Цивилизация
Насчет того, что фотография не всегда и не обязательно документ, сказано очень много. Пожалуй, современная публика уже и перестала относиться к фотоизображениям так, будто они являются простыми слепками реальности. От года к году пополняется набор технологий, позволяющих манипулировать якобы документальными картинками, а заодно и сознанием зрителя. Так что словосочетание «фотография будущего», вроде бы парадоксальное и фантастическое, на практике вряд ли кого-нибудь удивит.
Другое дело, что под этим слоганом понимают кураторы и художники, в чью задачу не входит реклама продукции «завтрашнего дня» и продвижение моделей одежды для следующего сезона осень-зима.
Когда кураторы Екатерина Лазарева и Эстер Рюльфс обращались к избранным ими авторам из России и Германии с предложением поучаствовать в этом проекте, они, вероятно, подразумевали какую-то отчетливую установку. Может быть, даже позволяющую придать «фотографиям будущего» некие общие стилевые признаки, которые бы уверенно отделяли этот материал от «фотографий настоящего». Однако чуда все-таки не произошло: экспонаты выставки соединяются в единое целое исключительно за счет кураторской риторики, а не в силу визуальных свойств. Магнитное поле, удерживающее фотографии разных авторов вместе, получилось не очень сильным, и зрителю надо постоянно разогревать в себе интерес к заявленной теме, чтобы не забывать, о чем именно идет речь.
Впрочем назвать это обстоятельство серьезной претензией к устроителям вряд ли справедливо. Нет рецептов, гарантирующих убедительные и недвусмысленные результаты при той задаче, за которую взялись участники проекта.
Исходный посыл, впрочем, понятен: раз нельзя путем нажатия кнопки спуска зафиксировать нечто, что еще не произошло, то «фотографии будущего» должны возникать преимущественно за счет смысловых сдвигов.
Скажем, Ольга Чернышева в серии «Фьючерсы» сопоставляет реальных банковских клерков с рекламными образами, украшающими стены офиса. Нетрудно догадаться, что таким образом запечатлевается зазор между «сейчас» и «потом». Существование в этом пространстве мало отличается от обыденного, если только не взглянуть на него глазами художника, улавливающего тревожную абсурдность ситуации. Похожим образом поступает и Антон Курышев в серии «Десять фотографий»: портреты обычных наших современников на фоне урбанистики соседствуют со своеобразной «камерой обскурой», продолговатым черным ящиком, в глубине которого сияет групповой снимок.
Мораль проста: сегодняшние индивидуумы незаметно для себя сплачиваются в завтрашний социум.
Разумеется, художественная футурология немыслима без раздумий о судьбах «нового поколения». Исследовать этот аспект пробует Ева Ляйтольф, фотографирующая спальни в мюнхенском приюте для несовершеннолетних беженцев-мигрантов. Самих героев не видно – то ли их на обед отправили, то ли на беседу с психологом. В кадре присутствуют только убранные кровати, личные вещи и картинки, пришпиленные на стену. Зрительская задача-минимум – догадаться, что за детишки здесь обитают, откуда и зачем прибыли в чужую страну. Задача-максимум – понять, что ждет их в будущем, да и всех нас заодно.. В цикле Йенса Зундхайма «Царство науки» люди тоже отсутствуют: за них должно говорить окружение в виде университетско-лабораторных интерьеров. Напряженная нацеленность на грядущее создается здесь за счет выверенных стыков между отдельными кадрами, которые сами по себе вполне нейтральны.
Обнаруживаются и другие подходы к проблеме. Скажем, Владислав Ефимов играет с конструктивистскими ракурсами в серии «Под ногами и над головой», соединяя «верхнее» и «нижнее» в общие модули.
Получается иносказание: будущее, подгоняемое когда-то авангардистами, давно наступило – и что в нем такого, за что стоило биться?
А вот Беате Гютшо втайне напирает на тему прав сексуальных меньшинств, производя аллегорические натюрморты со сверхвысоким разрешением. И такой постановке вопроса не откажешь в закономерности: действительно, ЛГБТ-сообществу вряд ли суждено в скором будущем сойти с исторической сцены… Дуэт Саши Пофлеп и Криса Вёбкена свою концепцию грядущего строит на симуляциях и провокациях, норовя выдать в серии «A History of Speculation» мнимость за действительность и наоборот. А Софья Гаврилова в цикле «Новая Москва» идет по пути якобы наивного «украшательства», пририсовывая синей акварелью поверх видов окраинных новостроек едва заметный флер приближающегося благоденствия. Словом, сценарий у каждого из участников свой, и сумма их не рождает какой-то сверхидеи, способной превратить альманах в манифест. Но, может, оно и к лучшему: манифестация будущего чревата исполнением. Приятнее о нем просто поразмышлять или же погадать на кофейной гуще, если уж совсем неймется.
