Цивилизация
Громкие уголовные дела, о которых много говорится как в российских, так и в зарубежных СМИ — аресты по делу «милиционеров-оборотней», компании ЮКОС, а также в связи с убийством Сергея Юшенкова, — развивались примерно по одному сценарию. Генеральная прокуратура подавала запрос на арест в Басманный суд (как суд по месту своей «прописки»), который этот запрос удовлетворял. Адвокаты подозреваемых, заявляя о несоразмерности меры пресечения, обжаловали это решение в Мосгорсуде, который оставлял решение нижестоящего суда в силе. После чего в некоторых случаях адвокаты заявляли, что будут жаловаться в Верховный суд России.
Одновременно с попытками вызволить своих клиентов из тюрьмы адвокаты жаловались в тот же Басманный суд на ряд процессуальных нарушений, которые по их мнению, следователи допускали в ходе обысков, задержания и допросов. Но все безрезультатно, и даже апелляции к Мосгорсуду также не помогали.
Незадолго до дел ЮКОСа и «оборотней» в Тверском суде началось рассмотрение исков, поданных родственниками пострадавших или погибших во время теракта на Дубровке. И хотя по большей части из них суд решение еще не принял, первые три — показательных — иска были отклонены как Тверским, так и Мосгорсудом.
При внимательном рассмотрении этих дел, складывается впечатление, что суды так и остались подконтрольны исполнительной власти.
Более того, властям (московским или федеральным) нет необходимости контролировать все суды. Достаточно двух — первой инстанции «по прописке» и вышестоящий. Для Генпрокуратуры — это Басманный, для столичной мэрии — Тверской суд; плюс Мосгорсуд.
Насколько суды независимы от исполнительной власти и сами исполняют закон, «Газета.Ru» решила узнать у депутатов Госдумы, адвокатов, правозащитников, а также представителей Генпрокуратуры и московской мэрии.
«Ситуация, которую вы нарисовали, реальна и действительно походит на замкнутый круг, — сказал корреспонденту «Газеты.Ru» член комитета Государственной думы по бюджету и налогам Алексей Мельников (фракция «Яблоко»). — Басманный суд Москвы хорошо известен в плане принятия «нужных» решений. Вот, например, дело Пичугина: Генпрокуратура затягивает проведение медэкспертизы, ссылаясь на абсолютно надуманные причины. Что должен думать нормальный человек? Что следствие находится в сговоре с теми, кто может вводить некие психотропные вещества».
«Налицо тотальное нарушение закона, в частности УПК. Адвокаты бьются как рыба об лед. Полная безнаказанность и, похоже, заказ», — считает Мельников.
«Неважно, касается ли это «больших» людей или «маленьких» – везде одно и то же, — говорит депутат. — Одни и те же методы, одни и те же способы. А если такое творится в Генпрокуратуре, то представляете себе, что творится на низовом уровне? Ведь громкие дела вызывают общественный резонанс, работают лучшие адвокаты, депутаты запросы пишут, и все равно ничего не помогает».
Юрист Фонда развития парламентаризма в России Егор Дорошенко считает, что ситуация определяется не законодательством, а правоприменительной практикой: «Существуют нормы и в УПК, которые предоставляют возможность для обжалования действий прокуратуры в том же самом суде, который, формально, является гарантом прав и законных интересов обвиняемого, — сказал Дорошенко «Газете.Ru». — Само процессуальное законодательство, несмотря на наличие в нем некоторых недоделок, порочным не является. А вот что касается правоприменительной практики и действий конкретных судей и следователей, то эта проблема из другой области».
Такого же мнения придерживается и член комитета Государственной думы по государственному строительству Борис Надеждин (фракция СПС). «Дело не в законах, а в том, что судьи выполняют политический заказ, — считает депутат. — Просто кадрами в правоохранительных органах занимается господин Иванов (Виктор Иванов, управление президента России по кадрам – «Газета.Ru»), и поэтому они четко знают, чьи команды нужно выполнять. Да, коллегия судей выбрала кандидата, Дума добро дала, дальше указ идет через управление президента, где сидит господин Анатолий Иванов, и они беседуют соответствующим образом с судьями, которые назначаются в критически важные суды – те же Тверской и Басманный, например. Так что эта проблема политическая. А кодексы у нас хорошие».
