Газета.Ru в Telegram
Новые комментарии +

Химера

Обозреватель «Газеты.Ru»

Как-то я попала с этой колонкой в интервал между 20-летием падения Берлинской стены и завтрашним, если ничего не изменится, посланием президента Федеральному собранию. То есть между фактом и искушением пофантазировать. Предпочитаю факт. Тем более что более важного геополитического события, чем то, двадцатилетней давности, в моей жизни, возможно, уже и не случится.

Однажды в начале 80-х я села в поезд и поехала из Праги, где тогда жила, в Дрезден. Гэдээровский пограничник, увидев мой советский паспорт, задал неожиданный для меня вопрос: «За обувью?» Я удивленно на него посмотрела. Он: «Ну, за ботинками и сапогами?» Я покачала головой и сказала: «В Дрезденскую галерею». Он почему-то задумался над моим документом. Его коллега, закончивший проверку документов в соседнем купе, застал его в этой задумчивости и спросил, какие проблемы. Парень встряхнулся, протянул мне паспорт и ответил коллеге: «Никаких проблем. Она за обувью, как все…»

Может быть, тогда впервые в свои 20 с чем-то лет услышала так точно сформулированную формулу счастья по эту сторону стены: никаких проблем, если ты как все.

Дрезденская галерея, кстати, в тот день была закрыта — на обычный плановый выходной. Может быть, парень знал, в какие дни в его городе бывают закрыты музеи, поэтому и задумался. Не знаю. Я села перед входом и заплакала. Могла себе позволить — вокруг никого не было. Я приехала за мечтой, которая прожила со мной всю жизнь. Любимая картина — «Портрет мальчика» кисти Пинтуриккио, оригинал висел за закрытой дверью. Я копила на эту поездку деньги. О том, чтобы уехать и приехать завтра или через неделю не могло быть и речи — ни формально (из-за ограничений на поездки за границу даже в рамках соцлагеря), ни финансово.

Дальше события развивались как в кино. Мужчина молча остановился, не говоря ни слова, достал чистый белый платок из кармана и протянул его мне. Меня почему-то это совершенно не удивило. Я шмыгнула носом и на чистом русском сказала: «Спасибо. Все ужасно хреново и несправедливо». Он почему-то уставился на мои местами расклеившиеся кеды и изрядно потрепанный кожаный рюкзак и очень потешно повторил: «Хреново?» Я перевела свое состояние на английский, сказала, что Пинтуриккио «там», мотнув в сторону закрытого входа, а я здесь, а где-то там — махнула рукой — f..king граница, и все это вместе и называется «хреново».

Мужчина так же молча потянул меня за руку: вставайте, и повел куда-то в складки старинного здания, где скрывалась открытая дверь.

Он ничего не говорил, не спрашивал, даже моего имени, не торопил. Я стояла перед Пинтуриккио столько, сколько мне хотелось. Я была одна в этом великом музее. Между мной и Рафаэлем, Кранахом и Рембрандтом не было никого — ни одной живой души, тени, голоса. И человек, который устроил мне это чудо, был незаметен, не ощутим, хотя наверняка он все время был где-то рядом.

Он возник, держа что-то в руке. До поезда оставалось два часа, надо было идти. Он все так же молча протянул мне что-то, завернутое в бумагу. Я открыла. Это была репродукция «Портера мальчика» Пинтуриккио на жесткой картонной основе. Вот она стоит у меня сейчас перед глазами, в московской квартире. Я сказала по-английски: «Спасибо, Ангел», потому что и по сей день считаю, что человек этот был ангелом. Он улыбнулся: «Кто-то сказал: всякая стена — это дверь. Это я относительно f..king границ. Их не будет, а Пинтуриккио будет вас ждать на том же месте».

Я вспоминала все это тогда, 20 лет назад, когда стены не стало. И вспоминаю сейчас. Я знаю, что он был прав, этот ангел. И даже та стена, которая отделяет до сих пор нас от Европы, а Европу от нас, — это дверь, которая рано или поздно откроется в обе стороны. И я точно знаю, что наступит время, когда никому больше не придет в голову требовать от другого, чтобы он был как все. И когда все это наконец случится — только тогда и будет навсегда похоронена стена. Потому что, как ни странно, она должна быть похоронена здесь, в России. Мы, увы, остались носителями духа стены в наших метаниях между прошлых и будущим, в наших обидах на историю, в нашей подозрительности к миру. Стена — это наша химера, ложная идея, мифическая обособленность. Это все то, что мешает нам просто жить и радоваться, адекватно воспринимать мир и позволить миру почувствовать нас его частью. Разрушение стены внутри себя — это единственный путь к модернизации мозгов, без которой все, что завтра собирается сказать президент Медведев, просто не имеет перспективы.

Новости и материалы
Свечи начали убирать с места стихийного мемориала у «Крокуса»
В кабмине решили усложнить получение водительских прав для призывников
В США ответили на вопрос о причинах ухода Нуланд с поста
Ученые выяснили, чем вредна скука на работе и как от нее избавиться
В российской армии нашли средство борьбы против эскадрилий беспилотников
Кулеба обозначил время, когда могут пройти переговоры между Украиной и Россией
Археологи нашли средневековый замок со рвом под отелем во Франции
Слова Байдена в адрес руководства России назвали непристойными
Россиянам рассказали о лайфхаках в запоминании иностранных слов
Бывший соратник Трампа боится, что тот выведет США из НАТО
В Канаде заявили об «опустошении кладовки» из-за Украины
В Пентагоне заявили, что КНР не хочет воссоединения с Тайванем силой
Парламент Греции не поддержал вотум недоверия нынешнему правительству
В нескольких регионах Украины слышны взрывы
Призывников не отправят в зону СВО
С конвейера бывшего завода Hyundai в Петербурге в 2024 году сойдут 25 тысяч автомобилей
В Британии заявили, что Украина может проиграть в конфликте с РФ к лету
В Европе усиливают безопасность на фоне приближения роста угрозы террора
Все новости