У России в Сирии появилась новая цель — Москва сосредоточила свои силы на том, чтобы подтолкнуть Европу к восстановлению государства от гражданского конфликта, отмечает в колонке для Al Jazeera Марван Кабалан — директор отдела политического анализа в арабском центре исследований и политического анализа.
После нескольких задержек Стамбульский саммит по Сирии все же состоялся 27 октября. На встрече присутствовали лидеры Германии, Франции, Турции и России. Первоначально саммит был запланирован на начало сентября. В саммите приняли участие стороны из «астанинской группы» (Россия, Турция и Иран) и «сирийской рабочей группы» (США, Великобритания, Франция, Германия, Саудовская Аравия, Иордания и Египет), однако преодолеть разногласия между и внутри каждой из групп так и не удалось, констатирует автор.
Помимо довольно пространственного заявления о необходимости начала «политического процесса» в Сирии, какого-либо соглашения о том, как его достичь так и не было достигнуто. Главными вопросами, вызывающими раздор, по-прежнему остаются политическая судьба президента Сирии Башара Асада, иностранное военное присутствие, вопрос о беженцах и восстановлении страны, а также будущее районов на северо-востоке государства, где расположены курдские отряды, пишет автор.
Как отмечает автор, роль России в конфликте на Ближнем Востоке изменилась. После завершения своих основных военных задач — победы над оппозицией и защиты режима Асада — Россия пытается перевести эту «победу» в разряд политических достижений. Москва стремится нормализовать ситуацию в Сирии, сосредоточив внимание на восстановлении и возвращении сирийских беженцев в государство, говорится в материале.
Теперь главная политическая цель России заключается в том, чтобы убедить «потенциальных доноров», в основном страны Европейского союза и Персидского залива, инвестировать в сирийскую экономику и помочь восстановить страну после гражданского конфликта, пишет автор.
Отмечается, что многие страны ЕС, похоже, готовы оказывать финансовую поддержку восстановлению Сирии, но только после достижения политического урегулирования. Россия же, напротив, хочет, чтобы восстановление было отделено от любого политического процесса, отмечает автор.