Цивилизация
Столкновение между идеалистами и прагматиками во все эпохи было неотъемлемой частью политической борьбы. Но, похоже, наступили времена, когда к двум «традиционным» видам политики — идеологизированной и прагматической — добавился третий — политика манипулятивная. На первый взгляд эффективная, в действительности она не сулит ничего хорошего обществу, в котором подобный тип политики торжествует.
Идеологизированная политика, как ясно из названия, направлена на реализацию некоего идеологического проекта, будь то построение коммунизма, создание всемирного исламского халифата или демократизация Ближнего Востока. Политика прагматическая, или Realpolitik, напротив, ставит на первое место не абстрактные идеалы, а конкретные интересы данного общества, порой не стесняясь в средствах и способах реализации этих интересов. Недаром лозунгом Realpolitik считаются известные слова Бисмарка о том, что «не речами и постановлениями большинства решаются великие вопросы времени... а железом и кровью».
Последнее, впрочем, не означает, что политики-прагматики, в отличие от политиков-идеологов, склонны к авторитаризму и агрессии.
Чаще наоборот: в конце концов, самые кровавые режимы в истории — нацистский рейх, сталинский СССР и маоистский Китай — были насквозь идеологизированными.
Манипулятивная политика — своего рода мутация Realpolitik. Прагматики воспринимают политику как сложную игру интересов различных участников политического процесса. Ими могут быть: социальные, этнические или религиозные группы, партии, кланы и проч. — в политике внутренней, народы, государства, коалиции — в политике внешней. Политик-прагматик (кстати, как и политик-идеолог) воспринимает себя как часть этой большой игры. Иное дело — манипулятор, или, используя более привычный термин, политтехнолог. Для него политика — лишь инструмент достижения узких, при этом обычно не декларируемых целей. (Собственных, если манипулятор сам является политиком, или целей «заказчика», если он работает на политика.)
Манипулятор ставит себя вне политического процесса, он мнит себя кукловодом, а в роли кукол-марионеток использует традиционные составные части политики — идеологические доктрины, политические и государственные институты и даже целые социальные слои.
Подчеркну еще раз: подлинные намерения политика-манипулятора обычно скрыты за дымовой завесой разного рода деклараций, призванных создать ему тот или иной образ. Но цена этих заявлений стремится к нулю. Ведь цель манипулятора не общество, а он сам, сохранение собственной власти или положения. (Власть важна, конечно, для любого политика, но именно у манипуляторов она окончательно становится единственной целью их деятельности.) Их политика — это даже не макиавеллизм, поскольку Макиавелли лишь описал набор инструментов, с помощью которых можно проводить любую политику.
Политическая манипуляция как таковая — это вообще не политика, а лишь ее видимость, сплошное псевдо.
Псевдовыборы с заранее известными результатами. Псевдопарламенты, штампующие псевдозаконы. Псевдоидеологии — «игрушки» для толпы (манипуляторы не могут воспринимать общество иначе как толпу), призванные отвлечь ее внимание от реальных проблем.
Конечно, все три типа политики редко встречаются в чистом виде. Скажем, внешняя политика нынешней неоконсервативной администрации США — сочетание идеологической убежденности и довольно грубого прагматизма. С одной стороны, в Вашингтоне действительно верят в возможность политической трансформации ближневосточного региона — если не к полноценной демократии западного типа, то, по крайней мере, к режимам менее тираническим, чем был в Ираке при Саддаме Хусейне. С другой стороны, США преследуют в этом нефтеносном регионе и цели сугубо практические, причем в их достижении опираются на союзников, не так уж далеко ушедших от Саддама по части ограничения прав и свобод своих подданных, — например, Саудовскую Аравию.
Другой пример сочетания прагматизма и идеологической заряженности — Европейский союз.
Возникнув как сугубо экономическое объединение — Общий рынок, ЕС постепенно оброс политической и идеологической составляющими. Достаточно заглянуть в длинный список требований, предъявляемых к странам, стремящимся вступить в Евросоюз, чтобы убедиться: гарантии гражданских прав и свобод давно отодвинули на задний план сугубо экономические критерии. (Не секрет, что большинство восточноевропейских государств, присоединившихся к ЕС в прошлом году, с чисто экономической точки зрения отделены пропастью от 15 стран «старого» Евросоюза.)
