Цивилизация
Дискуссию о том, как изменить экономическую политику государства, чтобы Россия вышла на траекторию устойчивого роста, подогрел президент Владимир Путин. Он назначил экс-министра финансов Алексея Кудрина заместителем в экономический совет при президенте и сделал главой совета Центра стратегических разработок (ЦСР), де-факто поручив ему разработать программу для своего четвертого срока на посту главы государства.
При этом Путин оставил в совете идеологических оппонентов Кудрина, прежде всего своего советника Сергея Глазьева. И хотя Глазьев не попал в рабочую группу по структурным реформам, которую также возглавляет Кудрин, свою точку зрения на прошедшем 23 мая заседании экономического совета он до президента донес.
Эмиссия раздора
Ключевое расхождение между позициями Кудрина и Глазьева заключается в отношении к эмиссии рубля для финансирования инвестиций (то, что инвестиции должны расти ускоренными темпами, является очевидным для всех конкурирующих групп). В программе «Экономика роста» Столыпинского клуба, соавтором которой является Глазьев, содержится предложение о целевой эмиссии, поскольку есть неудовлетворенный спрос в корпоративном секторе на инвестиционные ресурсы.
Необходимо «обеспечить вложение не менее 1,5 трлн руб. в год на поддержку инвестиционного роста путем финансирования институтов развития и рефинансирования коммерческих банков, в том числе в рамках программы развития проектного финансирования», говорится в программе.
Советник президента регулярно и весьма жестко критикует российские денежные власти, прежде всего ЦБ. В кулуарах недавнего экономического форума в Астане он заявил, что существующий профицит ликвидности в банковском секторе искусственный, а текущую экономическую политику назвал «безумной».
«Что касается профицита ликвидности, то он искусственно создан Центральным банком. Путем повышения процентных ставок они резко сократили спрос на кредиты со стороны предприятий реального сектора, у которых рентабельность сегодня в три раза меньше процентных ставок на рынке», — считает Глазьев.
По его словам, искусственно созданный профицит обернулся «настоящим денежным голодом» в большинстве отраслей реального сектора, исключение составили только нефтегазовая и химико-металлургическая промышленность.
«Все равно что говорить, что в голодающей Экваториальной Африке избыток продуктов, в то время как люди пухнут с голоду, потому что не могут их купить. Но их формальный избыток, они гниют на складах. Это известная диспропорция, которая возникает вследствие безумной экономической политики, ориентированной на нужды финансовых спекулянтов», — подчеркнул советник президента.
Алексей Кудрин в ответ также регулярно развенчивает «миф» о полезности денежной эмиссии. Он, например, говорил, что накачать экономику деньгами — это значит надуть «пузырь», который потом лопнет и за краткосрочным ростом случится обвал.
«Нельзя согласиться с предложением о необеспеченной эмиссии на сумму до 1,5 трлн руб. и введении ограничений на валютные операции для предприятий и граждан», — говорится в последнем докладе ЦСР.
По мнению «кудринцев», данные инициативы не учитывают реальные процессы в экономике, разрушают действующие рыночные институты и «приведут к снижению стимулов для инвестиций и в результате — к снижению экономического роста».
Надо ли говорить, что эта позиция целиком и полностью поддерживается руководством Банка России?
Несколько триллионов в заначке
Впрочем, важнейший вопрос в данном споре заключается в следующем. Если не осуществлять эмиссию, то где взять деньги для инвестиций? Задача эта непростая. Экономисты полагают, что для перехода от экономики, основанной на росте потребления, к экономике инвестиций, нужно довести долю капвложений примерно до 25% ВВП.
В России за последние четверть века таких показателей не наблюдалось. Пик был достигнут в 2008 году, когда инвестиции составили 21,3% ВВП (здесь и далее — данные Росстата). Все остальные годы это значение в среднем составляло около 18%.
В 2014 и 2015 годах инвестиции в реальном выражении падали на 1,5% и 8,4% соответственно. В 2015 году объем капвложений составил 14,6 трлн руб., или те самые средние 18% ВВП. Таким образом, чтобы довести капвложения до 25% ВВП, надо к прошлогоднему уровню добавить еще примерно 5,5 трлн руб. И так каждый год с поправкой на инфляцию и рост ВВП.
Алексей Кудрин говорит, что основным источником заемных средств должен быть банк и он же должен быть главным решающим фильтром, нужно или нет финансировать те или иные инвестпроекты.
«Банк должен видеть, что эта продукция через три-пять лет не будет востребована, а эта продукция станет лучшей в своей отрасли. Это их роль», — говорил Кудрин в интервью телеканалу «Россия 1». На вопрос, где же нам взять таких умных банкиров, он отвечает, что этому должны способствовать государственное регулирование и конкуренция на финансовых рынках. Плюс качественное образование и связка бизнеса с образованием.
Но не надо ориентироваться только на заемные средства, считает экс-министр финансов. «Сегодня на счетах предприятий свободных ресурсов сложилось в объеме годового объема инвестиций, который каждый год осуществляет Россия. То есть свободные средства есть, они дешевле даже, чем банковские кредиты, потому что это собственные средства предприятий, но они не инвестируются», — отмечает он.
Нужен благоприятный инвестиционный климат, снижение геополитической конфронтации с Западом, структурные реформы и низкая инфляция, и тогда бизнес начнет вкладывать деньги.
Сколько же денег есть у бизнеса? В прошлом году благодаря девальвации рубля компании получили рекордную прибыль. Сальдированный финансовый результат (прибыль минус убытки) вырос по сравнению с 2014 годом на 45,3% и составил 8,6 трлн руб.
