Цивилизация
— Год назад Россия столкнулась с пандемией коронавируса. Если подводить промежуточные итоги, как Севастополь прошел этот период?
— Пандемия ускорила все процессы, потребовала мощной концентрации – в первую очередь по вопросам, связанным с медициной. На первом этапе, до мая, мы наращивали количество коек, построили обсерватор, занимались обучением персонала. Уже к лету смогли выйти на минимальный уровень заболеваемости, а к июлю были сняты основные ограничения, и мы смогли провести туристический сезон. Ко второй волне мы открыли два инфекционных модуля, еще один построило Минобороны, поэтому осенний пик заболеваемости не застал нас врасплох. Пандемия позволила нам существенно перестроить систему медицинской помощи, причем связанную не только с COVID-19.
Можно сказать, что пандемия стала катализатором перестройки процессов в разных отраслях жизни города.
Например, в Севастополе был развернут волонтерский штаб «Мы вместе Севастополь», который объединил более 1000 человек. «Мы вместе Севастополь» стал брендом и местом сборки всех конструктивных сил города. Опыт волонтеров, полученный за последний год, вошел во все социальные проекты – фактически ни одно мероприятие не обходится теперь без них.
— В прошлом году Севастополь наверняка ощутил наплыв туристов?
— Прошлый курортный сезон был, конечно, значительно короче, но заработать удалось больше, чем в стандартный год. Понятно, что большой приток туристов был в целом в Крым и Севастополь из-за ковидных ограничений – и это хорошо, потому что раньше многие до нас не добирались. Сейчас мы понимаем, что гости приедут повторно: люди увидели город, увидели разные возможности для отдыха: и исторический туризм, и винный, и яхтенный – Севастополю есть, что показать. Такой приток позволил нам выявить инфраструктурные точки роста.
— В Севастополе недавно был продлен режим повышенной готовности из-за коронавируса. Как это скажется на приближающемся туристическом сезоне?
— Мы продлили ограничения главным образом для того, чтобы сохранять возможность социальной поддержки: выдачи больничных листов беременным женщинам, хроническим больным, группе 65+. Также проводим сейчас массовую вакцинацию, накапливаем коллективный иммунитет. Пока идёт этот процесс – режим повышенной готовности нужен. Ограничения снимаем постепенно: сейчас у нас по факту сохраняется масочный режим только в транспорте и в магазинах.
В целом город уже живет вне ограничений – работают рестораны, отели, отменены справки при заселении в гостиницы.
Уверен, что те небольшие ограничения, которые сохраняются, не помешают стартующему в мае туристическому сезону.
— Одной из главных проблем, с которой столкнулся полуостров, стал дефицит воды. Как решается этот вопрос в Севастополе?
— В Севастополе ограничений по воде не было, но мы были на грани критической ситуации - в декабре объем в нашем базовом водохранилище опустился до 7 млн куб метров. Для понимания, отметка, за которую нельзя опускаться – это 3 млн кубометров. По поручению президента России осенью был разработан план мероприятий, который включил комплекс экстренных и долгосрочных мер. Когда говорим про долгосрочные меры – это, прежде всего, борьба с техническими потерями. Одна замена изношенных трубопроводов позволит нам сократить потери воды на 5 тыс. кубометров в сутки. Прочие организационные мероприятия снизили потери еще на 5,5 тыс в сутки.
Например, сейчас все объекты бюджетной сферы мы оснащаем сенсорными рукомойниками для экономии воды.
На сегодняшний день совместно с военными строителями мы реализовали два крупных проекта – забор воды из Кадыковского карьера, где буквально за 40 дней была построена уникальная плавучая станция, проложена труба и организован сброс воды на третий гидроузел. Это позволило уже с декабря начать экономить воду в Чернореченском водохранилище. Первого марта был запущен Бельбекский водозабор. Сейчас он работает в режиме пусконаладки, но фактически уже подает воду в городские сети. Эти проекты позволяют нам почти не брать воду из Чернореченского водохранилища и увеличивать запас. Сегодня он составляет почти 27 млн кубометров. Это значит, что мы входим в безопасную зону. Сегодня я могу говорить, что мы спокойно пройдем не только летний туристический сезон, но и весь год. За несколько лет планируем восстановить объем водохранилища до 60 млн, что позволит всем нам жить спокойно.
— Какие еще сложности стоят сегодня перед Севастополем?
— В 2018 году была принята Стратегия социально-экономического развития Севастополя до 2030 года. Мы планируем ее пересмотреть, исходя из наших темпов развития. Например, в ней указано, что отметку в 500 тыс. человек Севастополь перешагнет в 2027 году. А у нас уже на начало года население составило 513 тыс. Соответственно, нужно решать вопросы, связанные со строительством жилья, принимая в расчет при этом, что город не может разрастаться до бесконечности.
Есть вопросы с энергораспределительными сетями, которые нужно решать.
