Цивилизация
Что чувствует человек, приговоренный к смерти? Смятение. И в то же время он немедленно начинает думать о своих родных, о сестрах, матери, оставшейся в Пакистане, о 9-летнем сыне, который живет с бывшей женой, о жене нынешней, с которой вот-вот он собрался расстаться. Или, точнее, она собралась.
Салман Рушди – великолепный прозаик. Возможно, из той скороговорки, которую положено исполнять примерно так: Пруст-Джойс-Кафка. Ну еще Томас Манн. И Лев Толстой. Когда Борис Пастернак сочинял свою «Нобелевскую премию» и недоумевал: «Что же сделал я за пакость, я убийца и злодей? Я весь мир заставил плакать над красой земли своей», он откликался на хрущевскую «фетву» — тот приговор, который ему вынесла Советская власть, в результате загнав в могилу. Так и Рушди, человек, быть может, только наряду с Орханом Памуком заставивший «весь мир» почувствовать красоту и психологию Востока, еще не зная, что толпы рассерженных мусульман ворвутся с погромами в американские посольства в ответ на глупый фильм, произведенный частными лицами, написал книгу воспоминаний, историю своих бедствий. Воспоминания появятся в продаже во всем мире на разных языках сегодня, 18 сентября. Один из лучших фрагментов мировой прозы в его исполнении – это о том, как два человека, муж и жена, только что решившие, что они стали чужими, с пониманием того, что мужчина приговорен к тому, чтобы всю оставшуюся жизнь прожить в ожидании насильственной смерти, бросаются друг к другу в «холодные» объятия. А затем, отвернувшись, засыпают.
За более чем двадцать лет после того, как «аятолла и даже Хомейни» (фетва плачет по «Лекции о международном положении для 15-суточников» Владимира Высоцкого: «А мне бы взять Коран и в Тегеран») приговорил писателя к смертной казни, ситуация никогда столь очевидным образом не приближалась к повторному приговору.
Это не инфляция, это рост в цене: роман «Сатанинские стихи» можно купить на Amazon.com за 10 долларов 18 центов, а отныне за голову Салмана Рушди наследники Хомейни из нынешнего Ирана дают 3,3 миллиона долларов.
Следует, безусловно, обратить внимание на то, что эти люди – для ясности – номинируют награду в валюте вероятного противника. Странно, что не в шекелях…
Религиозный фундаментализм в эпоху одичания занял место мировой идеологии. Фетву Рушди и «фетву» девушкам из Pussy Riot трудно сравнивать по масштабу. А типологически — это одно и то же. Темные средневековые инстинкты, средоточие ненависти, архаичные предрассудки, нелепая месть из тех времен, когда побивали палками и камнями. А вы говорите – постиндустриальное общество…
Как же случилось так, что в постиндустриальную эру, когда в руках и либерала, и фундаменталиста один и тот же айпад, и они носят джинсы одной и той же марки и кроссовки с логотипом мирового бренда, и изъясняются на одном и том же lingua franca, английском, одичание стало модным, стало способом самоутверждения народов и государств? После фукуямовского «Конца истории» началась новая история, которую тот же Фрэнсис Фукуяма в своей последней книге «Происхождение политического порядка» описывает на примере тихоокеанских туземцев, где правит Большой человек, известный своими способностями доставать, то есть, простите, осуществлять дистрибуцию, все большего числа красивых ракушек и вкусных свиней.
Человечество, которое, смеясь, расставалось со своим прошлым, вдруг разучилось смеяться и принялось со звериной серьезностью защищать своих богов и свои алтари.
Это ли не новый поворот истории, единственным ответом на который пока стала эвакуация сотрудников посольств США в странах с наиболее агрессивными верующими. Которые если во что и веруют, так это в глубоко «нравственную» мощь насилия.
Разумеется, все происходящее имеет мало общего с подлинной интимной верой. Это не вера, это торжество где-то расчетливого политиканства, а где-то – феерического невежества. Соединившись, они дают поразительный эффект – теократические деспотии, диссонирующие с общемировым трендом, но успешно задающие собственный мировой тренд. Их отличие от авторитарных «тигров» в том, что они ничего не производят – ни инноваций, ни обычных продуктов, их энергия направлена на разрушение, на запреты, на подсматривание, на сыск, на наказание, не просто жесткое и несоразмерное, но бессмысленное и несправедливое, зато освященное религией.
Возможно, нашу страну от падения в эту бездну еще удерживают остатки формальной демократии и рыночной экономики, следы светского характера государства (спасибо Советскому Союзу), «якоря» в виде мировых структур, элита, которая собственностью и детьми привязана к Европе. Сейчас они хотят разорвать и эту связь, и тогда власть превратится в закрытый орден, клянущийся на крови стерха и преподающий младшим поколениям не только православную социологию, но и православное дзюдо. Показная нравственность обычно прикрывает невиданные бездны безнравственности, и кокаиновые видения иных романов современных русских писателей вдруг станут явью – не хуже восточных кружев прозы Рушди.
«Ты никогда не должен начинать писать историю до тех пор, пока не почувствуешь (услышишь), как говорят люди», — в этом был убежден Артур Хибберт, кембриджский преподаватель Рушди. Мы слышим музыку нового языка, языка вражды – от «мочить в сортире» до выкрика в адрес Геннадия Гудкова в Дум: «Пусть говорят!». Рушди записал язык, тот, который оказался узнаваемым для тех, кто готов заплатить 3,3 миллиона долларов за то, чтобы он был убит.
«Сатанинские стихи» увидели свет 24 года назад. Их автор вырос в цене как антиквариат. Дикость и архаика из маргинальных явлений стали трендом. Кое-где – государственной идеологией, де-юре или де-факто. Цивилизованный мир, получивший сигнал 9/11, так и не научился защищаться. Во всяком случае,
отечественная элита вместо того, чтобы испуганно защищать Pussy Riot, стыдливо благословила расправу.
Иран, пережив несколько лет назад свою «Болотную», погрузился в спячку под монотонное пение ядерных реакторов. Запад думал, что, принеся в жертву Мубарака, он купит спокойствие, получил кризис мирового масштаба.
«Сатанинские стихи», конечно же, в свое время стали бестселлером номер один. Во многом еще и потому, что люди покупали книгу из солидарности с автором. Инструмент противостояния дикости – солидарность. Не убивать, вести себя прилично, словом, придерживаться десяти заповедей — это мощная сила, которую можно противопоставить моде века – религиозному фундаментализму, бессмысленному и беспощадному.
