Цивилизация
Анри Волохонский — из тех людей, в отношении которых штамп «человек удивительной судьбы» служит сухой констатацией факта. Химик-технолог по специальности, он в молодости добрые два десятка лет отдал работе на ниве экологии, ходил в океанские экспедиции. Писать начал еще в молодости — в 50-е, а в «брежневскую» волну еврейской эмиграции уехал в Израиль, откуда перебрался в Германию — и занимался преимущественно литературным трудом.
Одно время его имя упоминалось через запятую с другой важной фигурой русского литературного и музыкального зарубежья — поэтом Алексеем Хвостенко. Друзья и соавторы, они подписывали свои стихи и пьесы общей анаграммой А.Х.В — и, надо думать, долго оставались бы исключительно любимцами и достоянием узкого круга советской литературной интеллигенции,
если бы не их знакомство с двумя ключевыми фигурами русской рок-музыки — Борисом Гребенщиковым и Леонидом Федоровым.
Гребенщикову Волохонский, пожалуй, обязан своей подлинной всесоюзной славой — благодаря песне «Город золотой», прошедшей до исполнения Борисом Борисовичем долгий и удивительный путь. Песня, изначально называемая «Рай», сочиненная Волохонским в ноябре 1972 года, — это вообще произведение с одной из самых интересных судеб во всем русском роке.
Стихотворение было написано на музыку с выпущенной фирмой «Мелодия» пластинки «Лютневая музыка XVI–XVII годов», исполнителем которой значился Владимир Вавилов, а автором — знаменитый лютнист XIV века Франческо Канова да Милано. Позднее выяснилось, что вся работа была мистификацией Вавилова — впрочем, настолько искусной, что споры про великую ренессансную песню с русским текстом можно услышать до сих пор.
С текстом и исполнителями, впрочем, случилось не меньше казусов. Первым стал, собственно, Хвоcтенко, благодаря которому «Рай» стал популярен среди питерских бардов, которые повадились петь эту изящную вещь на собственных квартирниках. Спустя три года, в 1975-м,
песня попала в спектакль театра-студии «Радуга», где ее и услышал Борис Гребенщиков, благодаря которому «Рай» и стал классическим произведением русского рока.
Правда, БГ слегка не расслышал текст и поэтому первая строчка претерпела изменения: вместо волохонского «Над небом голубым» Гребенщиков поет «Под небом голубым». Эта метафизическая неточность впоследствии получила от исполнителя объяснения (мол, рай можно найти не только на небесах), одобренные автором. Ну а после того, как «Город золотой» прозвучал в «Ассе» Сергея Соловьева, остальное — история. Несколько лет назад песня получила кавер-версию от немецкой группы Higland — то, как вокалистка коверкает слова, наверняка повеселило Волохонского, если он, конечно, это слышал.
Узнав о смерти Анри, Гребенщиков сказал, что «лучше этой песни не слышал и не пел ничего».
С лидером группы «Аукцыон» Леонидом Федоровым первым познакомился Хвостенко — во время зарубежных гастролей питерской группы: под титулом «Хвост и Аукцион» они вместе записали альбом «Чайник вина», а затем еще один — «Жилец вершин» на стихи Велимира Хлебникова.
Затем Федоров стал работать сольно — и вот здесь его соавтором стал как раз Волохонский.
Небольшой монолог поэта появился на пластинке «Зимы не будет» в 2000 году, а затем у Федорова вышло несколько пластинок, на которых тексты были написаны Анри. В 2004-м дуплетом вышло два альбома, «Горы и реки» и «Джойс», на которых причудливо смешались музыка, литература и мифология — так, «Горы и реки» представляли собой переводы из древнекитайского «Каталога гор и морей»,
а «Джойс» основывался на переложенных и прочитанных Волохонским «Поминках по Финнегану» Джеймса Джойса.
Голос Волохонского можно слышать на альбоме «Таял» 2006 года в песне «Полька кого», автором текста которой он был. В 2008 году вышла их совместная пластинка «Сноп снов».
Благодаря этим двум прекрасным союзам стало очевидным, насколько уникальным явлением для современной российской культуры оказался Волохонский. Его ироническая поэзия и проза, во многом наследовавшая Хармсу и Введенскому, была не просто прекрасной литературой, но оказалась прекрасным и живым материалом для лучших образцов современной музыки. Не меньше его заслуга как переводчика — блестяще переводя на русский классиков, от Катулла до Джойса, о не просто смахивал с них мнимую пыль, а делал их тексты явлением сегодняшнего дня — каким и является всегда настоящая классика.
И сам в итоге стал хоть и чрезвычайно неформальным, но классиком — и для тех, кто хоть раз слышал «Город золотой», и для литературоведов, которым еще предстоит хорошенько изучить и описать его творчество.
