Цивилизация
Президент Владимир Путин потребовал принять «окончательную бумагу», которая бы защитила интересы ребенка в России. Это заявление прозвучало на заседании координационного совета по реализации национальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы. По словам президента, правительство должно подготовить документ, объединяющий в себе все направления деятельности по защите интересов детей и подростков. «Нам нужен какой-то интегратор всех усилий государства на этом направлении, это должен быть такой интегрированный документ, который будет «окончательной бумагой, броней», защищающей интересы подростков, ребенка», — заявил Путин. Он призвал участников совета «над этим подумать».
Между тем документ, выражающий госполитику в отношении детей, существует уже два года — это и есть та самая национальная стратегия действий в интересах детей, обсуждению которой было посвящено заседание в Кремле.
По мнению экспертов, национальная стратегия действий в интересах детей на 2012–2017 годы — очень сильный документ, отвечающий широкому ряду международных документов, в том числе Конвенции ООН о правах ребенка и новой программе Совета Европы по защите прав и интересов детей. Одной из важнейших особенностей стратегии является то, что большинство ее разделов «носят межведомственный характер», рассказал «Газете.Ru» один из инициаторов и авторов национальной стратегии, исполнительный директор общественной организации «Соучастие судьбе» Алексей Головань. То есть в ней прописано не то, что федеральные министерства и так должны делать в силу своих обязанностей, а то, что, находясь на стыке различных ведомств, не относится ни к чьей компетенции.
Беда в том, что все это уже два года остается только на бумаге.
Требующие срочного решения проблемы российских детей прописаны в стратегии почти на 50 листах. Однако ничего из этого не заложено «ни в планах, ни, главное, в умах лиц, ответственных за реализацию стратегии», отмечает Головань: «Как обычно, много слов, много имитации и совсем немного реальных дел». Разочарование экспертов вызвал уже план мероприятий первого этапа реализации стратегии — с 2012 до 2014 года. По словам Голованя, он совершенно не отвечал ни масштабам, ни целям, ни задачам этого документа. И почти нет никакой надежды, что второй этап (2015–2017 годы) будет иным.
В частности, ожидалось, что в первые годы ее реализации в стране появится Центр поиска и помощи пропавшим и пострадавшим детям. Еще в 2009 году эта идея была донесена до президента, и в феврале 2010 года был подготовлен соответствующий указ главы государства. Однако спустя более четырех лет никакого центра так и нет.
Кроме того, планировалось, что начнется подготовка специалистов (правовая и практическая) в области защиты детей от насилия в семье. Что госучреждения возьмут на вооружение предлагаемые неправительственными организациями инновационные методики работы с разными категориями детей. Документ вообще открывал большие возможности для совместной деятельности государства и НКО, о чем все благополучно забыли.
Остается декларацией и принцип правосудия, дружественного к ребенку.
«Вопросы, затрагивающие интересы ребенка, рассматриваются в российских судах в общем порядке, — пояснил Головань. — У нас нет принятой в мире специализации судей, и они просто не имеют возможности переориентироваться, войти в ситуацию, настроиться на то, чтобы решить вопрос (жилья, алиментов, опеки) не формально, а действительно с учетом интересов ребенка. В итоге это словосочетание чаще всего вообще не фигурирует в решениях суда, хотя имеется во многих статьях Семейного кодекса».
Не нашлось денег и на алиментный фонд, из которого бы делались выплаты детям на время невозможности одним из родителей уплаты алиментов или его нежелания этого делать.
Некоторые регионы даже пытались учредить собственные фонды, но спотыкались о не допускающее подобных вольностей федеральное законодательство. Казалось, что лед тронулся, когда в рамках реализации национальной стратегии действий в интересах детей правительству было поручено в срок до 1 апреля 2013 года подготовить предложения по созданию алиментного фонда в РФ. Но опять пар ушел в свисток.
И даже по тем направлениям, где что-то делается в интересах детей, это происходит по принципу «шаг вперед, два шага назад», считает эксперт. В частности, на пике заботы о детях-сиротах у них «попытались отобрать мощнейший социальный лифт» — право на льготное поступление в вуз.
«С колоссальным трудом удалось восстановить временно эту льготу, — говорит Головань. — Про жилье я уже не говорю. Такого издевательства нет ни в одной стране мира. Тысячи российских сирот защищают свое жилищное право в суде. В прошлом году число исполнительных листов составило более 20 тыс.».
На жилье сиротам тоже нет денег, и это существенным образом отражается на ситуации с устройством в семьи, говорит Головань. «Опека, в том числе родственная, — традиционная форма домашнего устройства детей, — объясняет он. — Но, принимая на себя решение о принятии ребенка в семью, дальновидный опекун задумывается о том, сможет ли он дать ребенку образование, обеспечить жильем. Как призналась мне одна приемная мама, которая воспитала 35 детей из вспомогательных интернатов, у них с мужем и сейчас есть силы и желание растить детей. Есть большой, хороший дом. Но нет больше сил на титаническую битву с государством за жилье для выросших детей».
