Цивилизация
30 апреля 1919 года военнослужащие одной из белых армий, подчиненной Верховному правителю России Александру Колчаку, без суда и какого-либо приговора расстреляли в Красноярске десять человек. Как следовало из постановления, эти лица были казнены в качестве мести «за зверски растерзанного бандами красных прапорщика Вавилова». Приказ о расстреле был отдан уполномоченным Колчака по охранению государственного порядка и общественной безопасности в Енисейской губернии генералом Сергеем Розановым.
Как минимум один из группы, Маерчак, являлся высокопоставленным сотрудником советских органов власти в Сибири.
Врач по профессии, он занимался медицинской практикой в Туруханском крае, куда был отправлен в ссылку, как и многие революционеры, например, Яков Свердлов и Иосиф Сталин. В 1917 году Маерчак активно участвовал в революционных событиях, а в начале 1918-го был назначен комиссаром призрения Енисейского губернского исполкома. Одновременно заведовал врачебно-санитарной комиссией.
Правда, господство советской власти в Сибири, как известно, длилось совсем недолго. В июне 1918 года Маерчака арестовали поднявшие мятеж бойцы чехословацкого корпуса. Около года медик находился в тюрьме, и даже теоретически не мог быть причастен к убийству прапорщика Вавилова. Та же самая участь постигла Александра Семененко, Яна Бойчука, Карла Левальда, Иоганна Пепсина, Василия Мариловцева, Григория Соломатина, Алексея Нитавского, Ивана Блинова и Геннадия Коростелева, которого, вероятно, расстреляли лишь за одинаковую фамилию с председателем Канского уездного исполкома. Помимо многомесячного пребывания за решеткой в качестве белогвардейских заложников, всех их объединяло полное отсутствие отношений с крестьянами-повстанцами, которые подозревались в лишении жизни прапорщика Вавилова.
Иными словами, 100 лет назад белые взяли на вооружение метод, освоенный красными: арестовывать своих врагов, объявлять их заложниками и расстреливать в качестве меры устрашения после нападения на кого-то из своих соратников.
Как и большевиков, истинная причастность обреченных людей к преступлению представителей Колчака совершенно не волновала.
Белый террор являлся зеркальным отражением красного. Чекисты набирали заложников из представителей буржуазии, зачастую бесцеремонно врываясь в частные дома в ночное время. Колчаковцы на занятых территориях захватывали, в первую очередь, видных революционеров, коммунистов, представителей партийной номенклатуры и советских органов. Однако в сито и тех, и других нередко попадались совершенно случайные, далекие от политики и от войны люди.
Всплеск белогвардейских репрессий совпал с весенним наступлением Русской армии Колчака, которая к концу апреля вышла на подступы к Казани, Симбирску и Самаре, очистив от красных территории с важными промышленными и сельскохозяйственными ресурсами и совокупным населением свыше 5 млн человек. Для похода на Москву белым требовалось обезопасить собственные тылы. Поэтому любые, даже сугубо местечковые проявления недовольства часто карались непропорционально сурово. Впоследствии это сыграло против колчаковцев: разъяренное казнями сибирское крестьянство отказывалось пополнять белые армии, всячески уклонялось от мобилизации и как только могло прятало продовольствие. Остается констатировать, что работу с жителями села провалили и красные, и белые.
Введение системы заложничества в красноярской тюрьме и в других пенитенциарных заведениях региона состоялось по инициативе Розанова, назначенного Колчаком генерал-губернатором Енисейской губернии. С 17 апреля приказом генерала «в виду участившихся случаев нападений, убийств, порчи полотна железной дороги, казенного имущества, грабежа мирного населения», находившиеся в тюрьме «большевики и разбойники» объявлялись заложниками.
Розанов постановил, что за каждое преступление, совершенное в данном районе, из местных заложников должны расстреливаться от 3 до 20 человек.
