Цивилизация
— Когда вы почувствовали, что СССР неминуемо развалится? Что изменилось?
— В начале 1980-х, после смерти [Леонида] Брежнева (генсек ЦК КПСС в 1966-1982 годах). При нем все устали от маразма, который он транслировал под дудку КГБ, а потом [Константин] Черненко (в 1984-1985 годах), который был по-своему бессмысленным и недолго правил.
Ничего не менялось, только усиливался маразм — то алкоголь запрещали, то рок-музыку, то еще что-то. Люди устали от этого. И когда генсеком стал [Михаил] Горбачев, все уже ненавидели совок.
Сергей «Паук» Троицкий
Александр Щербак/ТАССЧто бы он ни делал, эффекта никакого не было. Даже то, что он снял запрет на рок-музыку, не изменило отношения к партийной номенклатуре. Наоборот, общество почувствовало слабость системы, все хотели ее краха.
— Но никто же не был заинтересован в развале Союза? Или никто не понимал, что к этому приведет?
— Никто не понимал. Все понимали, что Советский Союз не будет существовать в прежнем виде, что Прибалтика уйдет, а вот сама основа — Казахстан, Белоруссия, Украина, Россия — одним целым и останется.
— Когда вам разрешили выступать?
— Мы дали первый концерт «Коррозии металла» в 1985 году, как раз на фоне горбачевской «оттепели». Соответственно, я устроился в так называемую «дворницкую мафию» — это те, кто числился дворником ради жилья, а фактически дворником не работал. Зарплату делили пополам. А зарплаты тогда были большие, около 300 руб., и мне оставалось 150 руб. — это нехилая такая сумма, инженер 120 получал.
Я таким образом получил «трешку» в районе Сретенки, в расселенном доме, который должны были перестроить для партийной номенклатуры. Моднейший район, квартиры огромные. Людей выселили в другие районы по типу современного Бутова, квартиры пустовали, но там все работало — телефоны, телевизоры. И их отдавали под дворницкие. Дворником работаешь — тебе трехкомнатную квартиру с видом на Кремль. И плюс мне нужен был «красный уголок», чтобы репетировать.
Мы там постоянно тусовались, с телками из института Пушкина, где учились родственницы сотрудников английской разведки MI5.
— То есть они туда их специально внедряли?
— Да, конечно. Посылали, чтобы изучали русский язык, знакомились с людьми, внедрялись в тусовку. Они у нас постоянно тусовались, дарили нам горы зарубежных пластинок, одежду, модные майки. Где ты купишь в Москве в то время родную майку Iron Maiden или AC/DC? А дочь, допустим, английского посла, — она там же училась, — например, едет в Лондон на Новый год и привозит. И ты ходишь в Москве полностью на брендах.
И потом меня вызвали в общественную приемную ФСБ и сказали: «Сергей, хватит уже подпольные концерты давать, мы создали модную организацию «Рок-лаборатория» (это было лето 1985 года, она находилась прям в Едином культурно-методическом центре, прям ровно напротив Кремля за ГУМом), иди туда, ломись и рубите свой металл сколько хотите.
— Американцы как себя проявляли? Они что делали?
— Перестройка, рок, балалайка. Им нужно, чтобы был оголтелый рок, чтобы была демократизация. Эти лидеры, как [лидер группы «КИНО» Виктор] Цой, они значимые были. Допустим, когда снимался клип «Мы ждем перемен», на съемки этой песни в Зеленом театре 12 тыс. человек вылезает. Но там же его распиарили за один день. Представь себе, по городским телефонам собрать 12 тыс. человек.
— Это все американцы?
— Ну, конечно. Написано, что финансировано киностудией «Мосфильм», но кто дал указание, чтобы деньги отпустили на такие фильмы? Кто деньги дал?
У [музыканта] Стаса Намина в то время начался конфликт с «Рок-лабораторией» — и по финансам, и по другим причинам.
Люди у нас были расположены к коллективному строю, к колхозу, в нас есть стремление к общинности, но царский режим не успел воспитать порядка в этой системе, то есть который за несколько столетий вырос в Европе.
И, конечно, там споры, заговоры начались. И там одна из непонятных ролей была у [рок-журналиста] Артемия Троицкого, главного агента западных СМИ. Только благодаря Артемию Троицкому уже тогда мы в 1987-1988 годах раскрутили группу «Коррозия металла». Мы не были тогда звездами, но получили сотни публикаций во всех самых модных западных изданиях — например, таких громадных журналах, как Der Spiegel и Stern. Еще и денежные средства от репортеров получали.
— Он вам устроил эти публикации и гонорары?