Есть ливневая канализация, который раньше здесь никто не занимался. Уже проектируется первый этап ее решения: на территории мыса Хрустальный, где, по поручению Президента, должен разместиться культурный кластер.
Необходимо наладить систему закрытого оборота мусора. У нас есть полигон, который нужно модернизировать. По-хорошему его нужно рекультивировать и строить большой сортировочный комплекс, предприятия вторичной переработки. Обсуждаем сейчас это. Одна из стратегий развития Севастополя, которую я вижу – это стратегия экологического города. Она включает в себя не только переработку мусора, но и, например, развитие «зеленого» транспорта, работающего на электричестве.
— Севастополь входит в топ-3 регионов по количеству обращений к органам власти. Чем это вызвано?
— У людей накопился большой дефицит общения с властью. Своим примером я ввел политику обратной связи. Через социальные сети демонстрирую своей команде, что общаюсь с людьми в соцсетях по максимуму. Когда жители видят обратную связь, количество обращений естественным образом нарастает. Они понимают, что как минимум тебе ответят, как максимум – решат проблему или хотя бы объяснят, как и когда она будет решена.
Все заместители губернатора и руководители департаментов также завели аккаунты в соцсетях, чтобы можно было быстро и удобно давать поручения по конкретным проблемам прямо в социальных сетях, не тратя время на совещания. Такое большое количество обращений людей к власти связываю с начавшимся эффективным диалогом. Чем больше будет площадок для общения, тем быстрее ситуация будет успокаиваться, а активность горожан перейдет в плановое русло. Люди должны выговориться. Мне иногда пишут о каких-то очень застарелых проблемах, которые, на самом деле, могут решаться легко.
— Люди часто приходят с проблемами, у которых, наверное, не всегда есть простые решения…
— Такое действительно бывает… Например, взять недавнюю ситуацию с опекой, когда девочку в два часа ночи решили забрать для обследования в больнице. Честно говоря, эмоционально такие вещи выбивают из колеи. Я понял, что за несколько дней никто в системе не посчитал нужным отреагировать, вмешаться в ситуацию или, по крайней мере, донести эту информацию до меня. Такое безразличие часто потом приводит к необратимым последствиям. Считаю, что нести порой такой эмоциональный груз – это часть должностных обязанностей. Я хочу, чтобы моя команда относилась к этому точно так же. Как говорит наш президент Владимир Владимирович Путин, госслужба – это не служба, это служение.
— Экспертный институт социальных исследований (ЭИСИ) включил вас в ТОП-10 губернаторов новой волны. В чем отличие нового подхода?
— Запрос времени состоит в том, что губернатор должен максимально вникнуть в любую ситуацию. Раньше чиновник мог думать: «Я выделил деньги, молодец, могу успокоиться». А потом, например, человек получает инвалидное кресло, но не может выехать из подъезда, потому что пандусов в доме нет. Или человек получил протез, а пока его ждал – уже нога сформировалась по-другому – и этот протез не подходит. А чтобы новый заказать – нужно ждать ещё год.
Сейчас мы всей страной стоим на пороге больших изменений, когда система будет делать не так, как удобно ей, а будет подстраиваться под то, чтобы удовлетворить людей.
Давайте зададим себе вопросы: почему во всем мире можно прийти в палату к тяжелобольному, а у нас нельзя? Почему во всем мире волонтеры могут устроить праздник в детском онкодиспансере, а у нас не могут? Мы можем это изменить. Владимир Путин сегодня дает руководителям сигнал: не люди должны подстраиваться под систему, а система под людей. Мне кажется, мы сейчас как раз проходим этот переломный момент. Если нам удастся изменить подход, в ближайшие 3-5 лет мы почувствуем очень серьезные изменения в стране.
Недавно был в строящемся роддоме – спускаюсь посмотреть, как выписка происходит. Там маленькая клетушка, в которой должны переодевать малыша, а рядом – огромная комната персонала. Папа должен почему-то встречать новорожденного в коридоре перед дверью. Так же не должно быть! Очень оперативно все решили: и зал построили, и там же теперь свидетельство о рождении можно получить, чтобы не ехать потом в ЗАГС, и подарок новорожденного, и медаль юного севастопольца – традиция, которую мы возродили. И человек сразу уезжает из роддома с другим настроением – с тем, что государство о нем позаботилось и, наверное, в этом случае, захочет вернуться за вторым или за третьим ребеночком. Это все тоже ведь демографическая политика.
— Вы ведь работали в очень разных регионах России. Чем севастопольцы отличаются от других жителей нашей страны?
— Главное – это обостренное чувство справедливости. В Севастополе живут большие патриоты своего города. Люди очень радуются, когда что-то получается хорошо и расстраиваются, когда плохо. Меня это заряжает на то, чтобы относится ко всем вопросам еще внимательнее, делать не быстрее, а хорошо.
