Цивилизация
На правительственном часе в Госдуме начальник Департамента обеспечения безопасности дорожного движения МВД России (в просторечии — ГАИ) Виктор Кирьянов не только докладывал о состоянии дел в своем ведомстве, но и отвечал на неприятные вопросы депутатов. В частности, он назвал позором для всей Госавтоинспекции и органов внутренних дел в целом задержание группы астраханских инспекторов за поборы на дорогах. Но в качестве не столько оправдания, сколько объяснения ситуации обратил внимание депутатов на низкий уровень социальной защищенности сотрудников ГИБДД. Именно по этой причине, полагает он, в службу не идут хорошие специалисты: «Нам всем вместе надо подумать, как сделать так, чтобы пришли достойные сотрудники. Ведь очереди к нам нет, берем по остаточному принципу. Вот и результат». К слову, сразу после указа президента о реформе МВД, предусматривающего в числе прочего сокращение числа работников милиции на 20%, появились комментарии, что это легко достигается устранением незаполненных вакансий. То есть недокомплект в нынешнем штатном расписании системы МВД как раз и составляет около 20%.
Престиж силовых структур у молодых людей по-прежнему низок, несмотря на явное увеличение политического веса, а также теневых коммерческих возможностей всевозможных силовых структур — ФСБ, МВД, Госнаркоконтроля.
ГИБДД в сознании россиян давно и прочно ассоциируется с практически поголовным взяточничеством. Характерный пример — «сказочный» персонаж популярного скетчкома «Наша Раша» ― инспектор ГАИ, не берущий взяток, из-за чего его семья в буквальном смысле голодает и ходит в обносках. Хотя легальная зарплата инспектора и условия его труда действительно далеки от нормальных. К тому же российские силовые структуры фактически выстроили внутриведомственную вертикаль коррупции, где младшие по должности вынуждены делиться со старшими и часто берут взятки в том числе для того, чтобы иметь возможность заплатить откат и сохранить должность, если не видят другого варианта трудоустройства.
Понятно, что чиновничьи посты и работа в крупнейших компаниях страны вроде «Газпрома» кажется молодым людям наиболее легким путем к богатству в нынешних российских реалиях. При этом путь к личному обогащению в гражданских госструктурах и госкомпаниях куда менее тернист и опасен, чем в силовых структурах. С одной стороны, силовики получили возможность не просто крышевать коммерческие компании или осуществлять их рейдерские захваты, но порой даже контролировать и создавать бизнесы, оставаясь при погонах и оружии. С другой, в отличие от обычных чиновников, они действительно порой вынуждены рисковать жизнью по долгу службы. С третьей, в силовых структурах есть крайне жесткая субординация, лишающая рядовых гаишников или милиционеров возможности иметь собственную кормушку: им надо и делиться с вышестоящим начальством, и риск при первой же ссоре попасть в тюрьму очень велик.
Подставы стали символом взаимоотношений в российских силовых структурах — как внутренних, так и этих структур друг с другом. Порой жертвами такой борьбы становятся даже руководители силовых ведомств, самый известный пример — дело бывшего заместителя главы Госнаркоконтроля генерала Бульбова.
А уж о том, что рядовой инспектор ГАИ или милиционер защищен от произвола своего начальства не больше, чем граждане от произвола самой милиции, и говорить не приходится.
Естественно, молодые люди видят, что связи и лояльность важнее профессионализма для успешной карьеры, а состояния быстрее всего сколачиваются благодаря конвертации чиновничьих полномочий в теневой личный доход. Однако в силовых структурах карьера зачастую ограничена наличием не только коррупционной иерархии, но и невозможностью постоянно перескакивать через очередные воинские звания. Поэтому издержки работы в силовых структурах оказываются выше, чем возможности человека с оружием, магической инспекторской палочкой ГАИ и при «корочке» использовать эту силу в корыстных интересах.
Особая статья — низкий престиж армии. В советские времена доходы и социальная защищенность офицеров делали профессиональную службу в армии привлекательной для многих молодых людей, а младших офицеров — едва ли не самыми привлекательными женихами для провинциальных девушек. Сейчас, несмотря на постоянную воинственную риторику российских властей и заявления о новых мерах социальной поддержки солдат и офицеров, подавляющее большинство кадровых военных, по российским меркам, люди бедные, непопулярные в обществе и не имеющие никаких серьезных перспектив с точки зрения увеличения материального достатка.
Если к этому добавить соответствующее отношение к силовым структурам в обществе — подавляющее большинство граждан, особенно молодых, воспринимают силовиков как источник опасности, а не как своих защитников, ― становится понятно, почему в ГИБДД приходится набирать людей по остаточному принципу. Оказалось, что
негласное право на произвол, данное силовикам, не влечет автоматического увеличения престижа органов, призванных защищать нашу безопасность, будь то армия, ФСБ или ГИБДД (главной функцией которой, напомним, является безопасность дорожного движения, а не поборы с граждан).
Скорее, наоборот. Относительно приличные молодые люди просто не хотят отождествлять себя с этими структурами. А у карьеристов есть куда более выгодные варианты. К тому же трудно себе представить, что крупные чиновники или их близкие друзья, имея возможность использовать блат или статус при трудоустройстве отпрысков, предпочтут ГИБДД, МВД или даже ФСБ крупному государственному банку, нефтяной компании или сугубо гражданскому органу власти. В стране, построенной на риторике «осажденной крепости», где органы охраны порядка, кажется, должны быть главными героями, в них приходится набирать скверные по качеству кадры. Во многом именно потому, что сама правящая элита занимается обслуживанием своих интересов, а Родине служит исключительно по остаточному принципу.
