Цивилизация
Оглашение Нобелевской премии по литературе, как всегда, началось со слухов. Благо, особенности присуждения этой премии предоставляют для их размножения практически идеальную среду.
Нобелевская, как известно, не только самая денежная из литературных премий. Она еще и одна из немногих, где тщательно скрываются не только короткий и длинный список, но и возможные кандидаты, которых журналистам приходится именно что вычислять. Механизм награждения следующий. Где-то к февралю суммируют всех выдвиженцев, номинированных национальными академиями разных стран и высшими учебными заведениями. Обычно набирается 2–3 сотни фамилий.
Потом, где-то к июню, составляется лонг-лист из 14 фамилий. Членам Нобелевского комитета запрещено не только обнародовать, но даже упоминать вслух имена претендентов на премию. Поэтому писателям, попавшим в вожделенные списки, обычно придумывают клички: так, лауреата литературной премии 2005 года Гарольда Пинтера во время обсуждения называли Гарри Поттером. Обсуждение идет все лето, как правило, члены комитета стараются читать в оригинале (основными языками считаются французский, английский, русский и немецкий), при необходимости привлекают переводчиков, с которых также берется подписка о неразглашении. Потом формируется короткий список из 5 фамилий, и в сентябре начинается голосование.
В этом году, как накануне рассказал в интервью постоянный секретарь Шведской королевской академии и член Нобелевского комитета Хорас Энгдаль, проголосовали только 15 из 18 постоянных членов Нобелевского комитета — один академик скончался, и его еще не успели заменить, еще двое бойкотируют академию из-за разногласий с коллегами.
В итоге игрокам, делающим ставки в букмекерских конторах, как правило, удается лишь вычислить национальных кандидатов – шансы вычислить одного из 200–300 кандидатов фактически эфемерны.
Так, в 2007 году в числе фаворитов значились Харуки Мураками (Япония), Амос Оз (Израиль), Филип Рот (США), Клаудио Магрис (Италия), Лес Мюррей (Австралия), Дон Делилло (США), Марио Варгас Льоса (Перу), Карлос Фуэнтес (Мексика), Адонис (Сирия), Мариза Конде (Франция), Антонио Табукка (Италия), Ко Ун (Корея), Яан Каплински (Эстония).
Вычислить пытаются по-разному. Однажды нащупали связь между двумя премиями: Нобелевской и Франца Кафки – дескать, с большой долей вероятности лауреатом становится человек, получивший в год вручения награды премию Франца Кафки. Действительно, и Эльфрида Елинек, и Гарольд Пинтер в 2004 и 2005 годах сначала получали эту награду, а потом становились Нобелевскими лауреатами. Но это быстро пресекли. В 2006 году премию Кафки получил Мураками, а Нобелевскую — Орхан Памук. В 2007 году премию Кафки получил французский поэт Ив Бонфуа (Yves Bonnefoy), и Нобелевка вновь обошла и этого лауреата.
Делалась попытка играть «от политики» — мол, более чем часто премию получает писатель, активно занимающийся общественной деятельностью, часто конфликтующий со своим правительством и не очень любимый на родине. Резон в этом тоже есть – даже если не вспоминать лауреата 2006 года Орхана Памука, которого Нобелевка де-факто спасла в родной Турции от тюрьмы. Достаточно вспомнить, что из пяти лауреатов, писавших на русском языке, четверо были именно такими «диссидентами»: Бунин, Пастернак, Солженицын и Бродский.
Но и это не помогло. Лауреатом Нобелевской премии по литературе за 2007 год стала английская писательница Дорис Лессинг, все фрондерство которой заключалось разве что в «частичном» отказе от британского «Ордена кавалеров славы».
В декабре 1999 года Дорис Лессинг вошла в последний в ушедшем тысячелетии список лиц, удостоенных этой награды для людей, имеющих «особые заслуги перед нацией». Но писательница приняла «почесть без титула», отказавшись от рыцарства.
Все эти рухнувшие прогнозы и несработавшие стереотипы заставляют сказать только одно: и слава богу!
Потому как в кои-то веки мы можем просто порадоваться тому, что Нобелевку получил хороший писатель. Получил просто за книги – безо всякой политики, корректности и «высших соображений».
