— Ваша организация и вы сами предстали в американских СМИ теми, кто пытался наладить контакты с Дональдом Трампом во время предвыборного периода в США. Расскажите, что же произошло?
— Для этого нужно, прежде всего, объяснить специфику работы РСМД. После американских публикаций может сложиться впечатление, что это организация создана чуть ли не для того, чтобы вмешиваться в иностранные политические процессы. РСМД занимается дипломатией полуторного трека. То есть это диалог с зарубежными дипломатами, крупными учеными, экспертами, с бизнесом, с общественными деятелями по ключевым международным проблемам.
Такой формат давно стал общемировой практикой. И он крайне важен в текущих условиях, особенно с американцами, когда официальный диалог ведется достаточно напряженно. При этом наша публичная деятельность сопровождается серьезной экспертной и аналитической работой. Если угодно, РСМД — это и Think Tank, и Talk Tank, и Do Tank.
Неофициальные каналы, подобные РСМД и аналогичным организациям в Америке, — это важный инструмент для выстраивания доверия и тестирования позиций по двусторонним вопросам.
В принципе, РСМД всегда был открыт для американцев, у нас было много совместных программ, инициатив, дискуссий. В РСМД много раз выступали американские политики и эксперты, на этих мероприятиях часто присутствуют и представители российских государственных ведомств. Американская сторона тоже ценит такой формат, поскольку можно обсудить серьезные вопросы неофициально, но одновременно открыто и прозрачно.
Любой запрос, который нам приходит, не остается без внимания. Мы ни перед кем не закрываем двери. Поэтому неформальное обращение, которое я получил по электронной почте от Джорджа Пападопулоса, было частью нашей рутинной работы.
Пападопулос представился членом предвыборной команды Дональда Трампа. Кроме того, у нас оказались общие знакомые из академической среды.
— Как долго шла ваша переписка и о чем шла речь?
— Наша переписка началась весной 2016 года и продолжалась несколько месяцев. После того как Трамп победил на выборах, вся эта история прекратилась.
Суть предложений Джорджа Пападопулоса заключалась в том, чтобы организовать визит в Россию либо самого Трампа, либо кого-то из его команды «для обсуждения российско-американских отношений». Также обсуждалась возможность встречи где-то за рубежом.
Сам Пападопулос также заявлял о своем желании либо приехать в Россию, либо встретиться со мной за границей. Мы обменивались письмами, даже было несколько разговоров по скайпу, но до какой-то конкретики каждый раз дело не доходило. Мои просьбы обозначить более предметно повестку для дальнейшего диалога ни к чему не привели.
К его идеям мы отнеслись адекватно. Двери мы перед ним никогда не закрывали. Но при этом я предложил ему перевести наш разговор в более формальное русло – подготовить официальное письмо или письма с изложением своих идей и предложений. Вообще разумная формализация всегда позволяет отсечь серьезные предложения от несерьезных.
Все эти обращения в неформальных письмах — это, конечно, хорошо. Но если идет речь о визите Трампа или каких-то других важных людей, всегда пишется официальное письмо от имени руководителя организации или любого другого ответственного лица.
В нем должна быть изложена конкретная цель поездки. Если Джордж хотел организовывать академический или экспертный визит, то письмо нужно было писать в РСМД. Если политический — то, например, в российский МИД или посольство России в США. Здесь были возможны разные варианты. Но все они сводятся к институционализации взаимодействия.
Я несколько раз это озвучивал Джорджу, особенно когда он предлагал встречи Трампа или кого-то из членов штаба с российскими политиками. Но он этого, конечно, не сделал.
— Пападопулос конкретизировал, с кем из российских политиков хочет организовать встречу?
— Нет. На каком-то этапе он начал спрашивать, можно ли организовать встречу Трампа с Путиным «или какими-либо другими высокопоставленными российскими политиками». По нашему разговору стало ясно, что Джордж не очень хорошо понимает российский внешнеполитический ландшафт. Понятно, что нельзя просто так взять и встретиться с президентом, например. Это же несерьезно.
