Подписывайтесь на Газету.Ru в Telegram Публикуем там только самое важное и интересное!
Новые комментарии +

«Искусству нельзя говорить, что делать»

Интервью с куратором Дмитрием Озерковым, ответственным за проект «Эрмитаж в Москве»

Приедет ли выставка Яна Фабра в московский Эрмитаж? На Петербургском культурном форуме представили концепцию Эрмитажа в Москве — нового национального музея, который будет построен на территории Завода имени Лихачева в Москве. «Газета.Ru» поговорила об этом проекте с Дмитрием Озерковым — главой отдела современного искусства Эрмитажа, ответственным за реализацию московского эрмитажного проекта.

— Сегодня вы представляете проект Эрмитажа в Москве, который появится через несколько лет. Как нам представить себе, что именно нас ждет?

— Нас ждет новое современное здание, построенное специально для московского Эрмитажа и адаптированное под специальные российские условия. Этот проект — так называемое государственно-частное партнерство, Эрмитажа и девелоперской компании. Девелоперы отвечают за проектирование и строительство, мы — за содержание и изначальные условия, которые должны при этом строительстве соблюдаться. У нас уже накоплен опыт в этой сфере: мы, Эрмитаж, уже и строили новые здания (хранилище в петербургской Старой Деревне), и адаптировали памятник культурного наследия — Главный штаб — под новые музейные нужды. В Старой Деревне же мы строим библиотеку Эрмитажа, а еще архитектор Рем Колхас по нашему заказу отреставрировал здание манежа Малого Эрмитажа.

В Москве мы изучаем условия, климат, освещение и другие важные аспекты. А также ждем окончания всех экспертиз и начала стройки.

— Какие принципы вы закладываете в проект и просите соблюдать строителей и проектировщиков?

— Видите ли, в современной музейной архитектуре наметился очевидный перекос: музеи строят здания чрезвычайно эффектные, но при этом далеко не в такой же степени практичные, удобные в использовании. Короче говоря, они эффектны, но нефункциональны: ты ахнул, но работать в нем невозможно. Мы изо всех сил хотим этого избежать.

— Когда нам ждать открытия московского Эрмитажа?

— Я бы не брал на себя ответственности называть сроки. Точно не менее двух-трех лет: здание технологически сложное, большое – около 15 тыс. кв. м. Сколько уйдет времени, точно вам не скажет. Мы с этим не торопимся, спокойно разрабатываем программу…

— Да, расскажите про концепцию музея? Вы будете выставлять там классическое искусство или современное тоже?

— Это будет музей современного искусства. Другое дело, что мы в Эрмитаже обладаем определенным опытом в представлении такого искусства в диалоге с искусством классическим, старым. Думаю, это будет для нас определенный вызов, который мы с учетом наших компетенций надеемся реализовать.

— Уже знаете, какой выставкой откроетесь в Москве?

— Пока нет. Было бы неосмотрительно, не зная точных сроков открытия, уже сейчас говорить о планах. Современное искусство постоянно течет и изменяется, художник меняется, он может сделать много нового и интересного, пока ты собираешь его выставку из нынешних вещей.

И художников больше, чем мы можем показать за всю нашу жизнь.

Другое дело, что в Москве есть много важных арт-институций, которые производят много важной и нужной работы, — Третьяковская галерея, ГМИИ имени Пушкина, «Гараж». Мы, естественно, не хотели бы перетягивать на себя никакого одеяла — мы хотели сделать то, чего пока не было в Москве.

— Например?

— Например, немецкий художник Ансельм Кифер, который никогда не показывался в Москве… Ян Фабр, значительный художник и театральный режиссер, он бывал в Москве со спектаклями, но как художника его в Москве не видели.

Еще одна наша идея состоит в том, чтобы сделать и привезти в Москву большую ретроспективу ленинградских и петербургских художников — такая выставка давно назрела.

— А вы привезете скандальную выставку Фабра в Москву?

— Еще раз: пока рано что-либо утверждать.

