Цивилизация
«Если дерьмо когда-то приобретет цену, нищие станут рождаться без задниц», – флегматично говорит худой небритый интеллектуал по фамилии Годар. Как всегда, афоризмами. Это мой любимый фильм. Я не сомневаюсь, что он прав.
20 лет назад мой знакомый ругал меня, что я мыслю не позитивно и по-нищенски, а вот он, мол, уверен, что через пару лет ему удастся разбогатеть и перебраться из Капотни в Хамовники. Прошло 20 лет. Он так и живет в Капотне. Даже если дерьмо когда-то приобретет цену, нищие останутся жить там же, где жили. А я вот ищу квартиру в Тель-Авиве. Самом дорогом городе мира. Это с моей-то психикой, непозитивной и нищенской.
Факт поиска квартиры в самом дорогом городе мира не делает тебя автоматически богачом. «Богатый нищий жрет мороженое», – любил говорить мой папа, цитируя парадоксальную фразу неизвестно какого поэта.
В центре самого дорого города мира человек в одних трусах стоит на тротуаре и машет мне рукой. Каким-то образом он понял, что я это я. Мы переписывались в специальной группе по сдаче квартир в аренду и субаренду. Саблет – это тут такой отдельный вид спорта. В Москве представить невозможно, что я уезжаю на неделю из своей квартиры в отпуск и вместе со своими трусами, носками и посудой пересдаю на этот срок свою квартиру незнакомцам. Но тут так делают все. Пересдают на месяц, на неделю, на день. Здесь люди проще. Намного проще. Тут можно поздороваться на улице, пожелать хорошего дня, зацепиться языками и тут же всем вместе идти к новому другу домой. Месяцами я живу тут у друзей, их дети все время спрашивают, какой сестрой я им довожусь, двоюродной или троюродной, и каждый раз забывают, что никакой. Все люди братья, дети.
Тут у всех какая-то студенческая жизнь, и если ты поймешь, что каждый встречный твой брат (ахи), – ты все сможешь. Если отсутствие дистанции тебе не по душе – ты пропадешь.
Голый человек в центре самой дорогой в мире столицы как-то сразу узнает меня в толпе и приветливо машет. Шалом.
Я тут таджикский дворник, мой иврит уровня гимель на улицах не помогает мне никак. Как старую подругу, голый человек ведет меня за собой вглубь трущоб. Эти элитные трущобы стоят по две тысячи долларов за 20-метровый скворечник. У подъезда на асфальте сидит дядя и занюхивает кокаиновую дорожку, не в кино я такое вижу впервые и забываю, зачем пришла. Бомжи, сумасшедшие, алкоголики, наркоманы бродят по улицам, никто не собирается очищать от них самый дорогой город в мире. Тут к ним относятся особенно нежно. Бомж плюет в мою сторону. И почти попадает. Я очень люблю Израиль. Израиль не любит меня. За этот месяц уже в меня второй плевок.
Голый ведет меня на крышу.
– Эйн по миклахат? – спрашиваю. Где душ-то.
– По, – машет рукой голый человек.
Захожу. Тут только ржавый туалет с ободранной плиткой. Ни раковины, ни полочек, ни душа.
– Эйфо миклахат? – видимо, мой иврит совсем плохой.
– Шам, – настаивает голый.
Проверяю еще раз. И еще. И еще. По очереди проверяю то душ, то словарь. Нет, все верно. А где душевая-то. Тут же только толчок. С шестого раза замечаю над толчком шланг для биде. Это и есть душ.
Квартира стоит 1700 долларов. Зато центр Тель-Авива. Люди платят за название улицы, на которой живут.
Как посмотреть на Тель-Авив с точки зрения развития городов? Почему он такой, самый дорогой, самый лучший, самый богемный, город трущоб? Здесь практически невозможно найти место, где бы под окнами не было бы стройки. Он весь строится. Город, в котором у людей есть деньги на машины и на квартиры по 2 тысячи долларов, но нет денег на еду.
Оказалось, это были стихи Леонида Мартынова, папа:
От города не отгороженное
Пространство есть. Я вижу, там
Богатый нищий жрет мороженое
За килограммом килограмм.
О чем это – бог весть. О чем писал лауреат госпремии СССР в 1949 году.
В 2021 и 2022 году Тель-Авив был признан самым дорогим городом для жизни по результатам исследования, проведенного аналитическим отделом The Economist. Обойдя Гонг-Конг, Париж, Цюрих, Сингапур. Причины ясны.
Конкуренция ограничена, импорт почти невозможен, ресурсы сосредоточены в руках нескольких семей, размеры страны вносят свою лепту. Ну, и плюс все хотят тут жить.
Цена на квартиру тут начинается с миллиона долларов. Самый дешевый бокал вина – с 10 долларов.
«Я не ожидал, что рынок так перегрет, – говорит странный парень по имени Алекс, когда-то приехавший из России, – пришлось снять объявление о сдаче, потому что за час ко мне пришли уже около 40 семей. Не знаю, куда бежать».
Алекс – качок, педант, чистюля, программист и счастливчик, у него своя квартира в ТА. Мышцы лица подергиваются. Он долго объясняет, как в его совершенно белой квартире не сделать за год ни единой царапины. Да ну на. Пусть остальные 40 семей снимают.
Я в Москве не могла сдать квартиру, потому что знающие люди объяснили, что невозможно сдать квартиру, в которой я оставила личные магнитики на холодильнике. Это после трех дней вылизывания квартиры.
Расскажите это израильским риелторам, которые в рекламе квартиры оставляют в кадре сушилку с развешанными трусами и носками жильцов. И квартиры улетают.
Понятно.
Рынок перегрет.
Говорят, чтобы разбогатеть, ни в коем случае нельзя экономить. Экономить – нищенская психология. Ну, пусть это подтвердит Светка, моя однокурсница, самая богатая моя подруга. Дима с перепугу назвал ее олигархом, потом что у нее дома бассейн 25 метров и потому что он в жизни не видел олигархов. Кому и кобыла невеста, Дима. Но она и правда богатая. Однажды я была с ней на рынке, она ходила по рынку как Мокий Парменыч Кнуров, и для рыночных торговцев это было целое событие. Каждый старался угодить. Света знала все цены. Ее обмануть не могли. Она купила мне на пробу за 250 рублей кусочек чего-то очень вкусного, посоветовав всегда покупать. Вечером того же дня она напомнила мне, чтоб я не забыла вернуть ей 250 рублей.
Если ты переезжаешь из Москвы в Израиль, ты автоматически теряешь в уровне жизни. Поэтому Света тут не живет. Ей дорого. «Деньги имеют свойство заканчиваться», – говорит она, когда объясняет, почему, несмотря на три свои квартиры в ТА, живет на Кипре.
А мы живем тут. Богатые нищие. Оксюморон такой.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.