Цивилизация
На помощь осажденному Порт-Артуру
115 лет назад Россия перелистнула одну из самых бесславных страниц в своей военной истории. 27-28 мая (по нов. стилю) 1905 года Тихоокеанский императорский флот потерпел катастрофическое поражение от японцев в морском сражении у острова Цусима и фактически перестал существовать. Участники войны признавали в своих мемуарах, что победить Японию после случившегося стало невозможно. С тех пор в обиход прочно вошло слово Цусима — символ полного, сокрушительного и оглушительного разгрома.
Эти события связаны с другим позорным эпизодом русско-японской войны – капитуляцией крепости Порт-Артур по решению ее коменданта Анатолия Стесселя. Еще в октябре 1904 года на выручку блокированному и отчаянно оборонявшемуся форт-посту России на Ляодунском полуострове из Кронштадта вышел отряд кораблей Балтийского флота, переименованный во 2-ю Тихоокеанскую эскадру. Ею командовал вице-адмирал Зиновий Рожественский. К тому моменту русский флот уже потерпел несколько чувствительных поражений от японцев и потерял много кораблей. Поэтому Санкт-Петербург мечтал о реванше.
Против отправки 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток высказывался великий князь Александр Михайлович, связавший свою жизнь с флотской службой и занимавший в то время должность начальника Главного управления торгового мореплавания и портов. Он считал отряд Рожественского недостаточно сильным.
За время похода, проходившего в условиях отсутствия надежных баз снабжения и плохой выучки команд, не было потеряно ни одного корабля.
Рожественский считал поставленную задачу практически невыполнимой и несколько раз обращался в Петербург с рапортом об отставке и намеками на необходимость вернуть эскадру. В ночь на 22 октября произошел так называемый Гулльский инцидент. В Северном море недалеко от английского города Халл русская эскадра обстреляла собственный крейсер «Аврора», потопила английский траулер «Крэйн» и серьезно повредила пять рыболовецких судов, приняв их за японские миноносцы. Разразился большой скандал, приведший к серьезному ухудшению отношений между Россией и Англией.
К декабрю эскадра достигла берегов Мадагаскара. Это совпало по времени с падением Порт-Артура и лишало смысла продолжение кампании. Однако в феврале 1905 года из Либавы (современная Лиепая) вышла еще одна эскадра под командованием контр-адмирала Николая Небогатова, получившая название 3-й Тихоокеанской.
В конце апреля 1905 года у берегов Вьетнама обе эскадры соединились, а 27 мая (по нов. стилю) вошли в Цусимский (ныне Корейский) пролив, держа курс на Владивосток. В тот же день русские корабли были обнаружены превосходящими силами японского флота под командованием адмирала Того Хэйхатиро. Эскадра Рожественского насчитывала 11 броненосцев, 9 крейсеров, 9 эсминцев и 1 вспомогательный крейсер, в то время как противник располагал 4 броненосцами, 24 крейсерами, 21 эсминцем и 24 вспомогательными крейсерами.
«Ужасные известия»
В самом начале сражения был выведен из строя и потоплен флагманский корабль «Князь Суворов», Рожественский при этом получил тяжелое ранение в голову. Таким образом, уже через 20 минут после первых залпов управление эскадрой было потеряно. Следом японцы потопили броненосцы «Адмирал Ушаков», «Александр III» и «Бородино». К утру 28 мая 2-я Тихоокеанская эскадра перестала существовать. Миноносец «Бедовый» с раненым Рожественским на борту сдался на милость победителя. Многие корабли потеряли строй и оказались разбросаны по Корейскому проливу.
Контр-адмирал Небогатов не сразу принял командование на себя.
Фактически он так и не смог объединить под своим началом эскадру и продолжал командовать лишь своим отрядом. В критической ситуации Небогатов принял решение о капитуляции. В 10:53 28 мая 1905 года японцам сдались эскадренные броненосцы «Император Николай I», «Орел», броненосцы береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин».
Еще в ночь с 27 на 28 мая от минных пробоин со всей командой погиб броненосец «Наварин». Броненосец «Сисой Великий» и крейсер «Нахимов» затонули у островов Корейского пролива, морякам при этом удалось спастись. «Мономах», ночью подбитый миной, добрался до острова Цусима и затонул там, успев высадить команду на берег. Броненосец «Адмирал Ушаков», крейсеры «Светлана» и «Дмитрий Донской» были потоплены после артиллерийского боя. Транспорт «Корея», буксир «Свирь» и миноносец «Бодрый» ушли после схватки в Шанхай.