— Те же «Би-би-си», которым нужна была фактура, говорили: «Так, давайте, чтобы больше было угара, скажите местным людям, кто вас будет встречать, пусть они там [разнесут] весь вокзал, чтобы у нас красивая картинка была, мы им еще 2 тыс. фунтов сверху заплатим».
Артемий Троицкий был магнат. Он был посредником между западными СМИ и всем роком.
И мы из «Рок-лаборатории» ушли и устроились в Центр Стаса Намина.
— Из структуры КГБ в структуру спецслужб США?
Стас Намин, все-таки, человек из династии Микоянов, при Сталине [Анастас] Микоян занимал одну из главных ролей в партийной вертикали, контролировал все советские финансовые потоки в Америке. Недаром Стас Намин в 1984 году, когда все рок-ансамбли посадили, арестовали при Черненко, — вспомните того же [продюсера Юрия] Айзеншписа — поехал в Америку с группой. По всей видимости, это был какой-то съем денег с иностранных счетов, которые потом были влиты в перестройку.
— Стас Намин работал на западные спецслужбы или его тоже втемную использовали?
— Ну, он не работал, контракта дьявольского не заключал. Просто он человек прогрессивный, он видел, что открывается крутейшая возможность воспользоваться ситуацией. Привезли аппаратуру, ему подарили фестиваль, он поднял свой имидж, заработал деньги. Он был на одной ноге со звездами шоу-бизнеса, всех людей из Голливуда узнал, а группа «Парк Горького» планировала раскручиваться там. Гавриил Попов подарил ему Зеленый театр — просто как бизнесмену, как творческому человеку. Пруха такая.
Стас делал много международных проектов. Первый из них был «Фестиваль мира» в 1989 году. Это было мероприятие, организованное спецслужбами США по тому же принципу, что и вторжение в Италию во время Курской битвы в 1943 году. Немцы же на самом деле выиграли Курскую битву, просто они вынуждены были отступить и направить войска в Италию, которая была союзником Германии.
— А как к этому причастны спецслужбы США?
— Дело в том, что в США в портах, которые поставляли технику в Англию и в СССР по ленд-лизу, все докеры были итальянцы, а сами доки контролировала итальянская мафия. И докеры могли в любую минуту сказать: «А мы не будем грузить танки, которые поедут стрелять по нашей стране». Или как бы случайно уронить башенный кран — в общем, устроить полный саботаж.
И соответственно, чтобы это предотвратить и организовать вторжение в Сицилию, из тюрьмы выпустили дона Корлеоне, вот этого крестного отца. Ему сказали: «Смотри, мы тебе списываем все, ты получишь много денег, всю власть над Сицилией, организуй, чтобы мафиози местные организовали встречу американских войск, предотвратили саботаж в портах, перекупили итальянскую армию, чтобы она разбежалась, чтобы никакого сопротивления не было, и чтобы докеры в портах четко грузили».
И уже в наше время в США был такой продюсер Дэннис Берарди, который занимался концертами американских рок-групп — в частности, Kiss, Guns N' Roses — всех самых модных людей. Его бизнес в чем заключался? Когда фуры ехали на гастроли в Латинскую Америку и в Мексику, они везли горы аппаратуры. А обратно их забивали кокаином.
— Их разве не досматривали?
— Ну, кто их будет проверять — едет колонна группы Kiss с гастролей, сами музыканты, телки красивые! Пограничники, стояли, открыв рты, махали руками. Подходили к ним, фоткались. А там тонны были кокаина.
ЦРУ, Агентство национальной безопасности, они тоже не понимали: он занимается шоу-бизнесом, это прикрытие, он и так получает миллионы долларов, и плюс кокаин, куда он деньги хочет деть? А вдруг он агент итальянских «Красных бригад»? В общем, арестовали его, и он там, в США, сидел.
Потом его резко неожиданно выпускают и говорят: «Так, все, поезжай в Москву, делай там «Фестиваль мира», как хочешь, так и делай, за свои деньги — тебе списали все эти кокаиновые дела, ты это все организуй», — а что для него тогда рубли какие-то были?
Тогда Дэннис привез сюда громадную выставку аппаратуры, а потом все это дело передали Стасу Намину. Оборудование раздали музыкантам бесплатно — нам, группе «Коррозия металла», дали, «Бригаде С» — ну всем. Американские гитары, усилки, оборудование для студий. Они как все привезли, так все и оставили под видом того, что была выставка.
— Значит, это была культурная диверсия?
— Да. Потом провели концерт Scorpions в Москве, там тоже была непростая ситуация. В Москву их не пустили, потому что они поддержали Горбачева — «Ветер перемен», там, и в предпоследний день перед его отречением, они ему привет передали.