— Вам хватило ажиотажа в Петербурге? Это, кажется, уже вторая выставка, которая вызывает нездоровую реакцию людей, скажем так, в искусстве не разбирающихся: несколько лет назад на вас натравливали следователей в связи с выставкой братьев Чепмен. Вам тяжело работалось в такой едкой среде, тогда и сейчас?

— Из обоих этих случаев следует два возможных вывода. Либо я и мы как Эрмитаж плохо объяснили, и надо выходить к людям и объяснять еще, и еще, и еще. Либо и эта версия тоже имеет право на существование — это спланированная работа каких-то пиарщиков-стажеров.

Нас атаковали боты, атака внезапно началась и так же внезапно закончилась.

С частью реальных людей, оскорблявших нас, мы вступили в контакт — они имели отношение не к искусству, а к защите животных. Мы внятно объяснили, что любим наших эрмитажных мышеловных котов, а сам Фабр сделал выставку, говорящую в том числе о человеческом равнодушии и жестокости по отношению к зверям.

Ну и, подытоживая ваш вопрос, и то и другое всего лишь значит, что обе выставки выполняли и выполняют свою задачу — они провоцируют критическое мышление. И не только мышление, мы, как ни парадоксально, снова актуализировали дискурс защиты прав животных. Так, есть информация, что из-за шума вокруг выставки дадут ход городским законопроектам, направленным против жестокости в отношении животных, которые годами лежали в столе.

— Вам удалось его пробудить среди других недовольных?

— Да. С частью людей нам удалось вступить в диалог, и в момент, когда от них стали поступать вопросы по сути выставки, например, почему его чучела и объекты расположены в контексте старого искусства, мы поняли, что коммуникация состоялась.

— Вам кажется, это важно?

— Да. Сейчас всем совершенно очевидно, что искусство — это больше не развлечение, а часть государственной политики. В кризисные, военные времена жизнью людей управляет военное руководство. В жизни рутинной, постоянной ими управляет искусство. Оно отвечает за то, чем будет заполнена голова у человека и гражданина. Большая проблема в том, что в России в силу исторических обстоятельств нет никакого осознания этого, да и у власти нет никакого понимания, что это важно развивать. Искусству нельзя говорить, что делать, оно само решает, каким ему быть, будь то акционизм, политический активизм или классические формы.

В России на самом деле никто не боится современного искусства, но боятся, что кто-то может испугаться или оскорбиться.

Огромное достоинство современного искусства в том, что художник может выйти и объяснить, что он пытался донести — со старыми мастерами такой возможности нет (улыбается). Именно поэтому мы любую выставку сопровождаем лекциями, мастер-классами, встречами. Собственно, культура в некотором смысле и есть общение зрителя с художником.

Новости и материалы
В Москве задержали отца-педофила, который домогался сына с девяти лет
Арбитр был отстранен из-за оскорблений «Ливерпуля» и тренера Клоппа
Тиль Швайгер назвал аполитичной свою поездку в Белоруссию на съемки
В Москве поймали двух сотрудниц полиции, незаконно оформлявших загранпаспорта
На Украине подтвердили повреждение дамбы Кураховского водохранилища в ДНР
Мужчина притворился сотрудником ГИБДД, чтобы выманить 370 тысяч у знакомого
Экс-вратарь сборной объяснил, как Сафонову стать первым номером «ПСЖ»
Раскрыты последствия подрыва дамбы Кураховского водохранилища
В Варшаве начался многотысячный марш националистов
Путин поручил «Росатому» рассмотреть возможность ввода в эксплуатацию двух АЭС
Остановка за апельсиновым соком принесла женщине $250 тысяч
ВСУ атаковали три населенных пункта в Белгородской области
Патрушев рассказал о задачах России на Балтике
Стало известно, когда рэпер Гуф выйдет из рехаба
В Минобороны сообщили о продвижении ВС РФ на Богуславском направлении
Росавиация ограничила полеты в Израиль
Рыба с «человеческим лицом» стала популярной в соцсетях
На видео попало, как туляк на ходу выпрыгнул из автомобиля
Все новости