Цивилизация
Странно ведет себя курс рубля. Стабильный к евро, он падает к доллару. При этом страна теряет валютные резервы огромными темпами. Почему это происходит? Есть ли альтернативы, и в чем они?
Стратегия 1: «китайский путь», российское издание — сдерживание роста рубля и накопление резервов. 2003-й — середина 2008-го
Экономическая ситуация: быстрое увеличение валютных поступлений из-за роста нефтяных и других сырьевых цен, а также валютных кредитов российских кампаний.
Суть стратегии: скупка валюты для недопущения резкого роста курса рубля, соответственно — быстрое увеличение валютных резервов Банка России. Минус стратегии — резкий рост рублевой денежной массы (в обмен на скупленные доллары). Для стерилизации (изъятия из обращения) рублевой денежной массы применяется только механизм резервирования части бюджетных доходов — образования стабилизационного фонда в бюджете.
Оценка: в первой своей части — роста резервов ЦБР — адекватная макроэкономической ситуации стратегия. Если этого не делать, курс рубля мог бы к середине 2008 года достичь 10–15 рублей за доллар. Рост курса рубля сдержал бы рентабельность экспорта, увеличив прибыльность импорта, и стабилизировал бы показатели торгового баланса на нуле. Экономический рост существенно бы замедлился, возможно, остановился. Нежелательное развитие событий?
Решение поддержать доллар было логично. Но такое вмешательство в экономику привело к сбою нормальных механизмов ее саморегулирования.
Возникла очевидная проблема: скупка валюты Банком России привела к росту денежной массы, и если бы ничего не предпринималось, монетарное давление разогнало бы инфляцию, которая остановила бы рост курса рубля. Но инфляции тоже не хотелось. Поэтому был разрушен и этот механизм саморегулирования и решено стерилизовать денежную массу в бюджете. Россия пошла путем наполнения стабилизационного фонда в бюджете до величины на начало 2008 года 10% ВВП (эта часть выделена в 2008 году в Резервный фонд).
Первый шаг рассматриваемой политики — сдерживание роста рубля и рост резервов ЦБР — это ускорение экономического роста. Второй шаг — стерилизация денежной массы в бюджете — это прямой вычет из экономического роста, это его торможение. Так,
с 2003 года мы сели в машину и начали одновременно давить педали газа и тормоза, но все же ехали вперед.
Из наших соседей (и стран БРИК) аналогичную политику последние 10 лет последовательно проводил Китай, сдерживая рост юаня путем массированной скупки долларов внутри страны. Последние данные по валютным резервам Китая — $1,9 трлн на начало сентября 2008 года. Но есть две особенности, отличающие нашу политику от китайской. Во-первых, в Китае это с самого начала была сознательная, начатая практически с нуля (так возникали целые отрасли) политика стимулирования экспортоориентированных отраслей, неоднократно проверенная за 60–80-е годы «южноазиатскими тиграми», а до того Японией. Такая политика создает условия для ускоренного роста производства на экспорт. Условие необходимое, но не достаточное. В России все иначе, здесь это политика от свалившегося неожиданно на голову изобилия валюты. Ключевая проблема макроэкономической политики — не как ускорить экономический рост, а куда девать деньги, чтобы не разогнать инфляцию. Только об этом все думы.
Во-вторых, в Китае не образовывали никакого «стабилизационного» фонда в бюджете. Все деньги шли обратно в экономику.
Почему же в Китае средняя инфляция за 2003–2007 годы составляла 2,6%, а в России мы так и не сумели устойчиво снизить ее ниже 10% в год? Почему Китаю не нужны усилия по «стерилизации» денежной массы, а это получается само собой? Потому что Китай сумел направить волну дополнительных доходов на развитие производства, а не на потребление.
Поэтому и рост реального ВВП за те же пять лет в Китае почти 11%, а в России 7,3% — в полтора раза ниже (да и по самой цифре есть обоснованные подозрения, что она завышена). Китай давил только на педаль газа и не давил на тормоз.
Результаты макроэкономической политики в России. Стерилизовать денежную массу полностью не смогли — инфляция в России в 4–5 раз выше, чем в Китае. Сдержать рост курса рубля не смогли: с января 2003-го до июля 2008 года рубль укрепился на 27%. Плюс инфляция за этот период — 65%. В результате реальный курс рубля укрепился более чем в 2 раза. Именно этого мы хотели избежать с помощью своей политики. Не удалось. Рост реального курса рубля — вычет из экономического роста российской экономики.
