Цивилизация
Появление первых стратегических документов правительства Фрадкова, описывающих приоритеты его деятельности на ближайшие годы, вызвало опасения, что экономический курс меняет вектор, что новый кабинет нацелен на прямое вмешательство в экономические процессы под лозунгом «удвоения ВВП», т.е. на осуществление мер поддержки приоритетных отраслей, выбранных самими чиновниками, и перекачку в них сверхдоходов от сырьевого экспорта. Главный экономист «Тройки-Диалог» Евгений Гавриленков комментирует эти опасение и другие тенденции в экономическом курсе нового кабинета.
Евгений Евгеньевич, Михаил Фрадков регулярно указывает на необходимость более активного участия государства в экономике. В правительстве подготовлен документ, где указаны приоритетные направления, которыми займется государство. В частности, упоминается строительство портовых терминалов, транспортных узлов, биотехнологии. Не является ли это знаком некоторого поворота к политике дирижизма?
Я пока бы не делал вывода, что политика становится более дирижистской. Во-первых, то, что вы назвали: портовое хозяйство, нефтяные терминалы и прочее, за исключением биотехнологий, — это инфраструктурные проекты. Кроме того, до настоящего времени не было принято решения о том, что инфраструктура будет находиться в частных руках. Мурманский проект нефтепровода, предложенный частными компаниями, отвергнут, то же — и с нефтепроводом в Китай. Трубопроводный транспорт по-прежнему остается государственной монополией. Понятно, что добыча растет, экономика хочет расти, компании хотят расти. И если им не дают возможности, чтобы они сами увеличивали возможности экспорта, то государству нужно обеспечивать их необходимой пропускной способностью, чтобы не доводить ситуацию до абсурда, когда все возится по железной дороге.
Так что если мы говорим об изменениях политики, то я пока их не вижу.
Второе соображение связано с тем, что надо смотреть бюджет, и только тогда, когда объем поддержки чего-либо, кроме инфраструктурных проектов будет все более возрастать, когда мы начнем так же, как многие годы назад, увеличивать расходы на поддержку промышленности, то это уже можно будет рассматривать как признаки дирижизма.
Если доля ресурсов, перераспределяемых государством через бюджет, будет увеличиваться, то тогда, действительно, это будет поворотом в политике.
А пока, если посмотреть на бюджет будущего года, этого не происходит. Более того, доля расходов бюджета в ВВП несколько сокращается.
В основных направлениях деятельности правительства до 2008 года предлагается реформировать налоговую систему так, чтобы она позволяла стимулировать развитие определенных отраслей. Видимо, имеются в виду какие то послабления?
Как я понимаю, сейчас мы обсуждаем пересказ некоего весьма общего документа. Вообще говоря, у нас есть Налоговый кодекс, основной идеей которого была отмена всех возможных льгот. Пока правительство от этого не отказывается. В тех предложениях, которые сейчас озвучивают члены правительства, речь идет об общем снижении налогов, об этом же говорил и президент.
Обычно упоминают о создании особых зон для развития приоритетных технологий...
Дело в том, что мы обсуждаем весьма и весьма важные моменты, но их оценивать нужно по конкретным документам. Я еще раз повторю, по тем заявлениям, которые я читал, уж очень большого поворота я не видел.
Если же говорить о зонах, то это идея, которую Минэкономики выдвигала много лет назад. К ним очень сложное отношение. Они показали свои преимущества в случае с Китаем. Тот же вариант свободных экономических зон, который существовал у нас в 90-х, использовался не для масштабного инвестирования, а для управления финансовыми потоками. При этом я не исключаю, что СЭЗ (Свободные экономические зоны) у нас могут дать позитивный толчок развитию экономики.
Действительно мы погрязли в неэффективной административной системе, и провести в обозримое время административную реформу очень непросто.
Но если на законодательном уровне так или иначе упростить правила игры в рамках конкретного региона, если уж на федеральном уровне это по ряду причин сделать не удается, то это уже даст эффект.
Действовать нужно именно с точки зрения упрощения процедуры. Чем более низкие барьеры входа, чем проще налоговая система, чем менее решения зависит от чиновника, тем больше шансов, что коррупции и преступности в этих местах будет меньше. И с этой точки зрения, я думаю, что экономические зоны могли бы в наших условиях иметь определенный успех. Причем чисто технически можно найти такие процедуры, которые предоставляли бы льготы не тем предприятиям, которые переводят в эти регионы свои штаб-квартиры или пропускают через него финансовые потоки, а ведут строительство, развивают производство. Я не хочу сказать, что так и надо делать, но это реализуемая задача. В тех экономических отношениях, которые у нас в последнее время складываются, при таком контроле со стороны государства, возможно, это будет иметь и позитивный эффект.
Для поддержки необходимых направлений и государственных инвестиций в инфраструктуру предполагается использовать доходы от продажи природных ресурсов, ренту. Что выглядит, именно как установление отраслевых приоритетов и перераспределение...
