Цивилизация
Обращение Дмитрия Медведева к народу, сделанное, что лично мне особенно приятно, через «Газету.Ru», по-своему, конечно, произведение примечательное. Хорошо, что он его написал.
Оно сильно отличается от той тональности, которой обычно придерживается российская правящая элита в общении с верноподданными. На такую тональность наши лидеры обычно переходят, когда положение в державе становится совсем уж плачевным. Как, скажем, это сделал Сталин 3 июля 41-го года, обратившись к «братьям и сестрам». Как писал в своей необычно пронзительной для многолетнего лидера КГБ статье Юрий Андропов про «больше социализма» незадолго до своей смерти на посту уже генсека. Как пытался сделать в свое время Горбачев. Как делал в начале своего правления Ельцин.
Медведев нарисовал картину будущего, которого действительно хочется дождаться. При этом он в отличие от старой номенклатурной традиции нарисовал его не в тоннах выплавленной стали, выданного на-гора угля, построенных метрах жилья или введенных в строй больничных койках. Он старался написать о качестве новой жизни в целом. И о ее главном принципе, нарушающем традиционную, вековую иерархию России, где всегда первично было государство, а лишь потом человек.
Но при этом Медведев обращается к нации фактически через голову правящей элиты. (Что тоже весьма симптоматично.) Применительно к которой термин «элита», надо признать, вообще не очень удачный. Это, скорее, плавящая тусовка, даже уже не номенклатура. И отношение к ней самого Медведева, судя по тексту, весьма скептическое.
В статье Медведева, разумеется, при большом желании можно отыскать немало спорных или даже слабых мест. Те, кто будут это делать, могут задаться вопросом, например, почему он, в частности, описывая наше российское будущее, не ударяется в детали, а также не акцентирует внимание на путях достижения этих целей. Могут также найти внутреннее противоречие между приверженностью принципам постепенности перемен (особенно политических) и глубиной, критичностью стоящих во весь ужасающий рост перед страной проблем: мол, не поздно ли заниматься терапией, если ситуация по многим направлениям, мягко говоря, аховая, а не мягко говоря – близкая к критической?
Мне кажется, что подобные критика и сомнения на самом деле не существенны. Поскольку существенно другое.
Президент, по сути, впервые за свое пока недолгое правление, обозначил будущее, хоть и абстрактное, но целостное, привлекательное и гуманное. Человеческое. При этом он далеко не первый в российской истории правитель, кто пытается сдвинуть огромную, инертную и такую разную в своих окраинах и привычках страну, втолкнуть ее в будущее, преодолеть в очередной раз (столько раз подряд!) накопленное отставание. И он, судя по всему, осознает, что еще никому в истории страны не удалось это сделать ненасильственным путем – без того, чтобы напитать назревшие, а обычно перезревшие уже реформы кровью миллионов, чтобы рвать жилы и ломать хребты, рубить буйные головы, а все сомнения топить в бездонной безвестности опричнины или ГУЛАГа. Всякий раз обещая величие державы за счет обывательского счастья ее подданных. Которое вот-вот якобы настанет вслед за этим величием, вот оно уже — за углом, но все почему-то никак не настает.
Могла ли эта вековая нещадная эксплуатация простых человеческих надежд, составляющих, как ни крути, содержание миллионов отдельных человеческих жизней, пройти для нации бесследно? После того как ее столько раз обманывали, после того как столько раз срывались в пропасть державных амбиций миллионы и миллионы простых семейных микромиров и гибли там от социальных и нравственных увечий, от неспособности взлететь, возреять над вечной нищетой и убогостью бытия вроде бы великой страны? Сломан ли уже хребет у народа, к которому президент обращается через голову зарвавшейся, циничной и алчной, гедонистической и беспечной правящей тусовки после всего того, что с нацией сделали только в одном ХХ веке? Не поздно ли?
Вот что на самом деле самое существенное, а не детали будущего или прописывание путей продвижениям к счастью по отдельным направлениям.