Хорошо, что не «проели» накопления и не заявили нереалистичных социальных программ. Сейчас не придется «резать по живому».
В бюджете в резервном фонде лежит 10% ВВП да сверх этого еще столько же — не перечисленные ни в какие фонды «свободные остатки» средств. Значит, эти 25% ВВП (и все приросты этой величины за несколько лет) мы вычли из экономического роста.
Да, Россия достигла экономического роста, но не столь впечатляющего, как могла бы. А вполне могли и обогнать Китай! Ресурсов для этого было достаточно, даже если судить только по приведенным цифрам. Добавим к этому дождь из нефтедолларов, который пролился на нас, но существенно тормозил китайский рост (Китай — чистый импортер нефти).
Я бы преклонился перед мудростью наших экономических властей, если бы они сумели провести политику стимулирования экономического роста при помощи заниженного курса рубля. Но этого не было. Наоборот,
вся «премудрость» экономических властей свелась к тому, как избавиться от неожиданного и нежеланного богатства, пусть и затормозив экономический рост.
Стратегия сдерживания рубля подошла к своему естественному концу, когда цены на нефть и другие сырьевые ресурсы покатились вниз, что было вызвано начавшимся в США финансовым кризисом. Он быстро перерос в первый по-настоящему глобальный экономический кризис XXI века. Мы пока еще в начале этого кризиса и не прошли его нижнюю точку. Это мнение не только автора статьи, но и избранного президента США Барака Обамы и президента России Дмитрия Медведева.
Как же изменилась политика российских экономических властей в новых условиях?
Экономическая ситуация с июля 2008 года: рост курса доллара к основным валютам; резкое падение цен на нефть и на другие сырьевые товары — предметы российского экспорта; отток иностранных портфельных инвестиций; резкое падение фондового рынка всех стран и российского — опережающими темпами; вхождение в перманентный банковский кризис; прекращение иностранного кредитования российских предприятий и банков, даже рефинансирование долгов практически остановлено — долги надо реально возвращать ($150 млрд до конца 2009 года). Прекращение иностранного и внутреннего кредитования вызывает кризис в реальном секторе экономики, который обратным ходом ударяет по финансовому сектору. Очень важно: пока никакой паники населения и предприятий. Паника превратила бы ситуацию в неуправляемую.
Стратегия 2: «Россия-98» — удержание курса рубля к евро и падение резервов. Сентябрь — ноябрь 2008 года
Суть стратегии: держим курс на уровне мировой корзины валют, т. е. примерно на уровне евро. Минус — курс рубля к доллару падает. Это вызывает целый букет негативных явлений и провоцирует бегство из рубля в доллар. Как по естественным причинам — возврат иностранных долгов, сокращение чистой иностранной позиции банков, так и по спекулятивным. Чтобы удержать курс к евро, ЦБР приходится идти на массированные валютные интервенции. Чтобы сократить валютные интервенции, Центробанк повышает процентную ставку, увеличивает стоимость денег, что выглядит странно на общемировом фоне снижения ставок центральными банками.
Оценка: объяснить смысл этой стратегии сложно, скорее всего, она досталась в наследство. Экономические власти просто не поняли, что надо делать в условиях роста доллара к евро и вцепились в стабильность придуманной ими концепции «бивалютной корзины». В результате стабильный к евро, рубль падает к доллару.
Перед августом 1998 года власти тратили резервы в ожидании кредита МВФ в $15 млрд и держали фиксированный курс, чтобы не провоцировать утечку капитала. Полгода платили утечкой резервов за удержание курса и не удержали. Сейчас ЦБР пытается удерживать курс при фактически падающей валюте (рубль к доллару). Это, безусловно, гораздо дороже (в части утечки валютных резервов), чем при фиксированном курсе. А вот зачем?
Удержать курс рубля в сложившейся обстановке можно только ценой огромных валютных интервенций. Банки набирают представляемые ЦБР рублевые ресурсы для того, чтобы перевести их в валюту. Происходит это не только в силу спекулятивного фактора, а прежде всего из-за огромной чистой иностранной позиции (обязательства в валюте превышали их валютные ресурсы на $100 млрд на 1 августа 2008 года). А также повышенного спроса на валюту клиентов банков — населения и нефинансового сектора. Падение валюты само по себе не остановится, оно превращается в самоподдерживающийся механизм, даже когда исчезает фактор, послуживший начальным толчком. Если вы не эмитируете резервную валюту (доллар — США или евро — еврозона), то вы имеете ограниченный ее запас. Как бы он ни был велик, он может рано или поздно кончиться.
