Цивилизация
Фильм «Трио», получивший два приза на выборгском фестивале «Окно в Европу», — кино, которое мог бы и, наверное, должен был бы снять Вадим Абдрашитов, а снял Александр Прошкин. Тут построение кадра Абдрашитова и настроение кадра Абдрашитова. Тут герои Абдрашитова произносят текст Александра Миндадзе, написанный для кино Абдрашитова. И мир вокруг них – это мир, увиденный глазами Абдрашитова и Миндадзе. «Трио» — фильм-калька, фильм-отражение. Хуже он от этого не стал, зато сам Александр Прошкин стал даже лучше. Потому что не в самом юном возрасте освоил территорию, куда не ступала его нога.
Российское авторское кино последнего года издания – почему-то всегда роуд-муви. «Коктебель», «Возвращение», «Бумер»… «Трио» не исключение.
Российское авторское кино последнего года издания – почему-то всегда дорога ниоткуда в никуда, безнадега точка ру.
«Трио» не исключение. Наконец, российское кино последних лет – это звезды нового поколения, которых любят за сериалы, уважают за театр и которые пытаются совместить эту любовь и уважение в большом кино. «Трио» и здесь не исключение. Прошкин берет Михаила Пореченкова и Андрея Панина, ставит в положение антиподов и позволяет им разыгрывать свой дуэт как совместный бенефис.
Их герои Алексей и Николай – дальнобойщики. Марина (дебютантка Мария Звонарева) – проститутка. Все вместе они гонят фуру по оренбургским степям. Через пятнадцать минут после начала фильма картинка перевернется, и все трое окажутся ментами, которые на живца ловят банду дорожных грабителей и убийц. Потом у Марины будет любовь с Алексеем. Потом она признается в любви Николаю, а Алексей будет петь со сцены итальянские арии и дико вращать глазами. Потом кого-то убьют, а кого-то нет. «Трио» распадается на разные фильмы, как апельсин на дольки.
Здесь – боевик, здесь – мелодрама, здесь – драма психологическая, здесь – комедия положений, вполне себе французская пьеска с переодеваниями, сменой масок и партнеров.
Александр Прошкин в отечественном кино — что Карамзин в отечественной словесности. Певец родной истории. С историей и документами Прошкин работает виртуозно. Свидетельства тому и «Михайло Ломоносов», и «Николай Вавилов», и «Русский бунт» и «Холодное лето 53-го года». Свои истории про историю он рассказывает крепко, реалистично, с полной выкладкой. «Трио» для него terra incognita и потому, что за последние двадцать лет это его первый фильм о том, что происходит здесь и сейчас, и потому, что это территория метафоры. Миндадзе пишет свои сценарии языком необычным – с намеками, недомолвками, иносказаниями, вычурными оборотами, неудобными для языка и уха. Почти эзоповым языком. Язык этот не всегда понятен. Работать с ним тяжело. А метафора, которая выстраивается в результате его использования, понятна вполне. Это метафора жизни как смертельной болезни. Наверное, это и есть самое главное в фильме – ощущение обыденности смерти, разлитое в воздухе жизни.
Раскаленные степи, раскаленные дороги, раскаленное небо, раскаленное железо огромных машин, раскаленный воздух – почти языческие явления природы, враждебные человеку.
Прошкин снимает кино о том, как страшно жить там, где не страшно убивать, потому что меру дозволенности каждый определяет, как ему вздумается. Странное кино со странным финалом и странными героями. В нем нет большого обаяния, но есть высокое напряжение и сильное притяжение. В сущности, «Трио» — это фильм-ловушка, в которую попадаешь добровольно. Он мог бы закончиться иначе. И начаться по-другому. И развиваться разными путями. Важно не это. В конце концов, какая разница, на что тебя поймали, если сам желаешь быть пойманным?
