Цивилизация
Сегодня в прокат выходит одна из самых громких премьер этого года – фильм Владимира Бортко «Тарас Бульба». Завтра же интернет будет переполнен воплями: «Какое убожество!», «Нас всех тошнит» и «Пожалейте денег, скачайте с торрентов». Собственно, вой по всей земле русской уже идет, но пока его обеспечивают кинокритики, приобщившиеся к фильму или с просмотровки, или на премьере. У них единодушие потрясающее – ни одной не то что благожелательной, но хотя бы рутинно-ругательной рецензии я не обнаружил. Нет, все обличают «не по службе, а по душе» — с чувством, с эмоцией, со слезой.
Впрочем, на мнение критиков можно было бы внимания и не обращать, в конце концов, все, что требуется от нашего брата сегодня, – это должным образом развлечь читателя своим текстом, а в качестве советчиков (я уж не говорю – экспертов) нас уже давно никто не воспринимает. Уже последнему детсадовцу, наверное, известно, что расхваленные критиками фильмы в прокате собирают пару грошей, а какой-нибудь охаянный «Самый лучший фильм» бьет все рекорды.
Но в том-то и дело, что в случае с «Бульбой» вполне может случиться уникальное братание на фронтах, и едва ли не все претендующие на «образованность» зрители столь же шумно будут выражать неудовольствие в своих уютных «жежечечках».
Но прежде чем говорить о причинах столь загадочного единодушия, стоит вспомнить о загадках киношной судьбы «Тараса Бульбы».
Как известно, произведения Гоголя экранизировались многократно, причем, естественно, в основном на родине. «Мертвые души», к примеру, делались четырежды — в 1909 году (режиссер Петр Чардынин), 1960-м (Леонид Трауберг), 1984-м (Михаил Швейцер) и 2005-м — сериал «Дело о «Мертвых душах». Плюс – два анимационных фильма Бориса Степанцева: «Похождения Чичикова. Манилов» и «Похождения Чичикова. Ноздрев». Не менее популярен и «Вий» — в этом году на экраны должна выйти четвертая киноверсия.
«Тарас Бульба» вполне укладывается в этот ряд – до версии Бортко он экранизировался целых семь раз. Вот только делались эти киноверсии Гоголя немцами (1924 г.), французами (1936 год), англичанами (1938 год), американцами (1962-й), итальянцами (1963-й) и чехами (1987 год). Единственная отечественная попытка перенести популярнейшую повесть Гоголя на большой экран была предпринята в 1909 году, и сделал ее Александр Дранков – тот самый, да, автор первого русского игрового фильма «Понизовская вольница», он же «Стенька Разин», и документального фильма «Прогулка Льва Толстого», снятого через дырку в летнем дощатом сортире в саду у классика. После этого все – как отрезало!
И нельзя сказать, что не пытались – пытались, да еще кто! Киноклассики высшей пробы.
Вот только не получилось ни у Александра Довженко (первый день съемок его фильма выпал на 22 июня 1941 года), ни у Сергея Бондарчука – даже этому киномаршалу снять «Бульбу» просто не дали. И если интерес буржуев к «Tarass Potatoes» вполне объясним – где еще найдешь такое количество брутальных kazaks, gorilka, gopak и прочих «Mamushka», — то суровый бойкот на родине несколько озадачивает.
Критики, проговариваясь, обычно обтекаемо объясняют его тем, что «Тарас Бульба» де – «самая устаревшая из повестей Гоголя». Что в переводе означает – повесть Гоголя едва ли не самая неполиткорректная вещь во всем классическом наследии русской литературы. Ее как ни поставь – кого-нибудь да обидишь. Не русских, так украинцев, не украинцев, так евреев, не евреев, так поляков – да дело не в одних национальностях. Куда не кинь – везде клин: одно неосторожное движение — и оскорбятся гуманисты, националисты, либералы, реконструкторы etc.
А теперь вернемся к фильму Бортко.
Он, безусловно, не шедевр, и если вы ждете чего-то равновеликого гоголевскому тексту, то обломаетесь по полной.
Претензий к фильму можно предъявить немало, и все они кочуют из одной критической статьи в другую. Зачем жену Тараса загубил? Почему польская панночка смеется все время, а сиськи у нее некрасивые? Отчего кирасы саблей прорубаются массово с одного удара да прямо по килю? Зачем пытки Остапа крупным планом показывал, хотя даже сам Гоголь малодушно отвел глаза? Почему зверства поляков продемонстрировал в полном объеме, а зверства казаков, честно описанные автором, цензурировал?
Все так и есть, спорить не буду. Можно и еще добавить – мне, например, при просмотре было глубоко обидно, что режиссер Бортко уже через неделю выгнал «по идейным соображениям» постановщика трюков Ника Палуэлла, который делал фильмы «Храброе сердце», «Последний самурай», «Гладиатор», а после этого все баталии снимал сам. Потому как в противном случае, может, и не скакали бы казаки бешеной конной лавой в сторону замковых стен, рискуя невесть зачем расшибиться в лепешку, не сбивались бы в кучи под теми самыми стенами (не иначе как в заботе о поливающих сверху смолой), воинственно тыкая саблями воздух.
Но самая главная претензия – зачем сделал из Гоголя политическую агитку?
Зачем это постоянное «Русская земля» про независимую Украину? Зачем православие через слово? Почему, наконец, эти предсмертные монологи казаков про «красуется вечно любимая Христом Русская земля!» — пять штук подряд!
