потерпевшая.
Фирмы, в которой работал Кабанцов, уже не существует, и спрашивать с кого-то из бывшего руководства ее отца женщина не может.
Дочь погибшего сменила уже нескольких адвокатов. Сейчас ее защитник пытается добиться отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Последние жалобы ушли в ГСУ ГУ МВД по Москве и прокуратуру ЮЗАО столицы.
«Основная мысль жалобы заключается в том, что следствие так и не предприняло никаких шагов для установления полной картины ДТП. Мы хотели бы провести следственный эксперимент, чтобы на месте понять, как произошло так, как так вышло, что сбили его в одном месте, а тело лежало в итоге совсем в другом.
Сделать такой эксперимент можно только в рамках уголовного дела, возбуждения которого мы и пытаемся добиться. А мне отвечают, что такой эксперимент якобы создаст опасность для других участников движения», — сетует адвокат Леон Шелевальник.
По словам защитника, в деле крайне мало исходных данных, из-за чего проведенные экспертизы, всего их на данный момент уже три, не отвечают на ряд вопросов.
«Салон автомобиля после аварии осмотрен не был, этот Peugeot вообще на следующий день был возвращен владельцу. Как такое может быть? Что касается телесных повреждений, то есть справка независимого эксперта, которая опровергает выводы другого. Вообще, судя по повреждениям, торможение Балмаевым вообще не осуществлялось, хотя тот утверждает обратное — как только увидел на дороге Кабанцова, начал тормозить. Может, он и правда не мог избежать столкновения, но точно это не установлено, — говорит адвокат. — В материалах нет данных о метеоусловиях, хотя в тот вечер был очень сильный дождь. Почему ушел водитель фуры, этот вопрос также не исследован, его даже никто не опрашивал, сплошные белые пятна. В любом случае в деле есть погибший — это повод для возбуждения уголовного дела, а основание — наличие признаков состава преступления», — говорит Шелевальник.
Автоюрист Лев Воропаев считает обыденным сценарий, когда после смертельных аварий добиться полноценного расследования простым людям невозможно.
«Такое происходит регулярно. У следователей, дознавателей забот полон рот, и поэтому они рады все побыстрее оформить и прекратить, чтобы это не висело на них. То есть если есть хоть какой-то повод для такого отказного постановления, то, как правило, он используется.
А если дознаватель видит, что нет активных родственников жертвы ДТП, нет адвоката, никто ничего не обжалует, то так обычно все и заканчивается. Ключевой фактор здесь — безграмотность самих граждан, которые просто не знают, какие действия можно предпринять, что и как обжаловать в этой ситуации. Поэтому случаев таких очень много, порой даже без проведения автотехнической экспертизы. Но чаще ее все же делают, но зачастую на основании показаний выжившего участника ДТП, как в данном случае, который, естественно, постарается снять с себя ответственность. В итоге следователь пишет, что у водителя не было технической возможности предотвратить наезд на пешехода или столкновение, и на этом расследование заканчивается.
Это глобальная болезнь всей нашей системы — человеческий фактор и никакие реформы полиции тут не помогают. При любой возможности дело прекращают, и очень непросто отменить такое отказное постановление. Поэтому в таких ситуациях надо постоянно держать связь со следователем, держать вопрос на контроле и всячески показывать свою решимость идти до конца», — заявил «Газете.Ru» Воропаев.