Кроме того, лиц, призывающих к ниспровержению существующей власти и так или иначе способствующих преступлениям и бесчинствам мятежников, приказано было предавать военно-полевому суду или расстреливать без суда, в зависимости от важности преступления.
Списки расстреливаемых составлялись в штабе Розанова. На экзекуцию обычно уводили ночью. Обреченных связывали и укладывали на дно телеги, накрывая брезентом. Каждый раз маршрут неизменно пролегал к городскому кладбищу. Тела убитых людей сбрасывали в заранее вырытые ямы и засыпали землей. Собственно, абсолютно ту же схему использовали и большевики.
Например, 1 ноября 1918 года чекисты и красноармейцы казнили на кладбище в Пятигорске свыше 100 заложников, среди которых было много известных и уважаемых в Российской империи людей во главе с одним из высших командующих в Первой мировой войне генералом Николаем Рузским.
Зверская расправа над «врагами революции», которых не расстреливали, а рубили шашками, должна была стать актом устрашения и одновременно местью за произошедший 21 октября того же года расстрел руководителей Северо-Кавказской Советской Республики (СКСР). Правда, кавалер ордена Святого Георгия трех степеней и остальные несчастные не имели никакого отношения к убийству комиссаров – это сделал их же вышедший из повиновения соратник, краском Иван Сорокин.
Но вернемся в Енисейскую губернию, где на расстреле Маерчака и еще девятерых деятельность белых карательных органов 30 апреля 1919 года не остановилась.
Одновременно в крупном селе Балахта были расстреляны и зарублены шашками 22 человека. Примерно в те же дни (точная дата неизвестна) в селе Лапшиха были расстреляны 16 красных партизан, в деревне Комарово – восемь, в селе Шарыпово – 57 партизан и местных жителей.
1 (по другим данным, 11) мая на край кладбищенских могил поставили вторую группу из томившихся в тюрьме Красноярска заложников. В их числе оказались такие известные революционеры, как бывший председатель Енисейского Совета Адольф Перенсон, работу которого хвалил Владимир Ленин, и член ЦИК Советов Сибири Яков Боград. Им пришлось расстаться с жизнью в отместку за убийство красными партизанами старшего унтер-офицера чехословацкого корпуса Вондрашека.
Помимо расправы над заложниками белые практиковали децимацию – казнь каждого десятого по жребию, которую придумали в Древнем Риме. У красных во время Гражданской войны ее применял нарком по военным делам Лев Троцкий, наказывавший бойцов за оставление позиций и дезертирство. Вот только если римляне и большевики подвергали децимации своих, то белые – врагов и мирное население.
«При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков;
если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, — расстреливать десятого»,
— говорилось в одном из пунктов приказа генерала Розанова.
Этот документ считается важным свидетельством белого террора. Помимо прочего, представитель Колчака уполномочивал начальников военных отрядов брать заложников среди населения, и «расстреливать их беспощадно» в случае «действия односельчан, направленного против правительственных войск».
«Как общее руководство помнить: на население, явно или тайно помогающее разбойникам, должно смотреть как на врагов и расправляться беспощадно, а их имуществом возмещать убытки, причиненные военными действиями той части населения, которая стоит на стороне правительства», — подчеркивалось в розановском приказе.
Лошадей, повозки, хлеб и другое «добро» оказавших сопротивление селян приказывалось отбирать в пользу казны.
С апреля по июнь 1919 года в Енисейской губернии были расстреляны 8 тыс. человек. Экзекуции происходили и на других занятых белыми территориях страны.
С июля в связи с изменением военно-политической обстановки Розанов был переведен на должность руководителя Приамурского края, объединявшей тогда территории современных Приморского и Забайкальского краев, Амурской области и северные приграничные земли Китая. После восстания чехословаков и эсеров во Владивостоке 31 января 1920-го генерал эвакуировался в Японию, а позже осел во Франции, где и умер в 1937 году.