Цивилизация
45 лет назад в Португалии почти бескровно свергли самый долгоиграющий диктаторский режим в Западной Европе. Так называемое «Новое государство», в котором усматривали признаки фашизма, существовало с 1933 года и привело Португалию к незавидному статусу беднейшей страны Запада. Революция гвоздик стала последним военным переворотом в регионе.
Португалия середины XX века ассоциировалась, прежде всего, с бессменным на протяжении почти четырех десятков лет премьер-министром, идеологом «Нового государства» Антониу Салазаром. Установленный им авторитарный режим оценивается крайне неоднозначно. С одной стороны, по степени жесткости он уступал фашистской Италии и франкистской Испании. Но с другой, Португалию не обошли стороной репрессии. Неугодных оппозиционеров заключали в концлагерь Таррафал на острове Сантьяго в Кабо-Верде.
Во Второй мировой войне Португалия сохраняла нейтралитет.
«В 1942 году ее побережье стало последним прибежищем беглецов, для которых справедливость, свобода и терпимость значили больше, чем родина и жизнь»,
— писал по этому поводу Эрих Мария Ремарк в романе «Ночь в Лиссабоне».
Не была успешной политика в африканских колониях. И хотя считается, что при Салазаре экономика страны получила значительное развитие, многие социальные проблемы так и не были решены, а некоторые из них только усилились. В начале 1970-х годов Португалия представляла собой отсталую по западным меркам аграрную страну с наивысшим процентом неграмотных граждан, слабой медициной и очень высокой смертностью. Порядок в обществе поддерживался за счет гигантских трат на полицию и спецслужбы.
Салазар умер в глубокой старости в 1970 году. А за два года до этого после случайного падения со стула он перенес инсульт, утратил дееспособность и был отстранен от власти. Его преемник Марселу Каэтану в начале своей деятельности несколько смягчил проводимый курс в сторону либерализации, однако в целом сохранил авторитарные основы и правый уклон.
Попытки свергнуть режим предпринимались еще в 1960-е. На фоне охватившего страну кризиса, высокого уровня безработицы и пессимистических настроений многих граждан по поводу своих перспектив в стране поступательно росло недовольство. Решающую роль в подготовке восстания отважились взять на себя военные. В среде низшего и среднего командного состава сформировалось военно-политическое «Движение капитанов». Подавляющее большинство вошедших в него офицеров придерживались левых взглядов. Они выступали за демократизацию и деколонизацию. Против общего врага — действующей власти — с ними временно объединились правые сторонники генерала Антониу ди Спинолы,
который успел послужить у Франсиско Франко в испанской Гражданской войне и у нацистов во время Второй мировой, был под Ленинградом и под Сталинградом.
Этот военный вынашивал честолюбивые планы возглавить страну после переворота. Ради реализации своих идей он, можно сказать, пожертвовал собственной карьерой: получив назначение в январе 1974 года на пост заместителя начальника Генерального штаба португальской армии, ди Спинола выпустил книгу «Португалия и будущее», которая наделала много шума по всей планете, в том числе в СССР и США. Генерал подчеркивал необходимость владения заморскими территориями, без которых Португалия стала бы «лишь безгласным островком в огромной Европе и лишилась бы средств, необходимых для самоутверждения среди других наций». В середине марта ди Спинолу отправили в отставку. Однако он сам и его идеи обрели в стране значительную популярность.
Первую попытку «Движение капитанов» предприняло еще 15 марта, когда младшие офицеры 5-го пехотного полка арестовали старший командный состав. Но приобрести массовый характер восстание тогда не смогло. Сохранившие верность правительству войска подавили бунт, а 200 военных арестовали.
Разработка плана нового восстания была возложена на одного из лидеров левого крыла «Движения капитанов», капитана артиллерии Отелу де Карвалью, который, кстати, служил под командованием де Спинолы во время войны в Гвинее-Бисау. В будущем он тоже проявит высокие амбиции и будет дважды баллотироваться на президентский пост.
Старт боевой операции назначили на 25 апреля. Позднее участники объясняли спешку разоблачением со стороны спецслужб. По совпадению в этот же день в территориальных водах Португалии должны были начаться учения НАТО, в котором страна состояла с 1949 года. Поэтому активизации различных войсковых подразделений власти на первых порах не придали особого значения.
О начале выступления заговорщиков должны были возвестить два секретных сигнала по радио: в 22:50 24 апреля по радиостанции «Эмиссореш ассосиадуш ди Лижбоа» должны были передать песню «После прощания», а после полуночи диктор «Ренешенсе» должен был зачитать первую строфу песни «Грандула, вила морена» — это произведение станет в итоге неофициальным гимном Революции гвоздик.