Правда, Нобелевский комитет не был бы Нобелевским комитетом, если бы совсем забыл про «актуальность и злободневность». Дорис Лессинг была награждена с формулировкой «Автору эпических описаний женского опыта, который со скепсисом, страстью и провидческой силой исследовал разделенную противоречиями цивилизацию», но если вы запишете Лессинг в феминистки, то ошибетесь. Да, ее роман «Золотой дневник» (1962 год) часто называют классикой феминистской литературы, но сама Лессинг всегда настаивала на том, что главная тема там – права личности в обществе, а вовсе не роль женщин в нем.
Впрочем, обо всем по порядку. История это весьма длинная — Дорис Лессинг стала не просто 11-й женщиной, получившей Нобелевку, но и самым пожилым лауреатом, отобрав этот титул у награжденного еще в 1902 году 85-летнего Теодора Моммзена.
Дорис Лессинг — без двух лет 90, она родилась в 1919 году в семье британского чиновника и в определенной степени является живым олицетворением тогдашней «империи, над которой не заходит солнце».
Она родилась в Керманшахе, в стране, которая тогда именовалась Персия, а ныне зовется Ираном. Там она и провела детство, а вот отрочество и юность – уже в Африке, в Южной Родезии (ныне Зимбабве).
Опустим все детали биографии, для нас важно, что в 1949 году ее судьба вновь делает крутой зигзаг: она оставляет в Африке двух мужей и двух детей и навсегда уезжает в Лондон, чтобы начать новую жизнь – жизнь писательницы.
Там, впрочем, тоже не обойдется без крутых поворотов. В творчестве Лессинг выделяют три периода, которые условно можно назвать «коммунистический», «феминистический» и «фантастический». Поначалу она и впрямь была ярой поклонницей коммунистических идей, и книги ее не без оснований именовали «антиколониальными романами» — таковы ее дебютный роман «Трава поет» и серия «Дети насилия», состоящая из пяти романов.
Именно тогда ее очень полюбили в Советском Союзе, где она переводилась с 1957 года и печаталась в «Иностранной литературе».
В середине 50-х годов Лессинг пережила серьезный идеологический кризис, главным результатом которого стал роман «Золотой дневник», который огромное количество людей склонны считать шедевром. Именно после «Золотого дневника» Лессинг стали считать одной из самых серьезных претенденток на Нобелевку, но, как считают многие, получению премии серьезно помешал третий период. Лессинг всерьез увлеклась суфизмом и фантастикой, которая Нобелевский комитет раздражает хуже керосина, – многие считают, что именно формальная принадлежность к цеху фантастов оставила без Нобелевки и Станислава Лема, и Курта Воннегута.
Лессинг начала писать 5-томную серию фантастических романов «Канопус в Аргосе: Архивы» — собственное видение проблемы «прогрессорства», в ее терминологии – «принудительной эволюции». Этот цикл рассказывает о «многоуровневой» борьбе на протяжении миллиона лет двух сверхцивилизаций — технологической и «духовной» — за планету Шикаста (Земля), причем человечество в своем нынешнем качестве способно постичь лишь низший уровень этой вселенской интриги, поскольку представляет собой «неудачный эксперимент» в эволюции. Цикл получил самые полярные оценки – от обвинений в «скуке и претенциозности» до восторгов Брайана Олдисса, назвавшего его «одним из самых интересных событий 1980-х годов».
Несомненно только одно: акции Лессинг в Нобелевском комитете резко упали. Нет, ее периодически вспоминали, но в фаворитах она не ходила никогда.
До тех пор пока времена не изменились, и Лессинг не стала первым фантастом, получившим самую престижную литературную премию. Этой премии она ждала почти 30 лет, и то, что она ее дождалась, – практически чудо. Слишком многие ее так и не дождались – от Льва Толстого до Астрид Линдгрен.
Что бы там не говорил Нобелевский комитет, давайте назовем вещи своими именами: на наших глазах отдали долги прошлому веку. Господь с вами, какая «современность и актуальность»? О каком лауреате XXI века можно говорить, если свои произведения автор печатает на пишущей машинке, а в интервью Лессинг честно призналась, что ее сформировали три вещи: Центральная Африка, последствия первой мировой и литература, прежде всего Толстой и Достоевский?
И это хорошо, что долги отдали. Спасибо, Двадцатый, теперь можно идти дальше.
