Цивилизация
Весьма разумно, что предмет, о котором пойдет сейчас речь, не имеет в русском языке никакого однозначного, ясного определения. Казалось бы: у всех он на виду и на уме, ну или, по крайней мере, что называется, при деле. Всегда с тобой он на полевых работах, в общественном транспорте, в грибном лесу, в пылу общественной жизни и минуту рассуждения о прискорбности текущего момента, в тюрьме и в поликлинике на прогревании носа. Всегда он будет так или иначе упомянут, не забыт. Всегда подвернется под руку. А слово для него не найдено. Не сказано точно: что он за такое?
Не думаю, что это досадное недоразумение, свидетельство особенного ханжества или, напротив — целомудрия русского языка. Язык ведь — самое надежное средство защиты от собственных мыслей. Человек говорит мало, когда он не боится удара палкой по голове. И он говорит много, когда его беспокоит раздумье. Одно лишь точное слово могло бы оставить его совершенно беззащитным перед жестокой непостижимостью окружающего мира. Но — о чудо! Нет, нет, не произнесено оно, не придумано. Не сказано ясно: что именно находится у Афанасия в штанах.
Согласитесь: все научные, литературные и даже нецензурные определения того предмета, о котором идет сейчас речь, выстраданы только для того, чтобы не назвать его по имени. Например, выражение «первичный половой признак» быстрее всего годится для описания косоглазия или слабоумия. Понятно, что для определения пола человека вовсе необязательно видеть его без трусов. Достаточно просто спросить его паспорт, ущипнуть его или сказать:
— Кузьма! Я искренне удивляюсь: была ли у тебя мать?
Общепринятое в русском языке отвратительное слово «член» изобретено, конечно же, для юмористов и бодрости среднего класса в условиях офиса. Разве не приятно в обеденный перерыв, разводя кипятком из диспенсера брикет быстрорастворимой лапши, произносить выражение «член коллектива» и видеть, как румянятся барышни из корпоративного отдела, только что разогревшие гречку?
Слова «фаллос» и «пенис», взятые как будто бы из жизни бабочек, хорошо подходят для патологоанатомических отчетов, балов нотариусов, научно-практических конференций, посвященных проблемам обязательного страхования автогражданской ответственности, да и вообще для любых событий, имеющих статус превосходства общественных интересов над нуждами личности. «Орган» необходим только для составления протоколов и привлечения понятых. Нецензурное же слово «хуй» выполняет в русском языке функцию честного признания абсолютного невежества смертных. Ибо только один феномен человеческой природы имеет доступ в ту область бытия, где заканчиваются познания цивилизации, отступает материализм и начинается хуй его знает что такое. И этот феномен — отнюдь не интеллект.
Слаб человек. Вот в чем смысл его первичного полового признака. И именно непокорность этому обстоятельству в науке называема «потенцией». Смирение — наоборот. Попытки же демонизировать предмет, наделить его дополнительной силой и коварством, наконец, просто увеличить его размеры — не что иное, как надругательство над природой, наподобие разведения костров в хвойных и смешанных лесах. Узнав о таком, немедленно звоните «01». Лес не прощает человеку легкомыслия. Я, например, искренне верю, что глобальное потепление, парниковый эффект и киотский протокол — никакие не последствия использования фреона в холодильниках. Это, простите, какая-то нелепая чушь. Климатическая катастрофа — конечно же, ответ биосферы на «Виагру», средство «Йохимбин» и разнузданный онанизм.
Как же быть нам теперь? Как сохранить планету для себя и детей? Думаю, выход
один: хотя бы попытаться внимательно вглядеться в предмет. Разгадка его, как всегда, в очевидном. В толковом словаре Даля читаем определение: «Член — связная часть целого, уд, снаряд, орудие, данное природой». О мудрость предков, никогда не нужная потомкам! О тайный клад, никогда не спрятанный от глаз! Конечно же, не фаллос, пенис или орган! Но орудие, снаряд, связная часть. Принадлежность, единственный надежный инструмент связи человека с окружающей его действительностью.
Понятно, у всякого — он свой. Краткий, похожий на заказную телеграмму из Мелитополя, оформленную желудями или розой, тревожную, отрывистую, но все-таки родную. Пространный, как длинное взволнованное письмо с чужбины, которое годится только на то, чтобы плакать над ним и хранить в пыли. Богатый, как бандероль с южных окраин Отечества, порядком поистасканная почтой. Скудный, как тюремная передача, собранная, впрочем, с любовью. Жесткий, как повестка в военкомат: смирно-вольно, смирно-вольно, бритье волос, присяга, солдатская кровать. Мягкий и взволнованный, как больничная записка.
Всякому — свое. Так сказано, и так будет. Но в том-то и кроется мудрое величие мира, что то, что не названо по имени, и то, что не имеет, казалось бы, лица и считается слабостью, ибо принадлежит и всем и одному, и есть — сила, уд, снаряд, данный природой. Последний аргумент, устроенный на теле человека Создателем для противостояния сомнению, праздности и греху. Поэтому в час отчаянья, горести и неудач, когда злобные хари недругов и злопыхателей окружат вас, когда станет тошно от содеянного и смысл бытия начнет уж ускользать от вашего пытливого рассудка, помните: всегда у вас в запасе есть последний, наивернейший аргумент. Достаньте тогда его смело, явите его остолбеневшему миру и громко скажите:
— Вот вам.
И будьте, пожалуйста, здоровы. И не болейте никогда.
Автор — специалист по мужскому здоровью