Именно это «опошление и опопсение Гоголя» больше всего и раздражает кинокритиков. Именно этот декларативный патриотизм, боюсь, спровоцирует прилив желчи и у всех посмотревших фильм культурных людей, и самозаписавшихся в таковые. Потому как давно известно – у всех нас, «образованцев», — паранойя. Больше всего мы боимся, что нас кто-то облучает, тьфу, зомбирует пропагандой. Этот не смолкающий в ушах шепот «тебя обманывают, тобой манипулируют» — самая страшная людская фобия нашего «информационно-агрессивного» времени. А здесь пропаганда особенно и не скрывается.
Все так, но есть, как говорится, нюанс.
Практически все эти претензии (за исключением сисек и кирас), боюсь, не к Владимиру Владимировичу, а к Николаю Васильевичу.
Бортко давно известен как лучший «экранизатор» страны – достаточно вспомнить «Собачье сердце», «Идиота», «Мастера и Маргариту». Как известно, сделать успешную экранизацию подлинно великой книги можно только двумя способами – либо творчески споря с классиками, либо максимально аккуратно его иллюстрируя. Бортко, без вариантов, адепт второго пути. Практически всегда он следует за классиком, как ведомый на минном поле, – след в след, и от себя говорит только тогда, когда законы кино совсем уж его за руки хватать не начнут – как с казнью Остапа, не давать же, в самом деле, вслед за Николаем Васильевичем черный экран с закадровым голосом Безрукова: «Не будем смущать читателей картиною адских мук, от которых дыбом поднялись бы их волоса».
Так и везде в фильме – Владимир Бортко скрупулезнейше следовал за авторским текстом, иногда даже себе во вред, как в эпизоде с монологами умирающих в сече казаков, простите уж за пространную цитату:
«Пошатнулся Шило и почуял, что рана была смертельна. Упал он, наложил руку на свою рану и сказал, обратившись к товарищам: «Прощайте, паны братья, товарищи! Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!» И зажмурил ослабшие свои очи, и вынеслась козацкая душа из сурового тела.
Но не сдобровать и Гуске! Не успели оглянуться козаки, как уже увидели Степана Гуску, поднятого на четыре копья. Только и успел сказать бедняк: «Пусть же пропадут все враги, и ликует вечные веки Русская земля!» И там же выпустил дух свой.
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце пришлась ему пуля, но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться с светом. Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!»
Поникнул он теперь головою, почуяв предсмертные муки, и тихо сказал: «Сдается мне, паны браты, умираю хорошею смертью: семерых изрубил, девятерых копьем исколол. Истоптал конем вдоволь, а уж не припомню, скольких достал пулею. Пусть же цветет вечно Русская земля!..» И отлетела его душа.
Повел Кукубенко вокруг себя очами и проговорил: «Благодарю бога, что довелось мне умереть при глазах ваших, товарищи! Пусть же после нас живут еще лучшие, чем мы, и красуется вечно любимая Христом Русская земля!» И вылетела молодая душа».
Что же до упреков в «опопсении» гоголевского текста, то Бортко действительно малость подчистил гоголевскую многозначность – и впрямь, здесь зверства казаков почикал, там мотивацию Тараса усилил, зверски умертвив жену.
Ну так, опять – а чему вы удивляетесь?
Так в его фильмах было всегда, и всегда, думаю, будет. Бортко делает свои ленты вовсе не для тех, кто с ходу считывает евангельские аллюзии в предсмертном крике Остапа: «Батько! Где ты! Слышишь ли ты?» — и не в последнюю очередь поэтому его картины пользуются столь широким спросом. Он всегда упрощал первоисточник, даже в тех экранизациях, которые единогласно признаются как наиболее успешные. Возьмем то же «Собачье сердце». У Булгакова – перечитайте – профессор Преображенский тот еще тип, едва ли не противнее Шарикова. А у Бортко? Как говорят соплеменники Тараса: «Оттож!»
Можно ли было сделать другого «Бульбу» — неоднозначного, многопланового и многослойного, в полной мере показывающего реалии «тогдашнего грубого, свирепого века, когда человек вел еще кровавую жизнь одних воинских подвигов и закалился в ней душою, не чуя человечества»? Да, безусловно. Тем более что существует редакция 1835 года, первый вариант повести, где раздражающая пропагандофобов тема и «Русской земли», и патриотизма практически не педалируется, где лишь «жестокий век, жестокие сердца», а пафос лишь по поводу уз товарищества, спаявшего этих жестокосердных чубатых волков с острова Хортица. Я бы и сам предпочел именно эту версию, и дай бог, мы ее когда-нибудь дождемся.
Но, может, не стоит уподобляться подросткам, долго и умело матерящимся оттого, что мечтается о длинных ногах и третьем номере, а предлагаются пергидроль и прыщи с банкой пива?
Давайте будем реалистами – в нынешних условиях на подобный замысел не то 16, не то 25 миллионов вечнозеленых никто бы не дал. И дело не в политическом заказе, а в прокатной судьбе ленты. Бортко, по крайней мере, борозды не испортит, а вот на продукцию юных гениев, одержимых многослойностью своих творений, мы, к несчастью, насмотрелись. Как говорил по другому поводу Александр III: «Некем взять».
И потом – версию «Тараса Бульбы» образца 1835 года вчерашний юбиляр в 1842-м переработал более чем основательно – достаточно сказать, что объем повести вырос чуть ли не вдвое. Именно версию 1842-го и взял за основу Владимир Владимирович, и в этом был, наверное, абсолютно прав. Ведь зачем-то понадобилось Николаю Васильевичу жирно подчеркнуть, что «великоросс и малоросс – две половинки одной души». А когда же гения уважить, как не в юбилей.