При диктаторском режиме Салазара и Каэтану данная композиция, посвященная расстрелу забастовки в Грандоле, находилась под строжайшим запретом.
Чтобы все участники операции поняли необратимость происходящих событий, затем в эфир планировалось дать и другие запрещенные песни. Это у сотрудников радиостанций, находившихся в сговоре с военными, получилось.
В «Движении капитанов» предполагали, что столкновения с не перешедшими на их сторону частями и полицией затянутся на срок от одной до трех недель. Вместе с тем вожди переворота очень хотели избежать жертв среди гражданского населения. В переданных по радио воззваниях заговорщики призывали лиссабонцев оставаться в своих домах и сохранять спокойствие. Медикам предлагалось на всякий случай выйти на внеплановые дежурства.
Марш офицеров по городским улицам вызвал необычайный восторг у простых португальцев — не все из «Движения капитанов» оказались готовы к проявлениям народной любви. Люди шли с красными гвоздиками. Когда правительство прислало танки, возбужденная толпа встала между ними и бунтовщиками в погонах. Одна из женщин вставила цветок в дуло военной машины (по другой версии, в солдатскую винтовку). За ней этот жест проделали сотни собравшихся. Так революция получила свое историческое название, а расчувствовавшиеся танкисты отказались выполнить приказ — открыть огонь по толпе и офицерам – и стали массово переходить на их сторону.
«Мы подняли восстание, чтобы покончить с войной в колониях, свергнуть фашизм!» — прокричал в мегафон капитан Салгейру Майя.
Следом он во главе колонны броневиков отправился на штурм казармы Национальной республиканской гвардии, где спрятались премьер Каэтану и несколько министров его кабинета.
На улицах и площадях начались братания, люди скандировали «Победа!», «Объединенный народ непобедим» и хвалили мятежников, угощая их съестными припасами. Прогнозируемых «капитанами» стычек почти не происходило. Уже к восьми утра вожди движения провозгласили победу революции. Тысячи школьников маршировали по центру города и скандировали «Долой фашизм!»
12 часов спустя объявивший о сдаче Каэтану и его соратники подверглись аресту. Аналогичную участь разделил президент Америку Томаш. Обоих после ограничения свободы выслали в Бразилию. Верховная власть была передана компромиссной фигуре – генералу ди Спиноле.
«Я узнал о готовящейся революции лишь за две недели до 25 апреля. Они хотели убедить меня, что я нужен для спасения отечества, и изложили мне программу своего движения. Я сказал им, что приму участие только в том случае, если они имеют в виду государственную форму правления по западному образцу», — вспоминал впоследствии генерал.
Последним столпом «Нового государства» оставалась Международная полиция защиты государства (PIDE) – спецслужба, занимавшаяся розыском и репрессиями врагов режима. Разгром ее штаб-квартиры произошел следующей ночью. Многие руководители тайной полиции, которых подозревали в жестоком обращении с оппозиционерами, сумели бежать за границу.
26 апреля «Движение капитанов» объявило, что «хунта национального спасения» будет находиться у власти в течение года, пока не пройдут выборы и не будет сформировано временное гражданское правительство.
В следующие месяцы была повышена минимальная заработная плата, установлен контроль над ценами и квартплатой. Тысячи директоров ведущих предприятий, связанных со старым режимом, подверглись увольнению. Ди Спинола оставался во главе государства до конца сентября, когда был вынужден оставить президентский пост из-за усилившегося противостояния между своими сторонниками и левыми. Чтобы предотвратить развитие Португалии по социалистической модели, генерал 11 марта 1975 года предпринял попытку нового — теперь правого — переворота, однако остался без поддержки офицеров, проиграл и покинул политическую арену. Ему пришлось бежать в Испанию.
Вероятность прихода коммунистов действительно существовала. К концу 1974 года после длительного перерыва восстановились дипломатические отношения с СССР. Заработавшее посольство в Москве завалило советский МИД нотами протеста против помощи португальской компартии. Комментируя события в Португалии, Леонид Брежнев пообещал не вмешиваться в ее внутренние дела до тех пор, пока Советский Союз не попросит об этом сам португальский народ.
Ди Спинола остался ярым противником левых, не скрывая своих убеждений:
«Наш главный враг — коммунистическая партия, и мы ведем против нее наступательную борьбу.
Задача Демократического движения освобождения Португалии состоит в полном искоренении коммунизма». Впрочем, опасения генерала оказались напрасны. Военные не стали удерживать власть в своих руках, передав ее политическим партиям и проведя выборы. Некоторое время спустя Португалия взяла курс на либеральную демократию. Колониям была предоставлена независимость. В современной Португалии 25 апреля является одним из главных праздников. Большинство населения веселится, а правые сожалеют об упущенном шансе.