Какой смысл имеет поддержание стабильного курса к евро, если курс рубля к доллару падает? Да никакого.
Какой смысл имеют заявления, что у нас не будет девальвации, когда рубль уже девальвировался к доллару на 15% (начало ноября)? Никакого. Имеет значение только то, что есть хорошо известная россиянам валюта, фактически с 1992 года вторая валюта в России, по отношению к которой рубль падает.
На сегодняшний день мы потеряли, по официальным данным, уже свыше $160 млрд резервов (в том числе около $110 млрд — валютные интервенции ЦБР). Чего мы добились за три месяца этой политики? Ничего.
Финансовое положение банков и компаний ухудшается, их рейтинги падают. Из-за утечки резервов и ухудшения торгового баланса России уже снизили страновой рейтинг. Вслед за ним полетели рейтинги и множества ранее считавшихся надежными компаний и банков. Фондовый рынок в глубоком минусе и, если бы не поддержка со стороны ВЭБа, наверняка вновь стал бы мировым лидером по спаду. Банки стали расчетными конторами и, прекратив кредитование, занимаются только спасением самих себя — и то не очень успешно.
Население уже дало первый звоночек в октябре — утечка сбережений составила 350 млрд рублей (450 млрд совокупно за сентябрь — октябрь — это уже почти 8% сбережений). И резко возросли покупки населением долларов — «беспрецедентно высокие» (по мнению ЦБР) чистые покупки в октябре составили более $10 млрд. Эти деньги население не принесло в банки, а оставило у себя на руках. В ноябре чистые покупки населением валюты сократились, но пошел очень заметный перелив рублевых вкладов в валютные. Что-то еще впереди?
Положительное сальдо торгового баланса в октябре по сравнению с сентябрем сократилось в полтора раза (более свежих данных нет). Возможно, уже в декабре оно станет отрицательным. Единственное, что этому противодействует, — снижение импорта высокотехнологичной продукции из-за сокращения потребительского спроса. Правительство этому способствует в меру сил и, в противоречии с подписанной антикризисной декларацией G20, повышает таможенные пошлины на ввоз автомобилей.
Бюджет в ноябре впервые оказался дефицитным, и дефицит, по отчету Минфина, составил сразу аж 7,1% ВВП, или более трети расходов. Главная причина — не рост расходов, а резкое падение доходов бюджета.
Причем обращает на себя внимание то, что причина падения доходов — вовсе не в падении цен на нефть. Таможенные доходы упали только на четверть, а налоговые — более чем в 2 раза, в том числе налог на прибыль — втрое!
Промышленность в ноябре, видимо, уйдет в глубокий минус, судя по резкому, обвальному сокращению грузооборота (20% в ноябре, по сообщению РЖД), падению потребления электроэнергии (на 6,6% в ноябре, по сообщению ОАО «Системный оператор ЕЭС» — и это в начале зимы!), провалу налога на прибыль. Рецессия в России началась. Это признало недавно и Министерство экономического развития РФ. Значит, пойдет и безработица. В скрытых формах она набирает силу уже пару месяцев.
Единственное светлое пятно в статистике — чистая иностранная позиция банков сократилась в 2,5 раза до $40 млрд на 1 ноября. Сейчас, видимо, еще меньше. Теперь девальвация не так больно будет бить по банкам. Банки спасены! Как мы все рады! (Заметим, что, возможно, именно поэтому Банк России и начал регулярную девальвацию бивалютной корзины только с конца ноября: ждал, когда банки восстановят валютный баланс.)
Итак, пора признать — политика «стабильного» рубля провалилась. Ну, какой он стабильный при 20% падения к доллару за четыре месяца? Потеря четверти валютных резервов не дала практически ничего, не изолировала нас от глобального экономического кризиса.
