Цивилизация
В прокате «Охотники за сокровищами» — новый фильм Джорджа Клуни. Зарекомендовавший себя автором нового «кино морального беспокойства», автор «Признаний опасного человека» и «Доброй ночи и удачи» на этот раз снял фильм о небольшом отряде американских искусствоведов, во время Второй мировой пытающихся спасти целый ряд бесценных шедевров, попавших в руки нацистов. В свое подразделение Клуни собрал сильных солдат — Билла Мюррея, Мэтта Деймона, Джона Гудмана, Жана Дюжардена, Боба Бэлабана. В интервью «Газете.Ru» актер и режиссер рассказал о том, как снимался фильм, почему пришлось отредактировать ряд сильных сцен и зачем режиссер предложил своему отцу сыграть себя в старости.
— Почему вы выбрали именно этот сценарий и этих актеров для своего нового фильма?
— Это был в каком-то смысле реверанс в сторону творчества Джона Стерджесса (значимый американский режиссер 60–70-х. — «Газета.Ru»). Ну, вы знаете — «Большой Побег», «Герои Келли» (фильм Брайана Хаттона. — «Газета.Ru»). Мы знали, что для этого фильма нам понадобятся серьезные звезды. Мы думали, что эта картина вполне может выдержать настоящих актеров-тяжеловесов. И мало-помалу мы начали писать такую вот историю — с долей юмора, точнее, все время балансируя между тем, что смешно, и тем, что не очень.
— Сложно было задать один ритм всем этим звездам?
— Я посмотрел на все эти другие фильмы, в которых собирается этакая банда из персонажей, как, например, было в «Оушенах» (фильмы Стивена Содерберга «11 друзей Оушена» и «12 друзей Оушена»). Если вы посмотрите, к примеру, «11 друзей Оушена», там на то, чтобы собрать банду, Оушену требуется всего около 45 минут, при этом про каждого из персонажей есть достаточно основательная и веселая сцена, помогающая нам раскрыть его сущность. А у нас не было на это времени, потому что нам нужно было рассказать историю намного более запутанную и сложную. Так что мы с самого начала знали, что нам нужно было как-то сделать это более визуально, что ли. Поэтому мы решили не затягивать и развивать повествование естественно, рассчитывая, что зритель узнает все о персонажах с течением фильма.
— Вы смотрели фильм вместе с актерами?
— Да, конечно. Это было весело, потому что, несмотря на то что мы, бывало, работали всей группой, в основном ребята снимались парами — например, Билл (Мюррей) с Бобом (Бэлабаном) или Джон (Гудман) и Жан (Дюжарден). То есть в каком-то смысле одни актеры не видели, как работают другие. Линия Мэтта (Деймона) вообще не сильно привязана к остальным… Так что было очень весело смотреть, как для них вся картина соединяется в целое полотно по кусочкам. Мне кажется, им тоже понравилось.
— Тем не менее перед прокатом финальная версия, кажется, была отредактирована…
— Да, мы вырезали две крупнейшие экшен-сцены из фильма. Это были, вообще-то, самые дорогие мне сцены. Мне, как режиссеру, очень сложно делать такие вещи. Но всегда нужно включать внутреннего редактора и говорить себе: «Так, что из этого необходимо для развития сюжета, а что можно выкинуть?» Каждая сцена как твой собственный ребенок. Но иногда, к сожалению, приходится убивать самых любимых. Вот, например, у Джона в фильме должен был быть отличный монолог про Риту Хэйворт, но в фильме уже и так было три важных сюжетных монолога, и этот пришлось выкинуть: дело в том, что он никак не был связан с историей, это просто была очень крутая сцена. Пришлось вырезать. И, кстати, когда я этот кусок удалил, рядом сидел Джон. Когда он понял, что я его сейчас вырежу, он на меня так многозначительно посмотрел... Но я ему сказал: «Дело не в тебе, Джон. Дело во мне».
— В «Охотниках» сыграл ваш отец...
— Папа играет меня в старости, и от этого, конечно, мороз по коже. Да, я писал для него сцену — теперь это последняя сцена фильма. Он там в конце выходит на свет, и дается затемнение, а потом появляется надпись: «Посвящается памяти Ника Клуни». Он это увидел, посмотрел на меня и сказал: «Какого черта?» А я ему отвечаю: «Фильм выходит только через три месяца, так что не зарекайся».
— Как вам работалось с Кейт Бланшетт, сыгравшей роль сотрудницы Лувра?
— Отлично. Она очень специальная актриса: когда она начинает полностью доверять режиссеру, она, что называется, «распускает волосы» и становится абсолютно другим человеком, и мне в ней это ужасно нравится. Она одна из лучших актрис за всю историю кино, но при этом она совершенно не требует к себе никакого особенного отношения, не задирает нос. Но у нас к ней действительно особенное отношение, потому что она сама особенная. Бриллиант.