Цивилизация
Слышу со всех сторон: еще годика два – и никакого Путина здесь не будет. Марш энтузиастов... Как если бы не было выборов. И как если бы 61% населения не заявил социологам – выборы были честными (данные ФОМ). Пусть даже существенная часть этих опрошенных — или ядерная аудитория Путина, или люди, сделавшие вид, что они поверили в честность выборов, предпочтя ничего не замечать. Довольны результатом кампании представители электората избранного президента, респонденты возрастной категории 60+, женщины, граждане с доходом 4001–9000 рублей. Да, не очень качественный электорат. Но и среди недовольных результатами 63% относятся к сторонникам Зюганова. Так что делить всех на городских, образованных, молодых и негородских, необразованных, немолодых, вступивших в жестокую схватку, было бы сильным упрощением. Это все равно, что считать, будто вся политическая борьба и социальная стратификация в стране свелась к виртуальным боям фейсбуковцев и вконтактовцев.
Природа происходящего сегодня в России гораздо сложнее наших самых изощренных представлений о действительности.
Едва ли не самые модные (заслуженно) сегодня западные мыслители Дуглас Норт (лауреат Нобелевской премии по экономике) и его соавторы Джон Уоллис и Барри Вайнгаст объясняют происходящее, причем не только и не столько в России, тем, что элиты, дабы не сожрать друг друга и не потопить в крови междоусобной войны собственные привилегии и доходы, устанавливают определенный порядок.
Выражаясь в терминах придворной кремлевской политологии – стабильность. Большая часть населения исключена из элитного сговора, но более или менее приспосабливается к жизни при «порядке ограниченного доступа». Система описывается и термином «ублюдочный феодализм», «при котором личные и финансовые связи становятся скрепами аристократических социальных отношений» (цитата по знаменитой книге Норта, Уоллиса, Вайнгаста 2009 года «Насилие и социальные порядки»).
На будущей неделе в Москву на ежегодную конференцию Высшей школы экономики приедет профессор Мэрилендского университета Джон Уоллис и представит доклад тех же авторов (плюс С. Уэбб, консультант Всемирного банка) «В тени насилия: уроки для обществ с ограниченным доступом к политической и экономической деятельности». Это результат масштабного исследования, проводившегося с 2009 по 2011 год в разных странах. Выводы продолжают линию книги «Насилие и социальные порядки». И они неутешительны и оптимистичны одновременно.
В государствах вроде путинской России, которые авторы доклада определяют как «естественные», или как «порядок ограниченного доступа», классические институты демократии приживаются плохо.
Место институтов в таких системах занимает торг элит, и какие-то из результатов этих торгов положительно сказываются на развитии, какие-то – отрицательно: «…развивающиеся общества ограничивают насилие посредством манипулирования со стороны политической системы с целью создания рент, чтобы обладающие властью группы и лица поняли, почему им выгодно воздерживаться от использования насилия». Иными словами, мы имеем дело с системой, напоминающей негласный общественный договор в России эпохи высокой нефтяной конъюнктуры: сырьевая рента настолько велика, что ее распил удовлетворяет элиты и позволяет им подписать своего рода пакт о ненападении, а откаты от ренты скармливаются населению, которое в обмен на крохи нефтяного пирога говорит, что его устраивает Путин. Помнится, Владислав Сурков обрушивался с гневными филиппиками на сторонников такого подхода, утверждая, что они оскорбляют российский народ. Но речь всего лишь шла о едва ли не самой банальной и исторически регулярно воспроизводящейся модели социального порядка. И потом, чья бы корова мычала: с точки зрения идеологов модели ограниченного доступа (хотя как герой Мольера не знал, что он говорит прозой, так и идеологи не ведали, что живут внутри моделей Норта, Уоллиса, Вайнгаста), российский народ не дозрел до политической демократии западного типа. Выборы показали, что часть дозрела, а вторая предпочитает делать вид, что не готова демократии – до тех пор пока полная готовность не будет объявлена сверху.
Творцы и бенефициары порядка ограниченного доступа (ПОД) могут допустить его эволюцию, опять-таки из чувства самосохранения. Что мы и наблюдаем на примере работы «открытого правительства» или в ходе изменений предвыборного законодательства.
Но ПОД продолжает существовать. Это еще не порядок свободного доступа (ПСД), при котором, как пишут авторы доклада, «встраивание в экономическую, политическую, религиозную и образовательную деятельность открыто для всех граждан, пока они соответствуют стандартным обезличенным требованиям. Условия этого доступа требуют, чтобы государственная власть поддерживала те или иные формы организаций в указанных сферах и открывала всем гражданам свободный доступ к этим формам. Для всех граждан должен беспристрастно выполняться принцип верховенства права».
Авторы говорят, что процесс перехода от ПОД к ПСД происходит быстро, всего-то за 50 лет или меньше. Только не надо охать и подтрунивать над западной профессурой, мыслящей в категориях десятилетий, а то и столетий, и рассеянно вопрошающей из старомодного уюта своего вашингтонского обкома: «Какое, милые, у вас тысячелетье на дворе?» Потому что
процесс перехода к демократической системе начался вовсе не в декабре 2011 года. И он не закончился в марте 2012-го. Этот процесс пошел в апреле 1985-го и продолжается по сей день – через горбачевскую перестройку и гласность, гайдаровские реформы, путинский откат (во всех смыслах слова) и новый, еще не изведанный нами этап демократизации. И процессу этому скоро сравняется 27 лет.
Осталось не так много времени до его завершения. И вряд ли он займет полвека, но и не два года уж точно.
Главное, как нас учат лауреат Нобеля по экономике и его коллеги, обратный переход от ПСД к ПОД уже не состоится.