Крейсерам «Олег», «Аврора» и «Жемчуг» также удалось уйти: 3 июня они достигли Манильской бухты на Филиппинских островах. Во Владивосток вернулся только самый слабый из всех крейсеров — «Алмаз». Прийти в русские порты смогли еще лишь три судна. Всего было потоплено 19 русских кораблей, погибли более 5 тыс. моряков. Японцы потеряли три миноносца, причем один – из-за столкновения с другим.
Великий князь Александр Михайлович обращал внимание, что разгром русского флота произошел в девятую годовщину коронации Николая II.
«Наш обед был прерван прибытием курьера от Авелана (морской министр Федор Авелан. – «Газета.Ru»): наш флот был уничтожен японцами в Цусимском проливе, адмирал Рожественский взят в плен, — рассказывал двоюродный дядя царя в своих воспоминаниях. — Если бы я был на месте Никки, я бы немедленно отрекся от престола. В Цусимском поражении он не мог винить никого, кроме самого себя. Он должен был бы признаться, что у него недоставало решимости отдать себе отчет во всех неизбежных последствиях этого самого позорного в истории России поражения. Государь ничего не сказал, по своему обыкновению. Только смертельно побледнел и закурил папиросу».
Николай II впервые упомянул о трагедии в своем дневнике 30 мая (по нов стилю):
«Тяжелые и противоречивые известия продолжали приходить относительно неудачного боя в Цусимском проливе.
Имел три доклада. Гуляли вдвоем. Погода была чудная, жаркая. Пили чай и обедали на балконе».
Через два дня он вновь вернулся к болезненной теме: «Теперь окончательно подтвердились ужасные известия о гибели почти всей эскадры в двухдневном бою. Сам Рожественский раненый взят в плен! День стоял дивный, что прибавляло еще больше грусти на душе. Имел три доклада. Завтракал Петюша. Ездил верхом».
«Мы все ждали поражения и тяжелых потерь»
Участник Цусимского сражения в роли инженера на броненосце «Орел», затем революционер, еще позже крупный советский работник и руководитель кораблестроительства на Дальнем Востоке Владимир Костенко уже в японском плену оставлял дневниковые записи, которые годы спустя легли в основу его мемуаров — ценного источника по русско-японской войне.
Через четыре дня после завершения сражения, находясь в госпитале, моряк записал: «2-я Тихоокеанская эскадра под командованием адмирала Рожественского перестала существовать. Как боевая сила она понесла поражение в артиллерийском бою 14 мая (по ст. стилю. — «Газета.Ru»), потеряла свои лучшие корабли, была рассеяна и добита ночными минными атаками. К утру 15 мая (по ст. стилю. – «Газета.Ru») только отряд из пяти кораблей — четырех броненосцев и одного легкого крейсера — под флагом адмирала Небогатова еще продолжал сохранять преемственность командования эскадрой. Сдача этого последнего отряда, окруженного японским флотом, явилась завершением разгрома российского флота, который, исчерпав свои боеспособные силы, уступил противнику весь морской театр войны. Уничтожение 2-й Тихоокеанской эскадры в бою при острове Цусима сделало бесцельным продолжение русским правительством восточной кампании как на море, так и на суше».
Костенко констатировал, что если в отношении боевой подготовки эскадра 27 мая оказалась не на высоте, то «личное мужество, хладнокровие и настойчивость в борьбе были проявлены исключительные».
Многие свидетели сражения были склонны винить в катастрофе ошибочные решения командования и вместе с тем воспевали героизм простых матросов и офицеров. В конечном итоге, правда, все жертвы оказались напрасны.
«Мы все ждали поражения и тяжелых потерь, но никто не мог допустить такого контраста в судьбе двух сражавшихся в смертельной схватке флотов. И только теперь разбитая эскадра внезапно постигла, какое беспримерное преступление было совершено над ней теми, кто столь безрассудно бросил ее в пропасть несмотря на все предостережения», — резюмировал бортовой инженер.
