Цивилизация
26 июня 1907 года (13 июня по старому стилю) произошло Тифлисское ограбление — нападение в самом центре грузинской столицы на карету казначейства, перевозящую деньги в Тифлисское отделение Государственного банка. Это нападение было организовано большевиками, а осуществлено группой уголовников под руководством отчаянного друга Сталина — Камо — Симона Тер-Петросяна. В курсе происходящего был лишь небольшой руководящий центр — «Финансовая группа» во главе с Лениным, в который, помимо Сталина, входили Литвинов, Красин и Богданов. Деньги требовались для пополнения кассы партии — закупок оружия, боеприпасов и взрывчатки, а также для поддержки товарищей, находящихся на нелегальном положении или томящихся в тюрьмах.
Экспроприация стала едва ли не самым громким предприятием такого рода за время революции 1905-1907 годов — свою немалую известность она получила прежде всего благодаря дерзости своего исполнения, а также из-за количества невольных жертв — что вызвало ужас у западных СМИ.
Но и украдено тоже было немало — свыше 300 000 рублей, что в пересчете на современные деньги составило бы до $5 млн. Впрочем, рекорд по награбленному среди «эксов» принадлежит не большевикам, а эсерам, сумевшим 7 марта 1906 года во время налета на Купеческое общество взаимного кредита в Москве добыть 875 000 рублей.
Царской охранке загодя было известно, что какая-то группа планирует широкомасштабную акцию в Тифлисе, поэтому количество конвоя было увеличено, площадь неоднократно проверялась, да и вообще на ней располагался штаб Кавказского военного округа. Были и вооруженные наблюдатели, которых группа Камо заметила, однако все это не стало поводом для отмены операции. Члены банды, одетые в основном в крестьянскую одежду и вооруженные бомбами и револьверами, распределились по площади. В отличие от рядовых членов банды, сам Камо прибыл на площадь в открытом фаэтоне, одетый как капитан кавалерии. Саблю для завершения своего образа он позаимствовал в доме первой жены Сталина, Като Сванидзе, жившей неподалеку с новорожденным сыном Яковом.
Перед операцией грабители захватили трактир «Тилипучури», взяв всех находившихся там посетителей в заложники. Свидетель Давид Сагирашвили позже заявил, что гулял по площади Эреванского со своим другом Бачуа Куприашвили — который также позже оказался грабителем, — когда последний пригласил его в трактир и попросил оставаться некоторое время там. Уже в трактире Давид увидел, что вооруженные люди не выпускают других посетителей наружу, а когда на площади появились охраняемые повозки, эти головорезы быстро покинули помещение с оружием наготове. В банковском дилижансе, выехавшем на площадь, находились двое охранников с винтовками, а также кассир и счетовод. Позади них ехал фаэтон, заполненный вооруженными солдатами, а по бокам, спереди и сзади ехали казаки на лошадях. Деньги кассир Государственного банка Курдюмов и счетовод Головня получили на почте около 10 часов утра, само ограбление началось в половине одиннадцатого.
За происходящим снаружи следили девушки, входившие в состав банды. Одна из них, Аннете Суламидзе, сообщила о начале операции боевикам, сидевшим в трактире. Сам сигнал готовности подал Бачуа Куприашвили, обходивший площадь Эреванского с развернутой газетой — она и стала сигналом для находившихся в разных местах площади налетчиков. Приблизившись к банковским экипажам, боевики разом бросили бомбы, убив при этом нескольких лошадей и охранников, и принялись расстреливать выживших полицейских.
Грузинская газета «Исари» позже сообщала: «Никто не мог сказать, был ли страшный грохот результатом стрельбы из орудий или взрыва бомб… Звук вызвал панику везде, во всем городе, люди побежали. Повозки и телеги скакали прочь».
Взрывы оказались настолько сильными, что повалили несколько дымовых труб и выбили стекла в радиусе мили. Общее число жертв доподлинно неизвестно, так как в полицейских сводках писали лишь о 11-12 жертвах среди инкассаторов, полицейских и конного казачьего сопровождения, а также о множестве раненых. Но есть сведения, что во время ограбления было убито сорок или пятьдесят человек, и большинство из них — случайные прохожие.