Безусловно, бизнес сделал какие-то накопления по итогам прошлого года. На депозитах юридических лиц, по данным ЦБ на ноябрь 2015 года, лежало около 13 трлн руб., что почти на 5 трлн выше, чем на 1 января 2014 года. Впрочем, уже на 1 апреля 2016 года сумма депозитов сократилась до 11,6 трлн руб., что на 3 трлн руб. ниже объема капвложений в 2015 году.
При этом не стоит забывать, что в 2015 году компании за счет собственных средств профинансировали 51,1% капвложений. И это самый высокий показатель начиная с 2000 года. Доля банковских кредитов составила лишь 7,8%. Меньше — всего 2,9% — было только в 2000 году. В майском докладе о состоянии конкурентной среды аналитического центра при правительстве отмечается, что «ключевыми проблемами ведения предпринимательской деятельности, по мнению 56% опрошенных, остаются барьеры доступа к финансовым ресурсам, включая высокую стоимость кредитных ресурсов».
Крупный бизнес также тратит деньги на погашение внешней валютной задолженности. На 1 апреля 2016 года внешний долг небанковского сектора, по данным ЦБ, составил $346,096 млрд, что на $30,15 млрд меньше долга на 1 января 2015 года и на $90,668 млрд меньше уровня на начало 2014 года.
Стоит также учесть, что из этого объема депозитов почти 20% принадлежит одной компании — «Сургутнефтегазу». Аналитики Deutsche Bank насчитали, что денежная подушка «Сургутнефтегаза» составляет $35 млрд, что по курсу в 66 руб. за доллар эквивалентно 2,3 трлн руб. Если вычесть сбережения других отечественных крупнейших корпораций, то на остальной бизнес придется не так и много резервов. В общем, если и есть запас, то он исчисляется несколькими триллионами, а никак не годовым объемом инвестиций.
Граждане не хотят инвестировать
В унисон с Алексеем Кудриным высказалась недавно и первый заместитель председателя Банка России Ксения Юдаева, прочитавшая лекцию «Таргетирование инфляции: как это работает в России» на конференции Vestifinance.ru.
«Я точно знаю, что инвестиции финансируются за счет сбережений плюс приток капитала», — цитирует Юдаеву агентство RNS. Источниками капитала на макроуровне могут быть сбережения населения, прибыль компаний, а также деньги государства. Последний источник, впрочем, в нынешних условиях можно отбросить: бюджет в этом году будет сверстан с дефицитом не менее 3% ВВП, и Минфин категорически против его раздувания.
Что касается средств населения, то, по данным ЦБ, на 1 апреля 2016 года во всей банковской системе страны объем вкладов составлял около 23 трлн руб. (включая вклады в иностранной валюте и драгоценных металлах).
Это всего лишь 29% ВВП, что немногим более одного года «целевого» объема инвестиций.
Но и эти деньги фактически не могут сегодня использоваться никак иначе, кроме как на выдачу краткосрочных кредитов под высокие проценты.
Ксения Юдаева говорит, что проблема в том, что граждане не хотят инвестировать свои сбережения (прежде всего из-за высокой инфляции).
«Мне кажется, что в России основным мерилом инвестиционного климата и достатка капитала в стране должно быть желание людей инвестировать свои собственные деньги. У нас очень много говорят, где бы взять заемные, а не о том, готов ли я инвестировать свои. Мне кажется, что любая программа — она должна в том или ином виде отвечать на вопрос, как создать людям стимул и возможности инвестировать свои собственные деньги, свои собственные ресурсы, которые у них есть», — сказала первый зампред ЦБ.
В итоге «в финансовой системе таких стран, как наша, долгосрочных сбережений от населения нет, соответственно, нет и долгосрочных инвестиционных ресурсов для компаний», резюмировала она.
Деньги на экспорт
Алексей Кудрин, ЦБ, Минфин и многие другие эксперты и аналитические центры возлагают надежду на то, что система начнет приходить в нужное состояние после достижения целевого уровня инфляции в 4% на конец 2017 года. Стоимость кредитов уменьшится, у населения и бизнеса появится стимул к долгосрочным сбережениям.
Впрочем, есть высокая вероятность, что ничего кардинально не изменится. Если сейчас, при инфляции 7,3%, полная стоимость кредита предприятиям реального сектора составляет 15–20%, то при инфляции в 4% она будет равна 10–12%. Это шаг вперед, но явно недостаточный. Ведь, по данным Росстата, рентабельность проданных товаров, услуг и работ после 2010 года составляла только 7–9%.
Это возвращает нас к тем самым собственным средствам и расчету на то, что инвесторы начнут их все-таки вкладывать. В том числе те, что находятся вне пределов России (рассчитывать на приток иностранных инвестиций можно только после снятия санкций, а когда это произойдет, неизвестно). Однако и тут речь идет о неких надеждах, а не о фактах. Факты же говорят о том, что Россия — одна из немногих развивающихся стран, которая за четверть века стала не импортером финансовых ресурсов, а их экспортером.
По данным ООН, накопленные прямые иностранные инвестиции в Россию по итогам 2014 года составили $378,5 млрд, а их отток — $431,9 млрд. Таким образом, Россия вложила в остальной мир на $53,4 млрд больше, чем получила. Китай, например, в плюсе на $355 млрд, Польша — на $180 млрд, Казахстан — на $102 млрд. Стоит ли ожидать, что какие-то изменения в инвестиционном климате существенно изменят эту российскую картину? Ответ неочевиден.
Итог дискуссии об эмиссии и источниках роста подведет Владимир Путин. Для полноценного перезапуска российской экономики на новых принципах только собственных средств населения, бизнеса и государства не хватит, а для разворота кредитной системы лицом к реальному сектору нужны какие-то специальные стимулы. Одного таргетирования инфляции явно недостаточно.
