Цивилизация
Съемки девятого фильма Гвидо Контини (Дэниел Дэй-Льюис) должны начаться через 10 дней, а в наличии нет не только сценария, но и малейшего представления о содержании картины. Вместо этого среди недостроенных декораций его окружают видения женщин его жизни, а сам он полон тяжких дум и нервно курит. Итогом депрессии становится бегство терзаемого журналистами и собственной съемочной группой в приморский курортный городок. Там Гвидо вызванивает любовницу (Пенелопа Крус) и играет с ней в игру «незнакомка ошиблась комнатой», но сценарий по-прежнему не складывается. Маэстро продолжает страдать: его посещают все те же фантомы в тех же декорациях, каждый со своей песней любимому.
Самое удивительно в «Девяти» Роба Маршалла с полуторагодичным опозданием выходящих в российский прокат, то, каким образом фильм с таким актерским составом (от Дэй-Льюиса до Софи Лорен) и являющийся ремейком феллиниевских «8 1/2» (вернее, экранизацией бродвейского мюзикла «по мотивам»), получил так немного положительных отзывов — большинство критиков отреагировали осторожно нейтрально, остальные — разделились примерно пополам.
Маршаллу удалось невозможное – сложить тусклую картину из разной огранки бриллиантов, и уже сам по себе этот феномен заслуживает некоторого осмысления.
Поначалу режиссера очень хочется оправдать. То, что все музыкальные отступления разворачиваются в одном и том же пространстве (и сливаются до неразличимости), легко списать на метафору творческого кризиса, тем более что проецируемые сознанием Гвидо спутницы жизни — от пугающе-бронзовой покойницы-мамы (Софи Лорен) до костюмерши-конфидента (Джуди Денч) — исполняют что-то вроде вариаций на известную тему «Оставайся, мальчик, с нами». Но если в оскароносном «Чикаго» Маршалла песни и пляски в голове героев рассказывали историю и двигали легкомысленный, в общем, сюжет, то здесь мюзикл превращен в довольно мрачное кино с замахом на оперную драматичность: великолепный Дэй-Льюис предельно серьезно играет почти гротескную изможденность, но против трагедийного катарсиса выступают сами законы жанра.
Звучало ли все это интереснее в обласканной наградами бродвейской постановке — неизвестно, но мюзикл с невыдающимися песнями — это полбеды.
А вот киномюзикл с невыдающимися песнями по мотивам фильма с выдающимся саундтреком – уже катастрофа. Один пролет камеры по зонтикам отдыхающих на водах в начале «8 1/2» под «Полет валькирий» убирает весь фильм Маршалла не только кинематографически, что в данном случае, наверное, неизбежно и несмертельно, но даже хореографически, что гораздо серьезнее.
С имеющимися песнями все это выходит помпезно, но скучно: в отсутствие внятной драматургии лица из звездного состава сменяются на подмостках в ритме юбилейного концерта.
Экран оживает только с появлением Марион Котийар в роли жены Гвидо, которая приносит собственную актерскую карьеру в жертву ради предположительно великого, но эгоистичного и инфантильного мужа. Ей, в отличие от остальных женщин Гвидо, достается спеть дважды — и это лучшее, что здесь происходит. Однако две душераздирающе живо исполненные песни против десятка безликих для ленты, в которой, чтобы рассказать историю, полагается петь и танцевать, это прискорбно мало. Фильм о гибнущем фильме гибнет сам, и остается только гадать – результат ли это концептуального хода или простая творческая неудача.
