Цивилизация
Отношения Дмитрия Шостаковича с советской властью развивались подобно американским горкам. В 1936 году подверглась жесткому разгрому опера «Леди Макбет Мценского уезда», изначально оцененная положительно. Давление на уже признанного композитора было настолько велико, что за него вступился всесильный в ту пору приятель – Михаил Тухачевский. Чуть позже факт знакомства с маршалом едва не вышел Шостаковичу боком. В 1937-м композитору «настойчиво рекомендовали» в НКВД дать показания о том, что Тухачевский якобы готовил покушение на Иосифа Сталина. Когда же через несколько дней Шостакович явился к следователю, готовый к аресту за отказ от лжесвидетельств, выяснилось, что работавшего с ним сотрудника самого арестовали за антисоветскую деятельность.
В 1943-м Шостакович едва не стал автором музыки к гимну Советского Союза.
Его кандидатуру лоббировали перед маршалом Климентом Ворошиловым (главным врагом расстрелянного Тухачевского) авторы слов гимна Сергей Михалков и Эль-Регистан. Они уверяли, что известный своей работоспособностью Шостакович «сможет создать музыку в самый короткий срок», называя его «величайшим композитором современности». Однако Ворошилов ответил, что гимн будут писать все композиторы СССР, после чего будет выбран наилучший вариант.
В 1948 году по инициативе Андрея Жданова было опубликовано постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об опере «Великая дружба» Вано Мурадели: вместе с рядом других советских композиторов Шостакович обвинялся в «буржуазном формализме», «декадентстве» и «пресмыкательстве перед Западом». Скандал имел для Шостаковича самые тяжелые последствия. Его заклеймили как формалиста, признали профнепригодным, лишили званий профессора Московской и Ленинградской консерваторий и уволили. Согласно Сергею Довлатову, «народные массы при этом искренне ликовали» и били стекла на даче Шостаковича в Комарово. В ответ на это сын композитора девятилетний Максим залез на дерево и отстреливался от хулиганов из рогатки.
Он запомнил, что проходившие мимо дачи кричали: «Эй, формалиста! Выгляни сюда, покажи свою антинародную морду!»
После смерти Сталина наметилось сближение Шостаковича с советской властью. В 1957 году он стал секретарем Союза композиторов СССР, в 1960-м – вступил в партию. Если верить Максиму Шостаковичу, это был второй раз, когда он видел слезы своего отца: впервые композитор плакал после смерти своей супруги Нины в 1954 году.
В последние годы жизни Дмитрий Шостакович страдал от рака легких и БАС. Он скончался 9 августа 1975 года, не дожив месяц до 69 лет. Несмотря на длительное пребывание в опале, Шостакович стал лауреатом одной Ленинской и пяти Сталинских премий, удостоился званий Героя Соцтруда и народного артиста СССР, был депутатом Верховного Совета.
К моменту смерти Шостаковича-старшего его сын Максим вырос в дирижера и пианиста мирового класса, выступал с Московским филармоническим оркестром, Государственным оркестром СССР, руководил Симфоническим оркестром Министерства культуры СССР. Тем не менее, он не чувствовал себя счастливым и вынашивал план побега на Запад.
11 апреля 1981 года Максим Шостакович и его 19-летний сын Дмитрий, находясь на гастролях в Фюрте (ФРГ), заявили об отказе от возвращения в СССР и попросили политического убежища на Западе.
«Я отыграл все гастроли в Западной Германии, и после последнего концерта сел не в автобус, который ехал в СССР, а в полицейский автомобиль, и уехал в полицию. Не буду скрывать, автомобиль меня ждал», — вспоминал Максим Шостакович в одном из интервью годы спустя.
По словам дирижера, он не хотел, чтобы его сын «рос в такой обстановке» и думал, что уезжает навечно. Мысль о побеге из СССР одолевала его давно, но он боялся навредить своему отцу. Максим Шостакович рассказывал «Би-би-си», что никогда бы не смог уехать при жизни Дмитрия Шостаковича и тем самым подвергнуть его опасности. Однако после смерти прославленного композитора такого барьера больше не существовало.
«То, что я уехал, это был мой протест абсолютный против всего кошмара, который представляла советская действительность, — отмечал Шостакович-средний. — Я хотел говорить правду об отце и играть те произведения, которые выбирал сам. По сути, это был мой политический протест».
Еще одним мотивом, подтолкнувшим Шостаковича к эмиграции, было несогласие с деятельностью председателя Гостелерадио СССР Сергея Лапина, который, по его мнению, хотел «сделать оркестр без евреев». В отличие от многих других невозвращенцев, Шостаковичей не лишили советского гражданства. После непродолжительного периода в Европе отец и сын переселились в США, где время спустя добавили к паспортам СССР – американские.
«Я еще в шестидесятые годы ездил по всему миру, путешествовал. Знал всех импресарио в Америке. После бегства из СССР меня встречал в США Ростропович. И я сразу начал работать как раб на галерах, как сейчас любят говорить», — рассказывал Максим Шостакович в XXI веке.
В СССР узнали о решении Шостаковичей не возвращаться в СССР с гастролей в ФРГ через три дня – сообщение передало западное радио.
Побег наследников выдающегося композитора поразил многих. Впрочем, Максим Шостакович не потерялся и за границей. Он дирижировал Гонконгским филармоническим и Новоорлеанским симфоническим оркестрами, заново женился – у него родились дочь Мария и сын Максим, который младше Дмитрия на 33 года.
В 1994 году Максим Шостакович впервые после своего отъезда выступил в России, а через несколько лет вернулся насовсем, поселившись под Санкт-Петербургом.
«Когда страна поменялась, я вернулся. Сейчас живу и в России, и в Америке, это нормально», — объяснял он.
Многие сочли символичным решение Максима Шостаковича осесть в родном городе своего отца, где он написал 11 из своих 15 бессмертных симфоний и большинство других произведений.
«Это связано с детьми. Вместе с женой мы организовали в Петербурге при храме Св. Екатерины школу для детей из малоимущих семей. Они учатся музыке, пению, рисованию. Я к этим детям так привык, они мне уже как свои. Мои дети тоже ходят в эту школу», — признавался Шостакович-средний журналистам.