Как я понял потом, Пападопулос, вероятнее всего, действовал по собственной инициативе. Это не было изначально согласовано ни с предвыборным штабом, ни с самим Трампом.
Это был энтузиаст, но, по всей видимости, без большого опыта. Джордж очень живо интересовался сутью российско-американских отношений. Я ему рекомендовал почитать какие-то доклады и аналитические материалы, но это была коммуникация без какого-то практического выхлопа.
От идеи организации визита Трампа в Россию Джордж отказался летом. Тогда же он озвучивал идею приехать в Россию в личном качестве. Потом и эта идея сошла на нет.
— По данным Washington Post, РСМД искал контактов с другими американскими кандидатами на выборах. Это так?
— Когда у меня брали интервью журналисты из Washington Post, я просил их подчеркнуть, что инициатива о визите Трампа в Россию высказывалась американской стороной. РСМД с такими инициативами никогда не выступал.
Также мы не выступали с подобными предложениями в адрес каких-либо других участников американской предвыборной гонки. В интервью газете я говорил, что мы принципиально всегда готовы к сотрудничеству со всеми участниками американского политического процесса независимо от политических взглядов. Если бы к нам обратились представители других предвыборных штабов в США, они бы получили такой же ответ: уважительный, открытый и корректный.
— Когда вы переписывались с Пападопулосом, вы и ваши коллеги обсуждали потенциальный имиджевый эффект? Все-таки натянутые отношения Трампа с американской прессой стали очевидны задолго до того, как он победил на праймериз и был избран президентом США.
— Мы не слишком серьезно восприняли само предложение. Не было никаких признаков того, что предвыборный визит Трампа в Россию произойдет. Джордж, как я уже говорил, каждый раз с нами связывался и каждый раз останавливался, когда получал просьбу формализовать процесс или хоть как-то конкретизировать свои идеи и предложения.
Имиджевого ущерба мы тоже не предполагали.
РСМД постоянно находится в контакте с американским экспертным сообществом, с академическими и политическими кругами, и до сих пор проблем такого рода у нас не возникало. В США мы хорошо известны, более того, в самой Америке есть аналоги нашей организации, которые занимаются тем же самым.
Помимо этого, вряд ли кто-то из наших коллег — да и мы сами — тогда ожидали, что Трамп действительно победит. У меня есть ощущение, что для нашего политического сообщества это был сюрприз.
Никто не думал, что Трамп выиграет. Это была темная лошадка, харизматичная и необычная фигура, на которую вряд ли кто-либо сделал ставку, поскольку она не принадлежала политическому истеблишменту США.
Таким образом, и последующий конфликт Трампа с истеблишментом стал для нас в России неожиданностью, как и скандал о «российском следе».
— Какой еще урон двусторонним отношениям может нанести скандал с «российским вмешательством»?
— На мой взгляд, сегодня главная проблема в том, что в американских СМИ идет подгонка фактов под историю о российском вмешательстве. Не хочу преувеличивать претензии в адрес The Washington Post, понимая, что статья готовилась в сжатые сроки и в кратком газетном формате. Далеко не все мои комментарии могли уместиться в их текст. И, по крайней мере, московский корреспондент газеты Дэвид Филиппов показал высокий профессионализм. Но нужно помнить, что в психологии есть коварный эффект, когда группа начинает подстраивать получаемую информацию под свою исходную идею, отвергая другие факты, которые не встраиваются в эту картину мира.
Нельзя попадать в эту ловушку. История с «российским вмешательством» уже сыграла свою роль во введении нового пакета антироссийских санкций. Американские власти начали расследование, которое будет длиться еще долго и все это время подпитывать скандал с «российским следом».
Есть очень много взаимодействий между Россией и США, — к счастью, коммуникация есть. Но проблема в том, что при желании каждый факт этой коммуникации можно подогнать под тезис о «вмешательстве».
Надежда на то, что эта тема постепенно станет маргинальной. Она уже отходит на второй план на фоне протестов ультраправых в связи со сносом памятников в Вирджинии.
Я, конечно, надеюсь на то, что трезвый диалог между США и Россией продолжится. Сейчас он крайне востребован.