Адвокат пострадавших во время захвата заложников в театральном центре на Дубровке Игорь Трунов считает, что судьи просто подкуплены властями.
«Каждый суд мы начинаем с одного и того же: заявляем отвод всем московским судьям, — сказал Трунов «Газете.Ru». – Потому что московские суды и московские власти нарушают Конституцию России – закон прямого действия. Статья 124 Конституции России гласит, что финансирование судов осуществляется только из федерального бюджета. Это условие прописано для того, чтобы исключить зависимость судов от местных властей. А московские власти предоставляют судьям бесплатный проезд, бесплатную установку телефонов, 30-процентную надбавку к зарплате, бесплатные квартиры. Наконец, построили за свои деньги здание нового Мосгорсуда. Это все запрещено. Это здание, которое стоит рядом со старым Мосгорсудом, – памятник тому, как московские власти плевать хотели на высший закон страны.
В конце концов, надбавка к зарплате и телефон – это ерунда. Но квартира-то не ерунда. Каждая квартира в Москве – это около сотни тысяч долларов. И судьи это знают. И в результате власть исполнительную и судебную связывает преступление, совершенное сообща. Я даже написал обращение к президенту России по этому поводу. Но в ответ пока тишина. А судья Горбачева на одном из последних заседаний в ответ на мой отвод заявила, кстати, что нарушение Конституции не является основанием для отвода судьи. Дескать, в УПК предусмотрены другие основания».
Когда был принят новый УПК, в СИЗО стало попадать примерно впятеро меньше подозреваемых, чем раньше. А сейчас кривая снова поползла вверх — суды, как правило, избирают меру пресечения ту, что предлагает прокурор.
Как назначают судей
В пресс-службе Верховного суда «Газете.Ru» рассказали, что кандидатура каждого судьи сначала рассматривается на коллегии судей. Затем ее утверждает дума соответствующего масштаба. После чего список судей и их назначений с сопроводительными документами отправляется на подпись президенту.
Заместитель начальника правового управления президента России Елена Глушко пояснила «Газете.Ru», что все судьи в обязательном порядке проходят проверку в их управлении. «Формальностей тут быть не может. Судьи назначаются указами, мы, естественно, эти указы готовим. И всех кандидатов мы проверяем с точки зрения стажа, образования, порядка представления. Если какой-то из параметров не совпадает с требованиями закона, мы возвращаем проект указа обратно».
«Самое страшное в нашей системе, что фальсифицируются доказательства, применяются пытки, нарушаются процессуальные нормы. И суды, находясь в очень сильной зависимости от власти, идут в одной связке с правоохранительными органами и штампуют решения, которые приняты в кабинетах следователей», — говорит юрист Московской Хельсинкской группы Мара Полякова. «Новый кодекс и другие новые законы выстроены таким образом, что они не только не улучшают положение дел, но в каких-то ситуациях даже ухудшают положение с правами человека, — считает Полякова. — Ни у кого нет уверенности, что случайно попав в уголовно-процессуальную сферу, его ситуация будет разрешена правовым способом.
Законодательную систему не перестроили. Многие изменения, которые продекларированы в кодексе, на суть процесса не влияют. Тут в заблуждение была введена и общественность, и пресса этому способствовала, видимо искренне веря в то, что происходит значимая реформа системы. На самом деле была видимость реформ. Как и в советском законодательстве, ввели демократические институты, которые не имеют механизмов реализации. Причем так изощренно, что они выливаются в свою противоположность.
Например, мы добились того, чтобы судьи давали санкцию на арест, то есть чтобы вопрос об аресте решался открыто. Но выстроено законодательство таким способом, что обвинению не обязательно выкладывать перед судьей все материалы по этому делу, которыми оно располагает. Только те, которые обосновывают арест. А если в деле есть материалы противоположного характера, которые могут быть истолкованы в защиту человека, то о них знает только следователь. И получается, что вроде бы демократическим образом в суде открыто и гласно принимаются решения. А фактически получается, извините, туфта, потому что судейским именем освящается решение об аресте, который может быть совсем не обоснован».