И, конечно же, когда делался «Фестиваль мира», это же не просто так вот взял какую-то площадку и провел. Нужно было разрешение высоких чинов.
Тот же Айзеншпис был авторитетный человек, но он был лагерник. У него воры в законе. У него не было в друзьях [одного из лидеров демократического движения в СССР] Гавриила Попова и прочих шишек. Зато Стас Намин, внук Микояна, мог по городскому телефону набрать любую партийную шишку.
— А они, эти шишки, тоже слушали рок?
— Естественно! Новые политики, — Гавриил Попов, все эти демократы, [один из авторов Конституции РФ Сергей] Шахрай, — они тоже приходили на рок-концерты, их интересовали молодежные дела, новые лидеры рок-музыки, рок-музыканты. Музыканты же были тогда идолами, которым верили, за которыми шли массы людей. Это сейчас [лидер группы «Алиса» Константин] Кинчев 20 лет был лояльный, а потом стал нелояльный.
А тогда все рубились, всем был ненавистен большевизм. По чесноку, совковый ад был всем дико не в кайф. И, соответственно, политические люди считались с этим.
Естественно, на момент ГКЧП в рок-тусовке было громадное количество разного типа людей — и уголовников, и бизнесменов, весь срез общества. Это было мейнстримом, это были современные, продвинутые люди. Если ты рок-музыкант в то время, значит, ты в курсе, кто такой [участник групы The Beatles] Джон Леннон, ты слушал передачи [музыканта] Севы Новгородцева. А если хиппи — это значит знаешь про [фестиваль] «Вудсток» и молодежную революцию в Париже 1968 года.
И когда собрался ГКЧП, все сразу поняли, что нужно собрать всех рокеров на баррикадах.
— А кто эту идею предложил?
— Она сама возникла.
— Но кто-то же сказал: «Давайте!» Вам кто позвонил?
— Ну, это все Стас Намин организовывал. Stas Namin Center организовывал непосредственно музыкальную часть. Предположим, Стас Намин звонит Гавриилу Попову: «Что там, какие дела происходят?» — «Маразматики переворот мутят, нам нужно народ собирать». — «А мы чего делаем? Давай мы сделаем грандиозный рок-концерт». Это само вытекало из этой ситуации. Есть мейнстрим, есть звезды, есть аппаратура, радиостанции. Рок-звезда, тусовка, угар. Объявили по радио: «Всем металлистам, панкам, рокерам ломиться на баррикады, будет адское рубилово». Вот и все — понеслась.
— То есть такой истории, кто кому позвонил, там уже не помнится?
— В то время все созванивались между собой. Эта идея витала в воздухе, и все работы проходили от Центра Стаса Намина.
— То есть кто-то из Центра Стаса Намина через кого-то передал?
— Да. Я в Евпатории отдыхал в этот момент. А у меня в офисе в этом был телефон с автоответчиком. Можно было с любого номера туда позвонить, набрать определенный код и прям по телефону послушать сообщения. Я раз, позвонил прослушать автоответчик, а мне позвонил директор Стаса Намина: «Паук, срочно надо, иди на рок-баррикады, собирай народ, водки будет [много], угар будет дичайший, Кинчева возьмешь с собой, он живет в соседнем доме от тебя».
— И вы, когда послушали этот звонок, сразу поехали?
— Я утром этот звонок обнаружил, потому что накануне забухнул, — почему-то во все магазины 19 августа выкинули громадное количество бухла. Сразу на прилавках появилось море колбас, сыров, сигарет, которые до этого невозможно было купить.
— Вы какого числа приехали в Москву?
— Я приехал с 20 на 21 августа.
— И что там происходило? Надо было продираться через кордоны?
— Нет. Я приехал в офис, там уже наша администрация всех нужных людей собрала. На улице менты исчезли вообще. Нам нужно было кое-что из реквизита с собой взять — барабаны, комби. Вся аппаратура была выставлена Центром Стаса Намина, но нужны были какие-то запчасти свои — флаги, баннеры. Мы, соответственно, прямо около Дома пионеров, где у нас офис находился, взяли первый попавшийся грузовик, взломали его фомкой, мой шофер соединил два провода, он завелся.
— То есть просто стоял грузовик, вы просто его угнали?
— Да-да. Кинчев притащил черную, красную краску. Там у нас в Доме пионеров были какие-то занавески, мы их содрали, написали на них «Рок на баррикадах».