Не надо думать, что в ноябре ситуация улучшилась по сравнению с октябрем, так как втрое сократилась утечка валютных резервов. По данным ЦБР, в октябре валютные его интервенции составили $43 млрд, в ноябре — $34 млрд. Сокращение совсем небольшое. Но ситуация принципиально изменилась: в октябре евро к доллару быстро падал (и это обесценивало величину резервов в долларах), а в ноябре — почти не изменился. Начальный толчок падения рубля в виде роста доллара к корзине мировых валют действовать перестал. А утечка резервов не остановилась. И падение рубля к доллару не остановилось.
Не надо думать, что ситуация за последнюю неделю улучшилась, так как доллар упал к рублю. Доллар упал и к евро, а девальвация рубля продолжалась — только теперь в форме девальвации к евро.
12 ноября ЦБР официально расширил коридор бивалютной корзины на 1%. А потом сделал это еще 4 раза: 25, 29 ноября, 6 декабря и 12 декабря. И рубль ни разу не отошел от верхней границы этого «коридора». Курс с конца ноября вошел в ритм девальвации на 1% чаще, чем раз в неделю. При том что ЦБР бодро рапортовал о прекращении оттока и, даже, росте резервов.
Задумаемся. Впервые за два месяца ЦБР фиксирует рост валютных резервов. И на следующий день (29 ноября) он вновь девальвирует курс. А через неделю — еще раз. Не сходится, что-то тут не так. Реальная утечка резервов продолжается вопреки официальной статистике. Видимо, Банк России уже оценивает утечку резервов как критическую. И имеет все основания для этого.
На самом деле нет у нас роста резервов в конце ноября — это рост валютных бюджетных средств на счетах ЦБР на $7 млрд (см. данные об этом на сайте Минфина РФ). Теперь в составе валютных резервов уже $180 млрд — это валютная часть резервного фонда и фонда национального благосостояния (цифру впервые назвал первый зампред ЦБР Алексей Улюкаев 13 декабря). На самом деле это — сенсация!
За последние три месяца средства этих фондов переведены из рублей в доллары не менее чем на $17 млрд. И ЦБР зафиксировал это как рост валютных резервов! Откуда взяты эти доллары? Их нет. Иначе ЦБР должен был бы зафиксировать их продажу как утечку валютных резервов. А он фиксирует их как рост, что противоречит всякой логике, так как ЦБР эмитирует рубли, а не доллары. Ларчик открывается просто и неожиданно. Это просто тезка, а не настоящие доллары, внутренняя валюта расчетов ЦБР и бюджета, эмитированная ЦБР, приравненная и названная одноименно с долларами США и смешанная в общую кучу с настоящими долларами США в составе валютных резервов (зачем — думайте сами).
Фактическая утечка резервов скрывалась подобными операциями 23 сентября — 15 октября на $13 млрд и в последнюю неделю ноября — на $4–7 млрд. Есть подозрение, что почти все $180 млрд — это виртуальные валютные резервы, поскольку откуда у бюджета валютные доходы? Все налоги и таможенные платежи должны платиться в рублях. А это значит, что реальных валютных резервов у ЦБР на 30% меньше — только $260 млрд (на середину декабря). Кстати, еще $35 млрд из них в ближайшее время уйдет на депозиты ВЭБа для рефинансирования иностранных долгов российских компаний и банков. И что
утечка реальных валютных резервов выше, чем нам было известно до сих пор, и в абсолютных цифрах, и в относительных. Она составляет не четверть, как по официальной статистике, а уже приближается к половине имевшихся на пике (в начале августа) реальных валютных резервов.
Последние данные не оставляют сомнений в том, что перелома тенденции в оттоке резервов не произошло. За первую неделю декабря отток резервов составил $17,9 млрд При этом евро к доллару вырос, и только за счет переоценки резервы должны были бы увеличиться более чем на $5 млрд. Таким образом, валютные интервенции за неделю составили, вероятно более $20 млрд. Похоже, декабрь станет рекордсменом по валютным интервенциям Банка России, несмотря на резко ускорившуюся девальвацию рубля. Девальвация рубля раз в неделю уже не может удержать валютные резервы ЦБР. Что может лучше доказывать исчерпанность политики валютных интервенций при падающем курсе?
Стратегия 3: «бразильская» — девальвация нацвалюты в обмен на сохранение резервов
Итак, предыдущая стратегия удержания курса любой ценой фактически провалилась. Ее надо заменить. Чем?
Суть предлагаемой политики: сохранение валютных резервов, для чего жертвуем валютным курсом.
Насколько упадет курс рубля при отказе от валютных интервенций? Моя минимальная оценка ближайшего уровня стабилизации рубля — 50 рублей за доллар.