Одна из недобитых лошадей потащила банковский дилижанс, за ней бросились Куприашвили и еще один участник нападения, Датико Чибриашвили. Куприашвили едва ли не под ноги себе швырнул бомбу, которая оторвала лошади ноги, а сам он при этом был оглушен взрывом и на время потерял сознание (позже ему все же удалось самостоятельно покинуть площадь, не попавшись жандармам и прибывшему подкреплению из военных). Не обращая внимания на упавшего товарища, Чибриашвили вытащил из дилижанса тяжелые мешки с деньгами и поволок их, но если бы не подоспевший Камо на фаэтоне, продолжавший отстреливаться из револьвера, далеко бы все это они не унесли. Забросив деньги в фаэтон Камо, налетчики второпях оставили в дилижансе 20 тысяч рублей, часть из которых затем в суматохе украл кучер (его впоследствии арестовали за эту кражу).
Захвативший деньги Камо покидал место преступления на своем фаэтоне, когда ему навстречу попались полицейские. Однако одетому капитаном кавалерии Камо легко удалось ввести их в заблуждение, крикнув: «Деньги в безопасности. Бегите на площадь!» Затем руководитель налетчиков отправился в штаб-квартиру банды, где переоделся и залег на дно. Вскоре и всем остальным грабителям удалось рассеяться по городу, никого не задержали по горячим следам.
Награбленное первоначально хранилось в доме друзей Сталина, у Миха и Маро Бочоридзе. Затем девушки, входившие в банду, придумали зашить деньги в матрас и перевозить их в таком виде. Пация Голдава, которая к тому времени уже серьезно болела чахоткой, — она после ограбления прожила совсем недолго — наняла каких-то молодых людей и перевезла этот матрас в Тифлисскую физическую обсерваторию, где Сталин подрабатывал после семинарии, там матрас положили на кушетку директора обсерватории. Позже директор признавался, что и не подозревал, на каком богатстве спал.
«Сегодня в 11 утра Тифлисе на Эриванской площади транспорт казначейства в 350 тысяч был осыпан семью бомбами и обстрелян с углов из револьверов, убито два городовых, смертельно ранены три казака, ранены два казака, один стрелок, из публики ранены 16, похищенные деньги за исключением мешка с девятью тысячами изъятых из обращения, пока не разысканы, обыски, аресты производятся, все возможные аресты приняты», — телеграфировал в Москву заведующий особым отделом полковник Бабушкин.
Позже он признавался: «Пока нет данных считать преступление делом политических партий… Последних числах мая Тифлисское охранное отделение имело агентурные сведения о прибытии в Тифлис из Кутаисской губернии нескольких туземцев с целью ограбления почты при провозе ее с вокзала; были даже указания, что нападение совершат на Садовой или Муштаидской улицах, на Эриванскую площадь указаний не было. Эти сведения своевременно были доложены словесно генерал-губернатору и начальнику воинской охраны... следствием чего было усиление войсковых нарядов, сопровождавших почту и банковые и казначейские транспорты. В данном случае наряд состоял из пяти казаков, двух стрелков и караульного от банка».
Тифлисское отделение Российской социал-демократической рабочей партии искренне осудило террористический акт, чем дополнительно ввело в заблуждение полицию, однако оно состояло в основном из меньшевиков и не знало о большевицких делах. Незадолго до экспроприации, в мае-июне 1907 года, в Лондоне проводился V съезд РСДРП, пытавшийся урегулировать разногласия между большевиками и меньшевиками. И один из вопросов, по которому фракции размежевались, касался расхождения взглядов на боевую деятельность — в частности, на экспроприации. Меньшевики утверждали, что террористическая деятельность отвращает широкие массы от социал-демократов, и пытались дистанцироваться в этом смысле от анархистов с эсерами. А наиболее радикальная часть большевиков во главе с Лениным, напротив, признавала грабежи действенным средством поддержки революционной деятельности и пополнения партийной кассы.
В статье «Партизанская война», написанной Лениным в сентябре 1906 года, будущий вождь заявлял, что при революционной ситуации «всякое моральное осуждение» таких форм борьбы, как «конфискация денежных средств у правительства и частных лиц», «совершенно недопустимо с точки зрения марксизма». И вообще «марксист стоит на почве классовой борьбы, а не социального мира».
Но точка зрения «Финансовой группы» не нашла понимания у большинства, на V съезде была принята резолюция, осуждавшая участие в боевых операциях, включая экспроприации, все боевые группы требовалось распустить. За это проголосовало 65% участников съезда — включая всех меньшевиков и большинство большевиков, почти все оставшиеся воздержались. Тем не менее большевистское руководство втайне от всех уже запланировало ряд экспроприаций, а когда это в дальнейшем вскрылось, какое-то время пыталось уходить от ответственности. Во всяком случае, Ленин и Сталин попытались отстраниться от случившегося и на этой почве тогда же поссорились с Богдановым и Красиным.
Информационная карточка на И. В. Сталина из архивов секретной полиции в Санкт-Петербурге, 1911 г.
