Цивилизация
Редактор книжного издательства Уилл Атентон (Дэниел Крейг) набрался решимости уволиться и засесть за собственный роман, заодно это позволит больше времени проводить с семьей. В пригородном доме мечты, куда они недавно переехали, его ждут красавица-жена (Рейчел Вайс) и малютки-дочки. Идиллии, увы, долго не продержаться: самой младшей мерещится за окном человек, Уилл находит в саду чужие следы, а в подвале — малолетних готов, справляющих черную мессу по убитым в этом доме: говорят, глава семейства сошел с ума, расстрелял жену и дочерей, сам словил пулю в голову и выжил. О том, куда он делся, предпочитают помалкивать и местные служители закона, и нервическая соседка (Наоми Уоттс), делящая дочь с агрессивным бывшим мужем.
С картиной, которую снимал Джим Шеридан, приключилась неприятная история:
по итогам постоянных разногласий с продюсером материал у режиссера отобрали и к монтажу его не допустили.
Смонтированная студией версия настолько не понравилась постановщику и актерам, что они отказались от какого-либо участия в ее прокатной судьбе. Насколько иным мог быть результат, теперь можно только гадать, но реакция коллектива понятна. Одно цветоделение «Дома грез» чего стоит: первые же кадры, с нью-йоркским офисом и заснеженной улицей, утоплены в таком свинцово-синем, который можно счесть попыткой ответственного за это лица покаяться и с ходу заявить: мол, все, что вы увидите, совершенно нереально и является болезненной фантазией.
Даже если и так, то для фильма про «нехорошую квартиру» это не обязательно плохо. Начинается он, как поход на территорию «Сияния» Кубрика, и Крейг в роли папы-писателя старательно привносит элементы безумия даже в самые мирные сцены игр с детьми. Вообще происходящее поначалу пугает не столько скрипом лестниц, тенью за окном и шумом в подвале,
сколько вызывающими перегибами — как по части воссоздания идиллической картинки, так и по части разрушающей ее тревоги. И идиллия, и болезненность получаются слишком схематичными.
Вайс выходит оставить сообщение на автоответчик мужа под снег в ночной рубашке, дети без устали радуют родителей, семейство смотрит на отца с гротескным обожанием... Столь же немотивированной выглядит реакция, которую вызывает у местных жителей появление новосела: да, конечно, незнакомец в наши тревожные дни вряд ли должен ждать приветственных пирогов, а весь город явно что-то скрывает. Но вот так раз за разом отшивать прилично одетого и весьма вежливого Крейга все же странно. Копы призывают «не привлекать внимания общественности к делу». Жена, узнав о кровавом прошлом дома, всплескивает руками: «Так и знала, что нельзя уезжать из города — обязательно должно было этим закончиться». Зрители в этот момент должны согласно закивать: они тоже знают, к чему в кино ведут такие переезды.
Не дождавшись помощи полиции и соседей, герой Крейга на пути к разгадке постепенно теряет человеческий облик. Поначалу это выражается только сменой изящного городского пальто на куртку поверх толстовки. Но героя ждут куда более серьезные потрясения и, соответственно, перемены. Угадать сценарный трюк, объясняющий творящуюся в фильме дичь, несложно: он не нов и не так давно использовался с куда большим успехом, однако правила кинорецензирования требуют молчать. Тем более что это самое объяснение срабатывает двояко. С одной стороны, оно позволяет сошедшимся на съемочной площадке (а затем и поженившимся) Крейгу и Вайс пуститься во все тяжкие психологической драмы, с другой — оставляет на финал еще одну загадку, которая вовсе и не загадка даже, а форменное сценарное безобразие.
Оставим концовку, да и всю историю, на совести ее авторов, а скандал с монтажом на совести продюсеров. В конце концов получился не худший триллер категории Б, просто в него по ошибке занесло хороших актеров. Им было неуютно в ходульных персонажах, зато по крайней мере Крейгу и Вайс есть за что благодарить эти съемки.
