Цивилизация
ВЦИОМ порадовал нас тут новой оптимистичной статистикой. Оказывается, 81% россиян «в той или иной степени» чувствуют себя счастливыми. Удивительно! Казалось бы, столько всего отравляет жизнь: внешняя политика, инфляция, социальная напряженность, валютные курсы пляшут, ипотека на последнем издыхании, коронавирус опять передает приветы. В мире вообще творится какой-то хаос: Израиль пылает, Африку лихорадит, вокруг Тайваня что-то перманентно зреет. А нам — хоть бы что? Но что же делает наших людей на фоне всего происходящего довольными жизнью? И главное — что позволяет россиянам становиться счастливее год от года?
Динамика измерений счастья изумляет не меньше последних результатов. А результаты в деталях такие: 37% россиян чувствуют себя «определенно счастливыми», 44% — «скорее счастливыми», 16% назвали себя несчастными, 3% затруднились. Общий индекс счастья составил 65 пунктов из ста. И если индекс счастья в последние 10 лет менялся незначительно и в разные стороны, находясь в диапазоне 60-70 пунктов, то число определенно счастливых людей уверенно растет. В 2013 году таких было всего 21%. А ведь отличное было времечко! Зато в 2014 году на волне весенней эйфории после возвращения Крыма их стало 25%. В коронавирусном 2020-м уверенно счастливых россиян насчитали 31%, а в ноябре 2022 года, на волне мобилизации, между прочим, таких было уже 35%. Невероятно.
У феномена есть несколько объяснений. Первый вариант — конспирологический, из серии «Вы все врете». Дескать, стараются социологи изо всех сил, даже когда все летит к чертям (и особенно когда летит). Спешат порадовать власть, усыпить тревогу элит, все, мол, ничего, народ доволен и благообразен, плохого не помышляет. Иногда в подтверждение этой теории приводят цифры других исследований. Например, в 2019 году, согласно опросу ассоциации исследовательских агентств Gallup International, индекс счастья у россиян составил всего 24 процентных пункта, тогда как ВЦИОМ в том же году заявлял о 64 пунктах. Да, считать можно не просто по-разному, а очень-очень по-разному.
Но есть и другая версия. Она, в свою очередь, основывается не на манипуляциях с данными, а на психологических аспектах. Есть мнение, что люди просто заблуждаются насчет своей жизни и собственных ощущений. Потому что глупые, например. Потому что им в телевизоре, допустим, рассказали, что они счастливы, а они и согласились. Или потому что им страшно смотреть правде в лицо, страшно задуматься о существующих проблемах. Оно ведь как: задумаешься на минуту и хоть вешайся. Доля истины в этом, конечно, есть. Многие знания — многие печали, горе от ума и вот это вот все. Но есть в такой позиции все же и одна ложная посылка. Счастливыми дурачками все всегда считают других, при этом себя же редкий умник и скептик записывает в несчастные. Некто, противопоставляющий себя оболваненной толпе, часто мнит себя неким исключением, он-то, дескать, счастлив, но по-умному, у него-то, мол, для счастья есть крепкие основания. Это забавно.
Мерить по себе, конечно, тоже так себе вариант при оценивании абстрактного благополучия всех и вся. Но иногда все же полезно себя спросить: а как бы ответил ты, будь участником подобного социологического опроса. Вот я себя спрашиваю. Я в себя пытливо вглядываюсь. И знаете что? В несчастные я бы себя однозначно не записала. И это при том, что я вообще-то имею репутацию пессимиста (хотя я лично склонна все же считать себя реалистом). Я прекрасно осознаю, что мы живем в довольно тревожные времена, я не зажмуриваюсь, не запрещаю себе читать новости, не выискиваю отчаянно позитив там, где нет на него даже намека. Моя частная жизнь — тоже отнюдь не веселый аттракцион с фейерверками, я работаю, воспитываю троих детей, переживаю за их будущее, плачу ипотеку. И все же я бы отнесла себя к категории «скорее счастливых».
Так в чем дело? На разных уровнях разные ответы. Если говорить о глобальном, об экономике вообще, о социальном вообще, о внешней политике вообще, то лично меня удерживают от уныния, депрессии и прочих панических настроений две вещи. Причем, как это ни парадоксально, взаимоисключающие. Первое — это понимание, что всегда может быть хуже. Да, друзья, дна нет. А тому, что ты не на дне, можно все-таки и порадоваться. Да, это сарказм. Но рука об руку с сарказмом, как ни странно, идет надежда. А надежда — это не какая-нибудь безотчетная вера в чудеса, это все-таки оптимистичное ожидание, основанное все же на каких-то жизненных наблюдениях. А наблюдения показывают, что за зимой наступает весна, за ночью — день, за спадом в экономике следует рост, за горячей фазой конфликта — мир, и даже политическое безумие временами переходит в ремиссию. Главное, как говорится, дожить (опять сарказм, извините).
Что до уровня, на котором протекает частная жизнь, то тут просто радуешься очень простым вещам. И чем более печален общий фон, к слову, тем больше начинаешь ценить эти самые простые вещи. В семье все друг с другом ладят, все здоровы, дети учатся, а не балду пинают — вот и отлично. Не то чтобы плывешь по течению, или болтаешься, как известная субстанция в проруби, — тут, пожалуй, депрессии не избежать, но работаешь, делаешь, что считаешь полезным, важным, стараешься всегда сделать на капельку больше, на чуточку лучше — и чувствуешь моральное удовлетворение.
Кстати, те же причины для счастья называют и участники опросов. 24% россиян испытывают радость благодаря семье, 16% чувствуют себя счастливыми в родительстве, 21% довольны, что здоровы сами и их близкие, 19% получают удовлетворение от профессиональной реализации. Никто не привязывает свое ощущение благополучия к политическим лозунгам, будущим экономическим рывкам, победам по всем фронтам и прочему покорению космоса. То есть получается, люди все же более-менее трезво смотрят на реальность. Просто отказываются впадать в уныние. Ну и правильно. Уныние — смертный грех.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.