А вот на пространстве бывшего СССР торжествует по большей части манипулятивная политика.
Если в начале 90-х, в период противостояния «коммунистов» и «демократов», уровень идеологизации был очень высок (апогеем стали октябрьские события 1993 года в Москве), то к середине прошлого десятилетия ситуация изменилась. Пожалуй, первым крупномасштабным актом политической манипуляции стали российские президентские выборы 1996 года. На них реальный идеологический антагонизм был подменен псевдопротивостоянием: ведь к тому времени коммунистическая верхушка прочно вписалась в сложившуюся систему политических и экономических отношений и вряд ли была заинтересована в резкой ломке этой системы. Зато противостояние «хорошего» Ельцина и «плохого» Зюганова, обреченного на поражение, позволило сохранить как созданную в России модель олигархического капитализма, так и доминирующие позиции нескольких олигархов в рамках этой модели. Три года спустя обкатанные в России приемы были испытаны на Украине при повторном избрании Леонида Кучмы. В том же 1999 году в результате серии блестящих манипулятивных комбинаций в России был приведен к власти Владимир Путин. Белорусский режим Александра Лукашенко в последние годы ведет манипулятивную политику одновременно как внутри страны — маскируя ее попытками создания «национальной идеологии», так и вне — по отношению к России.
Конечно, и в бывшем СССР трудно говорить об абсолютной чистоте политического стиля.
Скажем, тот же Лукашенко одновременно и манипулятор, и идеолог — ведь его противостояние Западу, по большому счету, не имеет под собой иных оснований, кроме идеологических антипатий белорусского президента. Есть в его политике и черты прагматизма — так, выстраивая выгодную для Белоруссии систему взаимоотношений с Россией, Лукашенко не только обеспечивает выживание своего режима, но и объективно реализует интересы собственной страны. Другой пример — модель российской «управляемой демократии», возникшей при Владимире Путине. Она манипулятивна по своей природе, но при ее построении нынешняя правящая элита руководствовалась и собственными авторитарно-централистскими идеологическими пристрастиями.
К чему ведет постепенная замена политики политтехнологиями? Прежде всего, к тому, что общество перестает быть обществом, превращаясь просто в набор людей.
Ведь политика как взаимодействие разных групп, обладающих своими представлениями «о том, как сделать лучше», — один из важнейших способов взаимосвязи между членами общества. Она дает им ощущение одновременно солидарности (с теми, чьи взгляды и интересы они разделяют) и конкуренции (с теми, чьи взгляды и интересы противоположны их собственным). Общество же, в котором политика превращена в кукольный театр, причем кукловоды твердо знают, что сценарий представления — сплошное вранье, написанное «для отвода глаз», а марионетки тоже все чаще об этом догадываются, — такое общество обречено на постепенный распад и деградацию.
<1>Поэтому «цветные революции» в нескольких странах СНГ стали, пожалуй, наибольшим разочарованием последних лет. Будучи, на первый взгляд, проектами идеологическими, они именно так и воспринимались большинством их сторонников. В этом смысле — как бы ни относиться к самим идеям, пропагандировавшимся лидерами «революций», — события в Тбилиси, Киеве и Бишкеке несли надежду на переход к более нормальному типу политики. Точнее, на возвращение «просто» политики, которая могла прийти на смену псевдополитике постсоветских режимов, будь то «управляемые демократии» или «мягкие авторитаризмы». Эти надежды, однако, понемногу угасают.
Манипулятивные привычки той части прежних элит, которая возглавила «цветные революции», оказались сильнее общественного порыва, рожденного падением старых режимов.
Произошла, судя по всему, лишь смена властных группировок, но не политических принципов и методов. Поэтому российские политики и публицисты, трубящие об «оранжевой опасности», могут, в общем-то, не опасаться.
По ту сторону майданных баррикад — люди, играющие по тем же правилам, по каким привыкли играть в Москве.
Кукловоды всегда договорятся о том, какой спектакль поставить в театре марионеток.