Перед высадкой на «Орел» японцев команда успела уничтожить шифры, сигнальные книги, судовые документы и выбросить в море 100 тыс. рублей золотом из денежного сундука. 30 мая броненосец под японским флагом был введен в бухту военного порта Майдзуру. Всех раненых японцы сняли с корабля и направили в военный госпиталь. Здоровых офицеров и матросов отправили в карантинный изолятор, а затем в лагерь военнопленных.
Любопытные воспоминания оставил участник русско-японской войны Николай Воронович, получивший широкую известность во время Гражданской войны как крупный военачальник зеленых в Черноморской губернии. В Маньчжурии Воронович писал заметки в крупную московскую газету «Русское слово» с театра военных действий. Он следил за отражением Цусимской катастрофы в печати и рассказал об освещении сражения на примере «Вестника Маньчжурских армий».
«Сначала появилась краткая телеграмма о начавшемся у берегов Японии морском сражении, в котором японцы понесли якобы огромные потери. О наших потерях не было сказано ни слова. Через день была помещена другая телеграмма, сообщавшая о том, что несколько наших крейсеров соединились с владивостокской эскадрой и что бой, в котором обе стороны понесли чрезвычайно тяжелые потери, еще продолжается. И только на седьмой день было опубликовано официальное сообщение о постигшем Россию ужасном поражении. Последняя надежда выиграть войну была потеряна. Все ясно понимали, что теперь не может быть и речи о продолжении кампании. Тяжелое чувство охватило нас, молодежь», — отмечал Воронович в мемуарах.
После того как подробности сражения все же стали достоянием общественности, морское министерство получило эпитет «цусимского ведомства».
Оппозиция в Госдуме потребовала разбирательства действий командования флотом, приведших к капитуляции Порт-Артура и гибели Тихоокеанской эскадры. Было принято решение устроить гласный судебный процесс по поводу сдачи кораблей в Цусиме. Кроме адмирала Небогатова к ответственности привлекались командиры сдавшихся броненосцев и весь их офицерский состав. Параллельно рассматривалось дело о сдаче миноносца «Бедовый», обвиняемыми по которому проходили адмирал Рожественский, офицеры его штаба, командир и офицеры корабля.
Адмирал Небогатов и командиры кораблей «Николай I», «Генерал-адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин», получивших в бою незначительные повреждения, сохранивших артиллерию, снаряды и спасательные средства, были приговорены судом к расстрелу с заменой на заключение в крепость сроком на 10 лет. Офицеров же трибунал освободил от ответственности как подчинявшихся приказам своих начальников.
Оправдательный вердикт был вынесен и в отношении адмирала Рожественского, взятого в плен на «Бедовом» в бессознательном состоянии. Зато организаторы сдачи — начальник его штаба капитан 1-го ранга Константин Клапье-де-Колонг, флагманский штурман полковник Владимир Филипповский, флагманский минер лейтенант Леонтьев и командир миноносца капитан 2-го ранга Баранов – были признаны виновными и присуждены к аналогичному наказанию, как и их коллеги с других захваченных японцами кораблей.
Комиссию по расследованию обстоятельств, приведших к цусимскому поражению, возглавил Александр Колчак.
В качестве причин случившегося были названы технические и материальные недостатки флота, устарелость артиллерийского вооружения, неудовлетворительное качество снарядов, недостаток приборов управления стрельбой, а также отрицательная роль Рожественского.
Действия адмирала характеризовались следующим образом: «Неудачный выбор начальника эскадры, принявшего на себя командование без веры в возможность боевого успеха, не уделившего необходимого внимания боевой подготовке эскадры, не терпевшего самостоятельного сотрудничества своих подчиненных и не имевшего мужества признать непосильной принятую на себя задачу, когда сам в этом убедился. Тактические ошибки, сделанные начальником эскадры, еще ухудшили положение. Безнадежная с начала, основанная не на добросовестном расчете, а на слепой надежде на удачу, операция прорыва 2-й эскадры Тихого океана во Владивосток должна была окончиться катастрофой».
Сам Колчак пришел к выводу, что серьезной ошибкой русского командования было непринятие мер к нарушению радиосвязи у японцев, сыгравшей колоссальную роль в ходе боя.
Всех осужденных, включая адмирала Небогатова, освободили из крепости по амнистии в 1909 году.