Цивилизация
Если случайно засветить лист фотобумаги, происшествие можно считать досадной оплошностью. Если сделать то же самое с умыслом, это будет фотограммирование. Надо только не забыть разместить на светочувствительном слое какие-нибудь предметы — стекляшки или, наоборот, железяки, — чтобы после проявки было за что глазу зацепиться. Процедура несложная, результат не слишком ошеломительный, зато чувствуешь себя прикоснувшимся к священным корням авангардизма.
Выставку «Фотограммы» Александра Подосинова описать нелегко, поскольку описывать почти нечего. Не сообщать же, что в таком-то произведении четвертый ряд запечатленной перфорации дает драматический сбой регулярности, что рифмуется с «божественными пустотами и лакунами». Геометрический минимализм, хоть изобразительный, хоть фотограммический, жив велеречивым комментарием, ссылкой на предшествующий опыт и угрюмым одобрением немногих ценителей. Зрителю, не находящему в душе отклика при взгляде на тени электронных плат, сетчатых радиаторов, раздырявленных защитных кожухов и прочих обломков технической цивилизации, следует добывать крохи эмоций путем медитаций и исторических экскурсов. Осознать, например, что ни сюрреалистическая образность Ман Рэя, ни конструктивистские задачи Мохой-Надя и Эль Лисицкого, ни лабораторные изыскания учеников «Баухауза» не служили образцами для Подосинова. Но также и ощутить, что без всего перечисленного деятельность автора была бы невозможна, поскольку сами по себе, в отрыве, экспонаты не действуют ни на один из центров удовольствия.
Произведенные Александром Подосиновым негативы вызывающе тривиальны. Настолько, что отдают экспериментом, пусть чужим и давнишним.
Стремление нащупать границы, за которыми кончается искусство, владело многими в прошлом веке и привело к неутешительному выводу: таких границ не существует.
Как только очередной авангардист порывал с традицией и проникал в область эстетически неосвоенного, тут же находились авторитетные люди, объявлявшие новую территорию оккупированной искусством. В настоящее время не-искусства не осталось. Так что зевайте сколько угодно, но не вздумайте усомниться в праве художника вызывать зевоту в «Крокин-галерее» (Б. Полянка, 15) до 19 января.
Велимир Мойст