Идея увеличения налогового давления на сырьевые отрасли и расшивка за счет этого узких инфраструктурных мест обсуждалась в правительстве на рабочем уровне уже два-три года назад. Я подчеркиваю, что это не изобретение нынешнего правительства. Но до настоящего времени никаких решений не принималось. При этом, как я уже говорил, частным компаниям также не давали возможности участвовать в инфраструктурных проектах, например в строительстве трубопроводов.
В результате, издержки компаний растут из-за того, что экспортеры нефти все больше вывозят ее по железной дороге цистернами. Это неэффективно, но это толкает вверх достаточно абсурдный экономический рост.
Машиностроение во многом растет за счет того, что требуется все больше цистерн.
Пока как большой дирижизм это не выглядит. Но я очень осторожно отношусь к таким предложениям.
Еще одна идея Фрадкова — частно-государственное партнерство, о котором он в последнее время постоянно говорит.
Я не уверен, что партнерство между государством и бизнесом будет эффективно. Мне кажется, что, наверное, в нынешних условиях, все в большем и большем числе крупных проектов, если о них будет идти речь, скорее будет участвовать иностранный бизнес. Тот, который договорится с властью, с государством, который получит какие-то гарантии.
Почему?
В конце 90-х годов, после кризиса крупный бизнес окреп. На укрепление повлияла и хорошая конъюнктура на мировых сырьевых рынках, и избыток финансовых ресурсов, и обесценившиеся в результате девальвации активы, существенная часть которых была куплена по достаточно низким ценам. Все это привело к образованию сильных финансово-промышленных групп, конгломератов, чеболей, которые составляют ныне мощную силу. Новая властная элита объективно входит в конфликт со старой бизнес-элитой.
Поэтому я думаю, что новой элите, чтобы избежать усиления старой элиты и создания угрозы для себя, проще ограничивать возможности ее роста и договариваться с внешним миром.
Премьер также дискутировал с министром экономики и требовал увеличить машиностроительный экспорт. Каким способом в рамках либеральной модели это можно реализовать?
Я совершенно согласен с тем, что тут есть некоторые опасения. Мы обсуждаем экономическую составляющую, но есть весьма конкретные сигналы того, что происходит централизация. Они поступают с разных «фронтов». Конечно, лексикон, который используется: «обеспечить 10% рост экспорта машиностроения», — вызывает не очень хорошие ассоциации.
Но пока все, что касается экономики, не выглядит особенно опасным.
Поддержка может реализовываться грамотными, разумными методами. Например, если речь идет о государственной поддержке экспорта энергомашиносторения, где у нас были очень хорошие позиции. В Индии и других странах Азии мы построили много электростанций, оборудование которых надо время от времени менять, но мы зачастую проигрываем в тендерах зарубежным компаниям из-за отсутствия государственных гарантий, которые необходимы для стратегического экспорта машиностроения. Если речь идет о такой поддержке, то это — да, а если государство будет решать, что мы должны экспортировать то, что не пользуется спросом, то это малоэффективно.
Для меня явным сигналом о том, что что-то меняется, будет рост расходов бюджета на поддержку тех или иных отраслей. Пока налоговое бремя снижается.
В частности, очень хорошая мера — это снижение ЕСН.
Но есть и другой путь. Если некоторые активы или предприятия будут поддерживаться за счет средств подконтрольных государству банков, то это не будет отражаться на расходах бюджета.
Мы видели, что произошло с «Гута-банком». И если все больше банковских активов будет переходить под государственный контроль, то это, конечно, явно негативный шаг. Но важно и другое, мы сейчас говорим о достаточно узком наборе отраслей: нефтегазовая отрасль, трубопроводы, — вот, собственно говоря, и все. И мне кажется, что вообще дискуссии в печати чрезмерно концентрируются именно на этих отраслях. В России, наверное, около 70 миллионов работающих, и они не могут быть задействованы в этих отраслях. Отдельные сектора — это не вся экономика.
Если государство будет планомерно снижать налоговое бремя, что, по сути, и происходит, то это будет положительно сказываться на всей экономике.
У меня такое ощущение, что мы делаем фундаментальный шаг вперед: снижаем налоги или монетизируем льготы, а потом следует множество мелких шагов назад. И темпы преобразований в целом тормозятся.
Но ту форму, в которой предпринята монетизация льгот, кажется, трудно назвать шагом вперед.
~Это то, о чем я говорю. Принимается, в общем-то, разумное решение, но его реализация приводит к другим реалиям. Я не исключаю, что то же самое может начать происходить в случае государственной поддержки. Пока на уровне заявленных общих целей я не вижу какого-либо дирижизма, но реализация… Если в результате всех этих политико-экономических заявлений будут расти расходы на поддержку тех или иных отраслей, если госбанки будут принимать инвестиционные решения под воздействием правительства, то в долгосрочном плане это будет менее эффективно.
Беседовал Евгений Натаров
