Цивилизация
В 1967 году я был свидетелем церемонии открытия башни, при мне подписывали акт о приемке. Работать я пришел еще на Шаболовскую башню, в 1966 году, когда после окончания Московского технического института связи был отправлен на практику. Я закончил факультет радиосвязи, и меня три раза вызывали на кафердру, спрашивали: «Не хотите ли пойти на кафедру к Айзенбергу заниматься антеннами?»
Но меня всегда тянуло крутить, настраивать передатчики, поэтому мне хотелось идти работать на «Шаболовку».
В 1966 году на Останкинскую башню мы приезжали поглядеть на строительство лишь как на экскурсию. Здесь тогда ничего не было — была шереметьевская усадьба, деревня, рынок. На рынке палаточки стояли... Никаких улиц и плотного движения, как сейчас, конечно, не было.
На церемонии открытия были министерские работники, Александр Варбанский из Минсвязи, а 5 ноября, когда акт приемки подписывался, мы упорно занимались запуском радиопередатчиков вместе с их разработчиками.
Вообще-то цветное телевидение началось 1 октября, но вещание осуществлялось с Шаболовской башни, а потом уже отсюда, с Останкинской башни. В то время не было круглосуточного вещания, работали только вечером, а днем показывались тест-таблицы, по которым в телеателье настраивали телевизоры. Первый цветной телевизор был «Рубин-401». А на Шаболовке у нас были французские телевизоры с выпуклыми кинескопами. Шаболовская башня обеспечивала покрытие сигналом в радиусе 60 километров.
Конечно, Останкинская башня нас ошеломляла, каждый день подходишь — такая красавица стоит. Вещание с Останкинской башни началось и до ее открытия, но официально — 5 ноября. Бетонная часть башни заканчивается на высоте 380 метров, выше — металлическая часть, которая полностью «посвящена» антеннам, там до высоты 537 метров находится кабельная разводка и сами элементы антенн.
Так вот, после введения башни в эксплуатацию зона уверенного приема увеличилась до 120-150 км — почти вся Московская область.
Сейчас, когда мы перешли на цифровое телевидение, мы достаем до 87-90 километров. Если при аналоговом сигнале вы можете слышать шумы, то в «цифре» так не бывает: либо у вас идеальное качество, либо никакого.
Конструктор Николай Никитин, предложивший проект башни, вообще был дядька оригинальный. Он работал в институте Промстройпроект, где работала моя супруга, и уже там от всех отличался своими идеями. Это был необыкновенный человек. Думаю, что в действительности он вряд ли думал про перевернутую лилию, когда проектировал башню, а эти «ноги» были сделаны просто для экономии материала. Строительство даже один раз останавливалось — собирались комиссия из академиков, чтобы обсудить надежность схемы.
Получился «ванька-встанька», если помните, все эти куклы внизу тяжелые, а вверху — легкие. Специальные тросы, 145 штук, прижимают башню к бетонному фундаменту домкратами.
Не все знают, но в 1967 году Никитин делал не только башню, но и монумент «Родина-Мать» на Мамаевом кургане.
Там реализован тот же принцип использования напряженного бетона. Сложность была в том, что эта дама стоит с мечом, поэтому возникает неравномерная нагрузка. Ее строили непрерывно, «ЗиЛами» завозили бетон, ни минуты остановки.
А здесь под башней был свой бетонный завод и испытательная лаборатория. Если вы посмотрите, то ствол башни выполнен из отдельных кубиков. Использовались специальные марки цемента и бетона, и всякий раз после изготовления проводились испытания — той ли марки получился материал. В строительстве было задействовано очень много организаций.
Тогда натягивающие канаты были из стали и смазаны мазутом для противодействия коррозии. А сейчас это оцинкованные канаты, и никакой смазки там уже нет.
Человек-башня
В мои обязанности все эти годы входило обеспечение телерадиовещания, ремонт, модернизация. Зарплата, когда я был старшим инженером, составляла 140 рублей, начальником участка измерений — 160 рублей, главным специалистом — 180, начальником лаборатории — 220 рублей. Сейчас встаю утром в 5.15, чтобы прийти на работу, и мы все больше занимаемся именно ремонтом.
На башне стоит более 80 передатчиков, которые обеспечивают доставку телесигнала и 22 программы FM-вещания.
Если государственные передатчики мы можем выбирать, то частные передатчики покупаются заказчиком, а мы их обслуживаем. Если что-то выходит из строя, то они покупают детали по нашему заказу, а мы поддерживаем их состояние.
Старейший сотрудник Останкинской башни Заместитель начальника службы ремонта и профилактики радиотелевизионных систем Анатолий Волков
Павел Котляр/«Газета.Ru»В самом начале было всего четыре передатчика, все — отечественной разработки, ленинградской. Наша промышленность в этом плане тогда соответствовала мировым стандартам, провал случился в 90-е годы, когда все говорили — «это нам не нужно, мы все купим». Радиозавод имени Коминтерна делал первые мощные передатчики. Если раньше передатчики имели мощность три, пять киловатт, то теперь — пятьдесят!
Этим и обеспечивался тот радиус покрытия 120-150 километров. В формуле расчета распространения сигнала главное — это высота, она стоит в числителе. Мощность тоже стоит в числителе, но под корнем. Поэтому и решено было воздвигнуть такую высотную башню.
Да вообще мы со времен Сталина любили строить высотные здания и подумали: а если башню сделать самую высокую? А давайте сделаем!
Сейчас мы в основном работаем на импортных передатчиках, а хотелось бы, чтобы они были отечественного производства. Отечественные есть, но невысокой мощности — 5, 20 киловатт, их делают в Челябинске.
Обидно: такая большая страна, с такими ресурсами, а живем как?
Помню, я возвращался к телецентру, когда на него было нападение в октябре 1993 года. По улице Королева транспорт не ходит, ничего не известно, пошли пешком. Я пришел домой, а жил я недалеко от башни, на 6 этаже. Смотрим в окно — улица пустая, по ней ездят грузовики с солдатиками. По улице свистели пули,
во время обстрела и одна пуля все-таки ранила нашего парня в висок: влетела в окно на седьмом этаже башни.
После пожара 2000 года, поскольку нам нужно было срочно восстановить вещание, мы оставались здесь по несколько дней, не уходя с работы. А поскольку жили рядом с башней, нас первыми и дергали, вызывали на нее. А когда лифты не работали, чтобы добраться до передатчиков, нужно было преодолеть 1240 ступенек.
Полтысячелетия простоит
У Останкинской башни, как у всякого инженерного сооружения, есть свой паспорт, и даже не один. Есть даже паспорт, удостоверяющий, что мы не оказываем влияния на окружающую среду — так называемый санитарный паспорт. Для сравнения: в США гражданская норма напряженности электрического поля 30 Вольт/м, у нас — 0,2 Вольт/м.
То есть у них норма такая, то мало не покажется. Кстати, нам за эту вредность доплачивали 10%.
В паспорте башни указан и расчетный срок службы — 500 лет. У нас есть специальный проектный отдел, которому все это известно. На башне все время проверяется прочность бетона, эти расчеты подкреплены практикой измерений. Помимо этого, постоянно производится так называемая гидрофобизация. Раньше башня была серая, а теперь стала бежеватой — ее покрыли специальным раствором, краской, которая защищает ее от атмосферных осадков.
Поэтому все осадки буквально скатываются с нее. Так что не волнуйтесь, 500 лет башня простоит.