Wikimedia CommonsКрупные банкноты с переписанными номерами пытались разменять в европейских банках, но участников этих операций арестовывали. Чтобы выручить товарищей, обращались к европейским социал-демократам, те помощь оказывали, но выражали крайнюю степень недовольства. Так, 4 января 1908 года в Париже с экспроприированными деньгами был задержан будущий нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов со своей любовницей Фридой Ямпольской, однако французское правительство его всего лишь выслало из страны, поддавшись уговорам местных социалистов.
Камо единственный из банды был арестован в Германии с чемоданом детонаторов вскоре после описываемых событий, затем он три года успешно имитировал безумие. В конце концов ему удалось сбежать из психиатрической клиники, однако спустя два года его вновь арестовали во время подготовки к очередному ограблению, тогда же перестали считать сумасшедшим и приговорили к смертной казни, заменив потом приговор пожизненным заключением в ознаменовании 300-летия дома Романовых После Февральской революции 1917 года Камо был отпущен, успел поучаствовать в гражданской войне, а в 1922 году его таинственным образом насмерть сбил на велосипеде грузовик.
Сразу же после ареста Камо Ленин, живший с женой в Финляндии, решил бежать за границу, опасаясь уже своего собственного ареста. Ночью он шел пять километров по замерзшему озеру и едва не утонул, когда под ним начал трескаться лед. Позже вождь пролетариата писал, что это был бы чрезвычайно «глупый способ умереть». Затем Ленин с Крупской попали в Швейцарию.
Надежда Крупская упоминала в своих воспоминаниях события, связанные с экспроприацией: «Деньги от тифлисской экспроприации были переданы большевистской фракции. Но их нельзя было использовать. Они были в пятисотках, которые надо было разменять. В России этого нельзя было сделать, ибо в банках всегда были списки номеров, взятых при экспроприации пятисоток... Деньги нужны были до зарезу. И вот группой товарищей была организована попытка разменять пятисотки за границей одновременно в ряде городов. Как раз через несколько дней после нашего приезда за границу была сделана ими попытка разменять эти деньги. Знал об этом, принимал участие в организации этого размена провокатор Житомирский. Тогда никто не знал, что Житомирский провокатор, и все относились к нему с полным доверием. А он уже провалил в это время в Берлине т. Камо, у которого был взят чемодан с динамитом и которому пришлось долго сидеть потом в немецкой тюрьме, а затем германское правительство выдало Камо России. Житомирский предупредил полицию, и пытавшиеся произвести размен были арестованы. В Стокгольме был арестован латыш, член Цюрихской группы, в Мюнхене — Ольга Равич, член Женевской группы, наша партийка, недавно вернувшаяся из России, Богдасарян и Ходжамирян. В самой Женеве был арестован Н.А. Семашко, в адрес которого пришла открытка на имя одного из арестованных».
Роль Сталина в Тифлисской экспроприации и других многочисленных акциях подобного рода для многих историков остается дискуссионной. Несомненно, он руководил действиями своего младшего друга Камо и принимал участие в разработке операций, однако непосредственное участие Кобы в «эксах» часто оспаривается, несмотря на сохранившиеся воспоминания на эту тему, приписывающие ему бандитское начало карьеры при Ленине. В совершенно негативном ключе писал об этом Лев Троцкий и другие эмигранты, несомненно, весьма пристрастные, а вот Камо и его жена, Софья Медведева-Петросян, напротив, оставили весьма романтичные воспоминания об «эксах». Сталину свидетели приписывали либо роль пассивного наблюдателя в момент ограбления — сидел и курил во время кровавого зрелища, — либо наделяли его талантом устанавливать доверительные отношения с информаторами из банков, как раз и позволившим выйти на перевозку денег. Есть и данные и о связях Сталина с охранкой, которой он почему-то не заложил тогда всех бандитов. Когда позже Сталина приговаривали в Российской империи к тюрьме и ссылке, эти эпизоды с экспроприацией в приговор не входили, да и оказавшись на вершине власти он не любил вспоминать о бурной и якобы бандитской молодости.
А на Западе после того, как всплыли подробности ограбления, «Финансовой группе» пришлось пережить немало позора. Лидер меньшевиков Плеханов призвал к отделению от большевиков, а его коллега Мартов заявлял, что большевистский центр — это нечто среднее между тайной фракционной ЦК и преступной группировкой. Тифлисский комитет партии исключил из своего состава Сталина и нескольких участников грабежа, в Грузии все эти бомбометания вызвали весьма негативный резонанс — большевики лишились поддержки, а сам Сталин после смерти своей жены в ноябре 1907 года почти не возвращался в Тифлис.