По словам Поляковой, главное сейчас обеспечить равенство сторон в судебном процессе.
Чтобы не только сторона обвинения, но и адвокаты получали доступ ко всем материалам дела. Чтобы представители защиты могли вести свое расследование и иметь возможность представлять суду доказательства, а не проводить их через следователя; вызывать свидетелей по делу, а не подавать ходатайство на вызов через суд (потому что судьи, как правило, игнорируют такие ходатайства).
Также, считает юрист, нужно исключать из материалов дела признания подсудимых, сделанные в ходе предварительного следствия, если на суде те заявляют, что сделали их под принуждением. «Это обессмыслит пытки, с помощью которых зачастую эти признания выбиваются из подследственных. Ведь следователи выбивают признания только в том случае, когда твердых улик против человека нет, и они не могут доказать его вину. А сейчас вопрос об исключении таких признаний, опять же, находится на усмотрении судьи».
С финансовой стороны обеспечить независимость судов очень сложно, говорит Полякова. «То, что им доплачивают, тоже порождает зависимость. И квартиры им дают, и транспорт. Тут совсем замкнутый круг получается, потому что без этой помощи они бедны, как конторские крысы, им даже бумажку нечем подклеить, а после оказания помощи они впадают в зависимость от дающего».
В свою очередь, депутат Мельников видит три пути решения проблемы. «Первая группа методов очевидна. Мы будем сейчас собирать большую группу юристов, чтобы готовить поправки в УПК, а также в закон о ФСБ, раз уж мы столкнулись с их вмешательством в неотносящиеся к ним дела. Поправки, которые в гораздо большей степени защищают права человека. И будем настаивать на максимально быстром их принятии. Также сейчас в Думу внесен законопроект о том, чтобы в СИЗО и тюрьмы в любое время могли допускаться правозащитные организации – так называемый общественный контроль. И мы всячески будем стараться его провести через Думу.
Вторая группа методов – политические. Пока люди не поймут, что надо поддерживать людей, которые реально стоят за разделение судебной и исполнительной власти, которые не будут оказывать давление ни на судей, ни на прокуратуру, не будут использовать их в своих личных целях, до тех пор ситуация не изменится никаким образом». Но этот путь преобразований очень длинный и трудный, считает депутат.
«Третья группа методов – общественная. Все эти скандалы должны оживить правозащитные организации. Институт правозащитников, которые будут профессионально следить за действиями всех веток власти, будут постоянно дергать, одергивать, указывать на ошибки, просто необходим. И очень хочется верить, что известные российские правозащитники войдут в ту же Государственную думу, чтобы осуществлять связь между властями и обществом».
Попытки «Газеты.Ru» связаться с московской мэрией по вопросу ангажированности судов показали, что столичные власти мало озабочены этой проблемой.
Сотрудники профильных департаментов быстро перевели стрелку на пресс-службу, где в течение двух суток три секретарши по очереди клятвенно заверяли «Газету.Ru», что нужный чиновник «освободится через 10 минут», но он так и не освободился.
Зато у Генеральной прокуратуры мнение очень четкое. «В соответствии с законом в Российской Федерации судебная власть является независимой, — сказал «Газете.Ru» дежурный прокурор Генеральной прокуратуры Александр Жуматий. — И все, что касается давления Генпрокуратуры и других ведомств на суды, является домыслами и ничем фактически не подкреплено. Безусловно, Генеральная прокуратура вносит кассационные и надзорные представления на решения, приговоры и определения судов, но это все делается исключительно в рамках закона. Таким же правом наделены и граждане в части обжалования решений судов в порядке гражданского и арбитражного судопроизводства. Ничего предосудительного в этом нет. Такая же практика существует и за рубежом. Сейчас в судах рассматривается огромное количество дел. Говорить о том, что Генеральная прокуратура выигрывает все дела, по меньшей мере глупо. Суды принимают разные решения. А зубоскальством занимаются в основном те, кто обращается в суды с необоснованными исками. Вот они не могут ничего выиграть. Они и не должны ничего выигрывать по этим искам».