А раньше еще в грузовиках висели портреты Сталина — рабочий люд искал какую-то честность и справедливость. И тут откуда ни возьмись, я не знаю даже как, откуда, постеры Ельцина появились. И мы вместо Сталина его примотали изолентой.
Сели на грузовик, бандюганы местные, которые в это время уже рубились, присоединились. По дороге мы там ограбили 5-6 ларьков — там же сразу мародерство началось дикое.
Около Беговой мы встретили колонну БТР, остановили ее, типа: «Куда ломитесь?» — «Мы едем бомбить Белый дом». Мы сказали: «Вы что, (озверели), (с ума сошли), (руководство СССР) преступники! Вон Кинчев едет, вы его бомбить, что ли, собрались?» Там все солдаты (обалдели), а в колоннах не было ни одного старшего офицера. Там просто были какие-то лейтенантики — типа, 10 установок «Град», 15 грузовиков и старший был лейтенант. Он говорит: «Куда ехать? Мы вообще не понимаем». Даже не было навигации, просто отправили вслепую, на перфоманс, что какая-то движуха идет.
— Вы, по сути, остановили на этом угнанном грузовике БТРы, которые ехали стрелять по Белому дому?
— Да. И сказали: «Все, ломись на временную дислокацию, на ипподром, а мы с вами на концерт поехали рубиться. Один БТР и «Катюшу» грузовик изымаем». Туда половина колонны прибежала, набилась. Мы такой тусовкой подъезжаем, по-дорогому прям, к этим ступенькам. А там уже аппаратура работает. Паук привез установку «Град».
Тут же все эти люди Троицкого Артемия, которые такими же делами занимались, они тоже стали бегать: «Видите, это я организовал, я организовал! Это я договорился так, чтобы Паук привез своих фанатов, и еще отжал десять установок «Град», это я ему сказал, чтобы он так сделал, и он так сделал».
— Как это все закончилось, когда прошел концерт?
— Потом стала уже проблема с алкоголем. Народ стал прибывать и прибывать. Поломились с одним, как раз, Сигаловым, с одним евреем, агентом Троицкого, в Белый дом, там встретили какого-то депутата, сказали, что нам нужно дикое количество бухла. Мы спустились там в ресторан, большой ресторан в Белом доме, там уже шел дичайший кутеж, коромыслом уже все стояло, курить везде можно было.
И потом нас ввели в закрома. Там такие большие кухонные складские помещения, прям в Белом доме, — это не то что в нынешних ресторанах какие-то подсобки полметра на метр. И мы туда заходим, а там просто стоят миллионы ящиков с водкой, которая на экспорт посылалась — «Зеленая марка», водка «Горбачев» немецкая, которая только в Германии продавалась, она стояла там, в Белом доме.
Ну, мы вызвали пять или шесть афганцев, они прикатили такие дурацкие советские тележки, на них поставили ящики, погрузили и сказали: «Вот эту элитную горбачевскую водку раздавать только музыкантам, журналистам. А вот эту мудацкую всем людям подряд отдавать».
— А Ельцин в этот момент что делал?
— И когда мы на этих лифтах поднялись уже на верхнюю площадку с водкой, в этот момент из подземного хода появилась какая-то кавалькада. Ельцин шел, с ним примерно 5-7 секретарш, [начальник охраны Ельцина Александр] Коржаков. Секретарши тащили такие допотопные такие макинтоши — полукомпьютеры, полупишущие машинки. И в конце шел сильно пьяный Гавриил Попов.
— Ельцин не подходил, не говорил ничего?
— Не-не-не.
И где-то в 4-5 утра нарисовался Горбачев и поломился туда. Там «Коррозия» недавно закончила играть. Это дикая Ходынка была, столпотворение, ад начался. И когда он уже поднялся на эти ступеньки, там тут же откуда ни возьмись, появился Коржаков — до этого его не было. И я так посмотрел на его фейс, у него было самое недовольное выражение.
— Он боялся, что Горбачев перехватит инициативу и припишет все себе?
— Видимо. Нам на следующий день нужно было уезжать на фестиваль в Польшу, и вот мы в 6-7 утра идем оттуда, там такой рассвет, погода такая. Мы прям вышли, пешком дошли до метро 1905 года, такси поймали до Медведково. И такой радостный был настрой, такое счастливое состояние, что мы поучаствовали в таком масштабном и дорогом перформансе. В то время я, может, не понимал такого слова «перформанс».
— Было ощущение исторического события?
— Исторического события и одновременно понимание театральности.
— Сейчас нет сожаления, что надо было тогда по-другому действовать?
— Да не, тогда бы мы (пропустили) это историческое событие. Соответственно, мы не попали бы в историю, меньше бы продали пластинок, книг.