По сути, ведь в начале и было, и должно было быть Слово. Оно вот теперь и сказано. Сказано довольно сильно. Но теперь уже не только от произнесшего его будет зависеть, как и чем оно отзовется. Но и от тех, к кому оно обращено. К тому же есть большое подозрение, что когда руководители государства говорят о безальтернативности ненасильственного развития, то это может означать не только прирожденное их человеколюбие, просвещенность и воспитанность, но и вполне прагматичное осознание того непреложного факта, что на путь насильственной, революционной модернизации сверху у этого государства уже нет ни сил, ни, главное, духу. Вышли все. Нацию так долго пороли, заливали свинец в глотку, чтоб ей не вздохнуть невзначай свободы, вздевали на дыбу, так долго и последовательно гнобили, выбивали, убивали и выгоняли вон за три моря самых лучших в ней, самых инициативных, предприимчивых, нестандартных и светлых умом, что не только ее генофонд испортили, но и «руку с кнутом» сбили. Так что организовать репрессии на то, чтобы вогнать наконец страну в полпотовское или сомалийское средневековье, – на это оскудевшего государственного ума и сил еще, может, хватит, а вот на то, чтобы в новых шарашках «зашарашить» по-новой «догоним и перегоним Америку!», — на это уже репрессивного порыва и мозгов нет, не хватит.
И лишь в одном я ну совсем не согласен с Медведевым. В самом конце он пишет о том, что, мол, есть у него большинство, на которое он надеется (и призывает его поддержать) в том, что нам удастся преодолеть сопротивление «темных сил» — коррумпированных чиновников и вороватых, живущих лишь одним днем «ничего не предпринимающих предпринимателей». Я сомневаюсь, что у него есть это большинство.
Мне кажется, что страной уже вполне успешно и не первый год неформально управляет настоящая, прочно сложившаяся двухпартийная система. И «Единая Россия» (о которой, кстати, у Медведева ни слова) тут совершено ни при чем. Эти две партии действительно массовые, там миллионы и миллионы сознательных последовательных членов. Эти партии, конечно, не зарегистрированы в Минюсте и даже не имеют формального названия. Но условно их можно назвать «Партией НАХ» и «Партией ПОХ». У первых кредо – ни в чем не участвовать и не предпринимать никакой инициативы, у вторых – ко всему относиться с полным равнодушием и безразличием. Эти две партии никак не союзницы Медведева, если уж речь зайдет о том, чтобы воплотить в жизнь все, что он там понаписал в статье.
Ему возможно будет опереться только на меньшинство – решительное, по-своему пассионарное и сплоченное, имеющее представление о том, что нужно делать. И на этом пути, скорее всего, нужно быть готовым к тому, что придется делать вещи, которые не будут изначально нравиться большинству. Быть готовым к непопулярности. К низким рейтингам, которые тогда придется снять с алтаря сакральной политической стабильности и засунуть глубоко в погреб, еще глубже, чем библиотеку Ивана Грозного. Ведь рано или поздно это большинство должно будет принять то, что «раздувшийся советский собес» будет сдут именно за его счет. С тем, что придется повышать пенсионный возраст. Расселять моногорода и открывать страну для внешнего влияния и пришлых работников и, главное, специалистов, которые на пальцах покажут нам, что мы далеко не самые крутые в этом мире. Закрывать безнадежно убыточные производства. Навсегда. Что придется расстаться с риторикой о неизбывной заботе государства только лишь о малоимущих, ибо вовсе не они, а также не пенсионеры суть опора нации и ее будущего. Придется понять, что внешние – порой совершенно дурацкие – амбиции имеют совершенно определенную внутреннюю цену, и от них, возможно, именно поэтому стоит отказаться.
Это будут трудные решения. Принятые поперек глубинным настроениям пассивного (того самого, «двухпартийного») большинства. Они могут убедить его, большинство, в правильности курса лишь одним – искренностью таких действий. И справедливостью методов их осуществления. Именно эти два условия — искренность и справедливость – решающие для России.
А на каком-то этапе, возможно, опять возникнет непреодолимое желание сорваться в отчаянное насилие. Ради вроде бы светлого будущего. Как всегда. Потому как, возможно, будет не получаться или получаться не все. Но стоит ли? Стоит ли в который раз пытаться загнать железной рукой нацию в счастье? Может, она этого вовсе уже и не хочет? Может, ей уже и так хорошо? И счастье ее состоит вовсе не в том, чтобы нести в мир и в космос некую миссию, чтобы стараться нравиться другим за очень большой собственный счет, чтобы доказывать над кем-то свое превосходство, бесконечно бороться с вечно враждебным окружением, а в том, чтобы просто нормально жить?
