Цивилизация
Последние несколько месяцев из актуальной повестки не уходят темы, так или иначе связанные с российской историей, а в особенности с монархией. Это и венчание «цесаревича-наследника» Георгия Михайловича, наделавшее много шума в русском обществе и, кажется, непримиримо разделившее его на два совершенно антагонистических лагеря; это двухсотлетие Достоевского, любой разговор о котором неминуемо приводит к его евразийским, а в частности и монархическим взглядам; это и последние события, связанные с межнациональными конфликтами, обнажившие в нашем обществе довольно острый вопрос об умении сосуществовать с народами, которые когда-то присоединила к себе Российская империя.
Но самое, на мой взгляд, важное событие, касающееся этой темы, к сожалению, так и осталось практически незамеченным. А ведь в ноябре этого года исполнилось ровно триста лет с тех пор, как Россия была провозглашена империей.
Этот день в России не отмечается ни как государственный праздник, ни как-либо вообще. А стоит ли забывать такие даты? Ведь вопрос не в личном отношении к тому или иному историческому событию, его интерпретации и в особенности политическому строю. Вопрос в значительности события. А провозглашение России империей было, пожалуй, таким же важным и значимым событием, как окончательное избавление от татаро-монгольского владычества.
Как-то несколько лет назад, прогуливаясь прохладным ноябрьским вечером по кисловодскому парку, мы разговорились с моим другом, писателем Андреем Новиковым-Ланским, который в те осенние дни гостил в Кисловодске. Случайно вспомнив, что в эти дни была очередная годовщина провозглашения России империей, мы так увлеклись беседой, что совершенно забыли о времени. Так часто бывает, когда тема не только близка собеседникам, но и совершенно их занимает. Этот вечер я вспомнил буквально на днях, когда прочитал статью о том, что именно в этом году, в ноябре исполняется ровно триста лет с тех пор, как Россия стала империей.
Бывают воспоминания, которые настолько явственно всплывают в памяти, что поражаешься их четкости и яркости. Может, я так ясно воспроизвел этот разговор в голове в свете последних событий, когда в информационном поле вновь и не в не самом позитивном ключе всплыли темы межнациональных отношений, и, как бывает, были задеты вопросы истории. Сейчас эта дата как нельзя кстати. Ведь именно тогда, триста лет назад, зародился импульс, побудивший государство расширяться невиданными темпами, заглатывая территорию за территорией, культуру за культурой и народ за народом. Наверное, неспроста именно в Кисловодске этот разговор получился таким горячим и оживленным. Ведь именно там как нигде больше в России ощущается этот буржуазно-аристократический дух, который привнесла в эти края империя. И ведь именно эта территория когда-то дорого поплатилась за желание России стать континентальной империей. Но, кто прошлое помянет, тому, как говорится, глаз вон. Мы шли – два друга, два русских писателя, наставник и ученик – один потомок Рюриковичей, второй – отчасти потомок покоренных народов – и говорили о нашей, по сути, уже общей истории. А что было бы, если бы тогда, в 1918-м, большевики не разогнали учредительное собрание и позволили его делегатам выбрать тот строй, при котором они хотели бы жить? Ведь мы уже более ста лет живем с одним нерешенным, но очень важным вопросом, в эдаком подвешенном политическом состоянии. И именно поэтому в информационном поле так часто и остро всплывают различные новости, которые так или иначе связаны с монархической темой.
Россия в то кровавое лихолетье не делала выбора в пользу того или иного политического строя, она по сути осталась монархией и при Сталине, и частично при Хрущеве с Брежневым, а потом при Ельцине (царе Борисе), и еще больше обрела монархический облик при Путине. Тогда почему столь важная дата, как провозглашение империи, не отмечается в России как государственный праздник? Ведь мы по сути и сегодня живем в государстве, созданном триста лет назад Петром Первым, переделавшим всю государственную структуру, давшим толчок к возникновению бюрократического аппарата и даже изменившим официальный язык. Все – от архитектуры до дизайна – это в некотором смысле наследие петровских реформ, его вездесущий призрак – призрак неупраздненной монархии.
Я не историк, чтобы глубоко погружаться и уж тем более разбираться в материале. Но есть личное, довольно субъективное отношение. Монархия – это не только придворный церемониал, царь-батюшка и прочие атрибуты, которые, как показывают опросы, довольно близки современным россиянам. Как говорил тогда Андрей Анатольевич, в монархии есть всегда аристократия – сословие не просто правящее, а задающее норму, социальные образцы.
Аристократию не нужно путать с элитой. Элита – это просто люди, оказавшиеся у власти, часто случайно и незаслуженно. Аристократия же выращивается во многих поколениях, как английский трехсотлетний газон. Это не роскошь с фонтанами и павлинами, а чувство стиля и вкуса, это чувство ответственности перед предками и потомками. Не возможность воровать и преследовать несчастных, а желание сохранять наследие и строить на века.
Сегодня мы, выбирая наиболее ярких деятелей истории, называем Петра Первого, Александра Невского, российские женщины боготворят древнерусскую княгиню Ольгу, но вместе с тем мы отвергаем (или просто не замечаем) даты и события, которые по сути сформировали дух и энергию государства.
Забыв о времени, мы сделали несколько кругов по огромному парку, но самым, пожалуй, запоминающимся было высказывание Новикова-Ланского о том, что при всей суете и неразберихе нашей жизни мы наследуем тысячелетнее мировоззрение и уклад наших предков. Ничего не разрушилось, не изменилось, мы сильная целостная нация, которая очень о себе переживает и сомневается, но когда надо, создает такие энергии, которые нельзя одолеть.
И не было при этом разговоре ни ощущения пафоса самой ситуации, ни чрезмерной исторической гордыни. Скорее, ощущение сопричастности к чему-то большому и вместе с тем досадного разочарования от ряда упущенных исторических возможностей и неумения вычленить из них важных уроков для нашего сегодня.