Не время для дискуссий

Депутаты Госдумы ударно отрабатывают повышенные зарплаты: количество запретов — уже принятых и еще обсуждаемых — перешло в качество. Кажется, не осталось ни одного человека в стране, которого хоть в чем-то не предложили ограничить. Во всяком случае, в моей небольшой семье заботой охватили всех.

17-летней дочери грозят запретить до совершеннолетия дискутировать о сексе. Даже вполне традиционном. Она с перепугу начала писать стихи. Я надеялась, романтические, оказалось — революционные. Теперь ее аккаунт в соцсети украшает демотиватор: «Пора запретить думать. Это оскорбляет чувства тупых», и она всерьез собралась поступать на философский вместо филологического.

70-летней маме, только недавно освоившей покупки через интернет-магазины, обещают сократить сумму, на которую она может себя порадовать, до 1 тыс. руб. в день и до 15 тыс. в месяц. Мама в восторге — народные избранники заботятся о том, чтобы пенсионеры не разорились.

Муж, комментируя действия властей в общественном транспорте, стал малодушно понижать голос. Потому что каждый раз он злостно нарушает сразу несколько запретов, распространяя по вагону метро сепаратистские идеи отделиться от нельзя-цитировать-каких-законодателей (закон о запрете мата в СМИ), сдать квартиру в Москве понаехавшим и уехать куда-нибудь на Гоа. Пока депутаты не запретили сдавать квартиры и ездить на Гоа.

Племянник-студент едет работать на Олимпиаду. В контракте отдельным пунктом — строгий запрет, вплоть до немедленного расторжения контракта, распространять в соцсетях негативную информацию (фото и личные впечатления) о том, что происходит на Играх и вокруг них. Видимо, история с олимпийским «толчком на двоих» не прошла незамеченной.

Отец-историк, по настоятельной просьбе руководства института, отозвал из одного прогрессивного журнала свою статью о том, как разнообразно питались во время Ленинградской блокады приближенные Жданова. После набирающего обороты скандала с блокадным опросом на сайте телеканала «Дождь» (организация включена Минюстом в список иноагентов) в прогрессивном журнале, вернув статью, тоже, думаю, вздохнули с облегчением.

Я — журналист, и этим все сказано: работникам СМИ запрещено все то же самое, только с гораздо более серьезными последствиями — потому как пропаганда. Примеров хватает. Последний — с тем же, по словам Познера, «вляпавшимся в историю» телеканалом «Дождь». Познер знает что говорит — сам чудом удержался в эфире после того, как усомнился в умственном потенциале Госдумы.

Несмотря на то что опрос провисел на сайте телеканала всего ничего, президент ассоциации кабельного телевидения России Юрий Припачкин предложил немедленно перекрыть «Дождю» вещание: «У меня возникло желание, как оператору, взять и отключить такую информацию, взяв на себя некие функции цензурирования. Можно это или не можно, как к этому отнесутся власти, как вообще реагировать, можно ли выражать гражданскую позицию как оператору?»

Главный из этих вопросов, конечно, «Как к этому отнесутся власти?». Хотя, казалось бы,

зачем человеку с «гражданской позицией», представляющему негосударственную организацию, ждать кивка от властей. Можно ведь для начала с коллегами по ассоциации посоветоваться...

А затем, что законы в стране меняются так быстро, что самые расторопные не поспевают. Вот и ждут кивка с олимпа. Цитирование «великого человека» Геббельса на «своем» канале — ошибка, криво сформулированный вопрос про блокаду на идеологически чуждом ТВ — «пропаганда нацизма». Поняли, ребята?

Вирус простых решений и объяснений, который завелся в Думе, поразил всех, не обладающих иммунитетом. Падает рубль? Давайте примем закон, запрещающий оскорблять наш гордый российский рубль словами «падающий», «девальвирующий» и т.д. Ведь, как мудро заметила глава ЦБ, это у нас не рубль слабеет, а вражеские доллар с евро поднимают голову.

Снимают отбойники на Варшавском шоссе, установленные год назад? Кураторы московских СМИ рассылают в подшефные издания циркуляры не дебатировать эту тему. На вопрос, не приведет ли демонтаж отбойников к увеличению числа аварий, убедительного ответа у заммэра по строительству Марата Хуснуллина, видимо, нет. А потому просьба таких неудобных вопросов ему не задавать. А еще лучше вовсе объявить Варшавское шоссе спецзоной.

Фильм Абделатифа Кешиша «Жизнь Адели» появился в интернете? Лига безопасного интернета тут же выявила в нем признаки пропаганды педофилии и сигнализировала в Роскомнадзор.

Учитель в Хабаровске сказал в интервью, что он гей, но при этом абсолютно нормальный человек? Закроем газету, которая публикует это откровение, за пропаганду однополой любви. А учителя выгоним из школы.

В материалах Нюрнбергского трибунала есть «дело Маргарет Грин», 18-летней девушки из Кельна. Я прочитала о нем у историка Елены Съяновой, серьезно изучающей природу нацизма. Эта Марга, пишет Съянова, была рисковой девушкой — она не просто влюбилась в еврейского парня, а решила об этом публично заявить. На предприятии, где она работала, имелся стенд с газетой «Дер Штюрмер» («Штурмовик») — такие стенды на заводах Германии были в порядке вещей, и Марга рядом с газетой, клеймившей евреев, прикрепила свой «манифест любви».

Воспетый ВГТРК Геббельс с коллегами два месяца долбили Маргу и ее парня, отрабатывая антисемитскую программу воспитания немцев на выдуманных интимных подробностях личной жизни этой пары.

В результате «манифест любви с евреем» вобрал в себя все самое постыдное и извращенное, что имелось в сознании немецкого обывателя, и в таком виде был приписан Марге. После чего снова был вывешен на то же место, а текст и снимки напечатаны в газетах.

Редакции газет завалили мешками писем от граждан, требовавших «испепелить заразу» и «повесить извращенку».

Маргарет Грин повесилась сама. Ее парня отправили в концлагерь. А миллионы немцев с тех пор стали бдительно следить за соседскими девицами, подозревая в каждой Маргу Грин, и искать полукровок в сыновьях соседей.

Ничего не напоминает?

Когда экс-спикер Госдумы Борис Грызлов назвал парламент «не местом для дискуссий», вряд ли он думал, что фраза станет настолько пророческой. Как только депутаты в большинстве своем согласились с этим определением их места работы, так постепенно вся страна начала превращаться в место не для дискуссий. Не потому ли, кстати, Даниил Гранин выступал со своей пронзительной блокадной речью перед пригласившими его в Берлин депутатами Бундестага, а не перед нашим парламентом.

Конечно, власть — особенно централизованная, долго несменяемая, зацикленная на себе — всегда претендует на то, чтобы быть единственным источником истины. И любой режим, так или иначе, преследует тех, кто привык много себе думать.

Из России мыслящие люди бежали и при царском режиме, и при большевиках, бегут и сегодня. Но когда противостояние власти и интеллектуалов доходит до крайностей — массовое потопление китайских умников в выгребных ямах, ленинский «философский пароход», сожжение книг в фашистской Германии, — страдает все общество. Как думающее, так и не очень.

Пока писала, на лентах появились новости: региональные кабельные операторы один за другим стали исключать телеканал «Дождь» из своих пакетов. В Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Кургане, Самаре… Видимо, с олимпа все-таки кивнули или, что скорее, операторы дружно уловили дух времени. А время сейчас не для дискуссий.

Не пора ли прятать книги?