Цивилизация
Двадцать лет – ровно столько обычно требуется музыкальному жанру для того, чтобы вернуться на экраны радаров: ностальгия по шестидесятническому брит-попу возникла в середине 1980-х, по семидесятническому арт-року – в 1990-е. Воскрешать новую волну и постпанк массово принялись в нулевые, а теперь дело дошло до альтернативной музыки 1990-х. Следом, друг за другом воссоединились и выпустили пластинки группы, ведомые тремя наиболее яркими и харизматичными вокалистками тех лет. Сначала свое слово сказала темноволосая Долорес О'Риордан и Cranberries, затем – рыжеволосая Ширли Мэнсон и Garbage. И вот дело дошло до главной блондинки эпохи расцвета MTV: Гвен Стефани и команды No Doubt вышли из одиннадцатилетнего сумрака и записали диск «Push & Shove» (в переводе с английского — «Жми и пихай»).
Надо сказать, что из всех вышеперечисленных именно Стефани всегда в наибольшей степени была свойственна некая простоватая, но обезоруживающая прямолинейность: ее самые запоминающиеся песни строились как дневник:
рассталась с бойфрендом – надо об этом спеть, встретила нового – и об этом тоже надо спеть, родился ребенок – спеть обязательно.
Неудивительно, что в рефрене первой же песни с нового альбома Стефани с энтузиазмом констатирует: «I'm fine» — без лишних экивоков и оговорок. И она действительно в порядке – по крайней мере по части, как говорят военные, технико-тактических характеристик.
Голос с годами хуже не стал, внешние данные – тоже; на альбоме есть песня с говорящим названием «Looking Hot», в которой Стефани спрашивает воображаемого собеседника, достаточно ли привлекательно она выглядит (судя по кокетливой интонации, никакого ответа, кроме положительного, тут не подразумевается). Наконец, начиная с 1999 года у No Doubt, кажется, не было пластинки, на которой ни одна песня не была бы посвящена Гэвину Россдейлу – сначала бойфренду, а затем и законному мужу Стефани; есть такая и тут – восьмидесятнический боевик «Gravity». То есть Гвен не изменяет своим привычкам и всеми правдами и неправдами стремится показать:
разговор продолжается с того самого места, на котором он прервался 11 лет назад.
Тут есть, однако, два отягчающих обстоятельства. Одно – чисто ситуативное: дело в том, что, пока Стефани хорохорится, все остальные музыканты лениво жуют бабл-гам – на альбоме не слышно толком ни гитары, ни баса; по-настоящему заинтересованной в реюнионе выглядит одна-единственная участница No Doubt (что немного странно: работа над диском началась в ее отсутствие, она присоединилась к группе позже остальных).
То есть сценарий, иронически показанный в старинном клипе на песню «Don't Speak» (группа низводится до аккомпанирующего состава Гвен), внезапно стал на полном серьезе воплощаться в жизнь.
А второе обстоятельство – философское: поневоле задумываешься, всегда ли нужно возвращаться к разговору, который состоялся так давно, пусть даже и закончился многоточием, на полуслове. На диске «Push & Shove» есть одно-единственное свидетельство того, что записан он здесь и сейчас – заглавный трек с продакшеном модного, тяготеющего к хип-хопу диджея Дипло; не самая успешная попытка оседлать актуальный тренд. Все остальное отсылает к временам, когда телеканал MTV в основном показывал музыкальные и видео и его еще кто-то смотрел, и это внезапно оказывается не самой приятной отсылкой: если отбросить в сторону личное (скажем, первое свидание под No Doubt – если у кого-то таковое было), то выяснится, что музыка 1990-х отложилась в памяти участников группы едва ли не в самых неприглядных своих проявлениях. Таких, например, как и впрямь достигшие в этот период своей кульминации «войны громкости»: синтезаторы в новых песнях ансамбля визжат и пищат столь оглушительно, что временами натурально вздрагиваешь.
Или робкие и неумелые попытки белых музыкантов зайти на территорию черной музыки — фанка и r'n'b: с тех пор белые музыканты это делать научились, но наши-то герои как раз отсутствовали. Наконец, вроде бы мелочь, но на общем фоне и она заметна: Гвен Стефани перед некоторыми фразами считает нужным издать негромкий хрипловатый стон (см. вышеупомянутую «Gravity»). Это было и остается распространенным приемом в поп-музыке совсем уж ходовой и обобщенной – пошловатая имитация сексуального возбуждения,
пение как будто прямиком со скомканной простыни.
От 42-летней женщины, матери двоих детей, слышать такое прямо как-то неловко.
В итоге девизом пластинки, пожалуй, может стать фраза из песни «Sparkle»: «It's nothing new» — ничего нового. Но есть и хорошие новости: сама песня здесь как раз одна из лучших: по тому хотя бы, как лихо она припадает на родную для No Doubt слабую долю (в противовес многим другим отрывкам, со спрямленным, шаблонным танцевальным битом). В конце концов, ска, регги, данс-холл и прочие жанры, привечающие разнообразную, хитро устроенную ритмику, всегда подходили группе лучше, чем примитивный танцевальный попс. Вот и лишнее тому доказательство.