Цивилизация
Главный итог заседания «большой двадцатки» (G20), прошедшего в эти выходные в австралийском Брисбене, — обещание увеличить темп роста мировой экономики дополнительно на 2%. Это должно быть достигнуто в ближайшие пять лет.
Рост ВВП — одна из основных проблем, о которой заявляют представители финансовых и политических властей в разных странах. После кризиса 2008–2009 годов темпы роста развитых экономик близки к нулю, впрочем, и развивающиеся недалеко ушли — они уже перестали восприниматься как локомотив мировой экономики, как это было до кризиса.
ВВП России в 2013 году составил 1,3%, в 2014 году Министерство экономического развития запланировало рост на 2,5%, причем глава ведомства Алексей Улюкаев уже заявил о его будущей корректировке до 2%.
И даже 7,6% роста Китая в 2013 году не удовлетворяют мировую общественность: считается, что этот уровень близок к критическому для развития всей мировой экономики.
«Темпы роста мировой экономики, прежде всего развитых стран, в последние месяцы немного ускорились. Тем не менее пока рост остается слабым, а риски его замедления сохраняются, — отмечает главный аналитик управления исследований и аналитики Промсвязьбанка Олег Шагов. — В опубликованном на минувшей неделе докладе Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) «В походе за ростом» констатируется, что спустя несколько лет после мирового финансового кризиса реформы замедлились и сейчас реализуются лишь отрывочно и зачастую частично. Если в ближайшее время не будут предприняты срочные и стремительные реформы экономики, то мир в лучшем случае столкнется с медленным экономическим ростом при высоком уровне безработицы. Эти процессы, которые уже фактически установились в большинстве развитых стран ОЭСР, теперь начинают распространяться и на развивающиеся рынки».
В 2013 году темп роста мирового ВВП составил 3,2%, в 2014 году Международный валютный фонд (МВФ) прогнозирует некоторое его ускорение. «Если для мировой экономики в следующем году организация намечает рост в 4%, то в перспективе темп должен возрасти до 6%, что для развивающихся рынков будет означать уже как минимум 7%», – заявил участник саммита министр финансов России Антон Силуанов.
В денежном выражении намеченный прирост означает увеличение мирового богатства более чем на $2 трлн.
Но реалистичность достижения поставленных «двадцаткой» целей вызывает сомнения. По крайней мере, исходя из предполагаемых мер достижения. Во-первых, не ясно, что именно будет предпринято. Во-вторых, обозначенные меры слабо скоординированы между собой и во многом противоположны по своему воздействию на экономику.
«Для достижения этого мы будем предпринимать конкретные действия в рамках «двадцатки», в том числе для увеличения инвестиций, занятости, расширения торговли и поддержки конкуренции в дополнение к макроэкономической политике, — говорится в итоговом коммюнике саммита. — Эти действия лягут в основу нашей стратегии комплексного роста и Брисбенского плана действий».
Остается лишь гадать, как институциональные меры, направленные на снижение препятствий для конкуренции, будут сочетаться, например, с ужесточением регулирования финансового сектора или продолжением борьбы с офшорным уходом от уплаты налогов, что было заявлено в качестве одной из ключевых тем саммита. И идти «в дополнение к макроэкономической политике», которая способна серьезно исказить рыночные сигналы для эффективного использования финансовых ресурсов и отвлечь их на решение во многом политических задач.
Механизмы решения амбициозной задачи четко не определены, признал и Силуанов.
«Значительное ускорение экономического роста с текущих уровней может быть достигнуто только при проведении глубоких структурных реформ, с одной стороны, и обеспечении устойчивого роста конечного спроса, с другой, — отметил он. — Речь не идет об увеличении мер государственной поддержки при стимулировании экономического роста, речь идет о необходимости институциональных реформ, направленных на то, чтобы частный сектор был более свободен в своих решениях и активнее использовал свои ресурсы наряду с господдержкой и принимаемыми мерами по облегчению доступа бизнеса к инфраструктуре и институтам».
«Решение представителей G20 по созданию продукции на сумму более $2 трлн в течение пяти лет, скорее, озадачило рынки, — отмечает главный аналитик УК «Паллада Эссет Менеджмент» Евгения Канахина. — Ведь источником такого роста должны стать не прямые меры господдержки, а институциональные реформы, итоги которых не всегда просчитываются точно и сильно отложены во времени».
«Безусловно, стремиться к реализации этих целей нужно и прежде всего обеспечивать развитие мировой экономики, однако удастся ли простимулировать рост именно на 1–2%, зависит от ряда макроэкономических факторов», — добавляет директор управления ресурсами Инвестторгбанка Олег Тежельников.
К тому же финансовые власти на практике могут оказаться не столь едиными во взглядах на цели, к которым им предстоит стремиться в ближайшие пять лет. Министр финансов Германии Вольфганг Шойбле заявил, что «экономический рост — очень сложный процесс и политики не могут гарантировать достижение определенных результатов в рамках этого процесса». А глава китайского Центробанка заявил в Австралии, что экономика Китая по-прежнему будет расти на 7–8% в год, что отвечает потребностям страны и достаточно для поддержания мировой экономики, замечает аналитик «Открытие-Брокер» Андрей Кочетков.
Впрочем, выбор направления реформ, если оно окажется правильным, сам по себе ценен. «Министры финансов и главы центробанков G20 договорились о приоритете роста перед экономией, что может означать позитив в долгосрочной перспективе», — надеется аналитик БКС Марк Бредфорд. «Такая политика, в теории, должна создать десятки миллионов рабочих мест по всему миру», — добавляют аналитики ИК «Норд Капитал».
«Если G20 решит проблему роста мировой экономики, то этот момент станет, безусловно, позитивным фактором для экономики России, во многом зависящей от внешнего потребления», — заключает Тежельников.
