Цивилизация
Хотя в наши дни нередко говорят о том, что «новая волна» перформанса на подходе и что сей жанр еще способен удивлять, все же нельзя не признать: интерес у современной публики вызывает в основном ретро-взгляд на указанный феномен. Практика 1960–80-х для кого-то исполнена ностальгическими чувствами; другим не знакома вовсе, а потому заочно интригует; третьи же испытывают сложные ощущения и хотели бы задним числом разобраться – что это было? Имеет место классический случай, когда дистанция в тридцать-сорок лет сама собой оказывается действенным фактором, заставляющим вернуться в прошлое и поискать там нечто важное. А уж приведет ли подобная любознательность к всплеску «новой волны» – вопрос открытый.
На чьем же примере уместнее всего бередить души «ветеранов» и пробуждать к активности «представителей подрастающего поколения»? Это очевидно для всех, кто знаком с историей вопроса. Хотя Марина Абрамович (ударение на втором слоге, согласно сербской традиции) и не была родоначальницей жанра, однако неофициальный титул «бабушки перформанса» носит заслуженно.
Сорок лет в отрасли – это не шутки. К тому же, несмотря на возраст (мало кто в 65 лет склонен к опытам на выносливость организма), она и сегодня в строю.
Правда, того экстрима и эпатажа, которые были свойственны Абрамович в период «бури и натиска», то бишь в 1970-е, она уже не исповедует, но в харизме ей по-прежнему не откажешь. Идеальная кандидатура для проекта, призванного если не возродить, то заново отрекламировать выдохшийся жанр. С этой задачей довольно успешно справилась прошлогодняя ретроспектива художницы в нью-йоркском МОМА (Museum of Modern Art). Сейчас в «Гараже» демонстрируется практически полная версия того шоу. И в Нью-Йорке, и в Москве куратором выступил Клаус Бизенбах, специалист МОМА по мультимедийным искусствам вообще и перформансам в частности.
Прощальная выставка в пространстве мельниковского гаража (как известно, в следующем году институция под руководством Даши Жуковой должна перебраться в ЦПКиО имени Горького, уступив прежнюю площадку Российскому еврейскому музею толерантности) получилась не только масштабной, но и впрямь новаторской.
А для нашей страны – почти революционной.
Что уж скрывать: «золотой век» перформанса мы со всей возможной благопристойностью провели по свою сторону «железного занавеса», так что большинство наших сограждан узнало об этой арт-практике лишь в 1990-е – благодаря нашумевшим акциям Кулика, Бреннера и Мавромати. К тому времени увлечение Запада перформансами стремительно шло на убыль (кстати, Марина Абрамович была в числе самых непреклонных адептов, за что и удостоилась «Золотого льва» на Венецианской биеннале 1997 года). Иначе говоря, отечественные зрители ни подлинной страсти, ни устойчивого иммунитета к этому виду художественной деятельности обрести не успели. Для многих шоу в «Гараже» наверняка окажется серьезным испытанием психики и поводом ревизовать взгляды на искусство. Совсем не обязательно, впрочем, что результатом внутренних борений станет-таки любовь к перформансу.
Марину Абрамович в детстве тоже учили следовать идеям марксизма-ленинизма, а не выделывать трюки голышом перед публикой.
Но барышня оказалась с норовом и предпочла уехать из Белграда в Амстердам, чтобы посвятить себя искусству – так, как она его понимала. Собственно, выставка и рассказывает о том, что у нее получилось. Как и положено ретроспективе, основное место здесь занимают хроники минувшего – черно-белые видеоотчеты, снятые на 16-миллиметровую пленку, серии фотографий, отдельные артефакты (скажем, на столе выложены 72 объекта, посредством которых зрители терзали героиню в ходе перформанса под названием «Ритм 0» – дело было в 1974 году). Едва ли не половина из визуальных свидетельств касается совместного творчества Абрамович с ее немецким коллегой и спутником жизни Улаем (в миру – Уве Лейсипеном). Банальное выражение «спутник жизни» в данном контексте обретает тотальный и даже слегка пугающий смысл, поскольку этот тандем на протяжении 12 лет ставил на себе шокирующие опыты по изучению физического взаимодействия двух тел и моральной совместимости двух душ.
Итогом тесной творческой кооперации стало расставание, оформленное также в виде перформанса:
Марина и Улай с разных концов Великой китайской стены двинулись навстречу друг другу и, соединившись посередине, договорились об окончательном разрыве. С тех пор Абрамович выступает сольно, достигнув куда больших индивидуальных успехов, чем ее бывший партнер.
Знакомство с документацией представляется занимательным, однако не всегда способствует воссозданию атмосферы былых перформансов. Для пущего драйва художница пускает в ход рецепт под названием «реперформанс». Откликнувшихся на призыв волонтеров (в данном случае аж 47 человек) Марина обучает основам ремесла, после чего юноши и девушки предъявляют публике точные повторы легендарных арт-жестов своей наставницы. Правда, из всех видов истязаний, которым подвергала себя в оны годы Абрамович, в современном арсенале она оставила не самые жесткие («После «Ритма 5» я поняла, что сошла с ума и что, оказывается, существует граница перформанса – он прекращается вместе с сознанием художника»). Как правило, волонтеры играют роль «живых изваяний» – например, лежат обнаженными, прикрывшись скелетом, или образуют подобие портала из неприкрытой плоти (посетителям приходится протискиваться между двумя голыми статистами).
Эти ремейки не позволяют забыть, что вообще-то перформанс – искусство, существующее «здесь и сейчас».
Не ограничившись наставлениями для воспитанников, Марина готова внести и личный вклад в московскую гастроль. На протяжении недели, по три часа ежедневно, она будет проводить за столом, глядя в глаза всем желающим. Перформанс «В присутствии художника» был испробован в прошлом году в Нью-Йорке – впрочем, там Абрамович провела в безмолвном диалоге с публикой все три месяца, что длилась выставка. Но в Нью-Йорке она все-таки дома (живет здесь последние десять лет), а вот гостить в Москве до 4 декабря, то есть до закрытия проекта, ей явно не с руки. Так что любителям гипнотического контакта необходимо ловить момент. Дополнительным стимулом может стать осознание, что, участвуя в перформансе, ты не только удовлетворяешь собственное тщеславие, но еще и служишь торжеству науки. Едва встретившись глазами с балканской арт-дивой, посетитель становится участником «нейронаучного эксперимента» по «измерению магии взгляда». Что за магия такая и в чем ее измеряют, мы вам разъяснить, конечно, не возьмемся, но приборами эта импровизированная лаборатория напичкана от души. Сразу понятно: при подобной технической оснащенности умереть у перформанса нет ни единого шанса.