Это привело бы к росту доходов экспортеров и падению импорта, сохранило бы позитивным внешнеторговый баланс. Стимулировало бы российскую промышленность и поддержало бы бюджет. Возникла бы проблема инфляции и поддержки социально незащищенных слоев населения. Для этого в бюджете пока еще достаточно средств.
Конечно, к этой политике Россия еще не перешла. Но с 12 ноября сделала много шагов в этом направлении. Наши экономические власти пока все еще пытаются поймать двух зайцев одновременно — и курс удерживать, и резервы экономить. И даже иногда удается создать впечатление успешности этой стратегии. Но выбрать придется.
Стратегия замедленной девальвации при резко падающих резервах — ошибка, упорствовать в ней — еще большая ошибка. Как можно быстрее надо переходить к «бразильской» стратегии (пока еще есть резервы). Иначе окажемся в ситуации «Россия-98».
В 1998 году после кризиса рубль был отпущен на свободу и падал с колебаниями в широких пределах полгода (с 6 до 25 рублей за доллар). Потом еще более трех лет медленно снижался (до 31,9 рубля за доллар). Но это пока еще страшилка, не наша ситуация: тогда у России не осталось валютных резервов, и контроль курса был невозможен. И все же, как мы знаем по опыту, после трудного полугода российская экономика вышла на путь уверенного роста.
Другой пример подходит лучше — современная Бразилия. С сентября по ноябрь, за три месяца, курс реала упал на 43%. Но при этом Бразилия не потратила ни цента из своих валютных резервов размером более $200 млрд. И население, и инвесторы оценили такую политику. Там нет ни оттока сбережений, ни даже оттока из аналога наших ПИФов при падающем фондовом рынке. Уходят с рынка только иностранные (американские) инвесторы и не потому, что не верят в силу бразильской экономики, а из-за острого дефицита наличности в самих США. Стабильные резервы выступают как залог стабильной экономики. А девальвированный реал поддерживает реальный сектор, увеличивая конкурентоспособность отечественной продукции. При этом, несмотря на девальвацию, инфляция остается в контролируемых пределах — вдвое ниже нашей (по году прогнозируется в 6,5%).
И, наконец, третий пример — Мексика. В сентябре мексиканские власти пытались удержать курс и спустили за несколько часов 10% валютных резервов. После чего прекратили сопротивление. Песо упал за месяц на 30%.
Стратегия 4: «украинская» — валютные ограничения как средство борьбы с падением курса
Надеюсь, к ней мы не перейдем, учитывая опыт соседей. Хотя как знать, если будет политический заказ...
В попытках сдержать падение гривны украинские власти запретили банкам продавать валюту с отклонением более чем на 1,5% от официального курса. Фактически запретили все обменники. Банки подчинились. Правда, установили комиссионные при продаже валюты до 20%.
Банкам запрещено досрочно выдавать вклады населению. Что не мешает переоформлять их и выдавать, наверное, тоже с большими комиссионными. Нацбанк Украины запретил покупку валюты без физического импорта, ограничил размеры переводов граждан за границу и т. д. Тем не менее курс гривны упал только за ноябрь более чем на 20%. А часть ограничений уже отменена, видимо, под давлением МВФ или за бессмысленностью.
Кстати, к этой стратегии Россия тоже делает шаги: в Госдуму ряд депутатов внесли закон о введении «комиссаров» в банках для контроля расходования средств господдержки с весьма широкими полномочиями — от получения любой информации о деятельности банка и участия в заседаниях исполнительных органов банков до наложения вето на крупные платежи.
Новогоднее похмелье
Премьер-министр России продолжает обещать (12 декабря): «Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы резких колебаний курса рубля не произошло», а резервы продолжают таять. Хорошая мина при плохой игре.
Пока у нас есть все возможности управлять ситуацией, но, похоже, решительные шаги мы будем делать только вынужденно, события будут продолжать управлять нами.
Думаю, первое издание серьезной девальвации мы увидим после банковских каникул 11–12 января будущего года: половина реальных валютных резервов потеряна; торговое сальдо отрицательно; налогов нет; дефицит федерального бюджета больше половины расходов; региональные бюджеты угрожают секвестром социальных программ; промышленность в глубоком спаде; скрытая безработица выливается в открытую; потребительский спрос резко падает; население закупает валюту...
