Такие разные православия

В строящемся храме Вооруженных сил (иначе называть его я не могу) появились витражи с советской символикой и мозаики с полководцами 1945 года во главе, разумеется, со Сталиным. Можно только удивиться, что его не сопровождают, как в те самые времена, Маркс, Энгельс и Ленин. А председатель экспертного совета Патриархии по искусству о. Леонид Калинин начинает невнятно бормотать: «из истории страницу эту вырвать мы не можем и не отдать память тому человеку, который во многом служил этой Победе, мы тоже не можем».

Но можно было, по крайней мере, не изображать в храме в виде триумфатора того, кто казнил и сгноил в тюрьмах больше христиан, чем все римские императоры и турецкие султаны вместе взятые.

Выглядит, честно говоря, как если бы в синагоге изобразили одного германского руководителя XX века, при котором евреям приходилось очень туго, зато строились прекрасные автобаны (самих деятелей не сравниваю, лишь уместность их портретов в святых местах).

На этом фоне уральский священник проклинает с амвона всех, кто призывает в связи с пандемией не ходить в храмы (а значит, и все российские власти, и патриарха). И все, что ему за это грозит – запрет на публичную проповедь. Это при том, что за куда меньшие проступки священников снимают с приходов, запрещают в служении…

Мы видим, что русское православие, по сути – такой «зонтичный термин», объединяющий очень разные группы.

Речь не о том, что в любой большой организации есть люди с разными идеями и характерами. Само понимание православия у разных людей далеко не одинаково. Цели и принципы организации видит каждый по-своему. Я опишу самые заметные из них – упрощенно, даже карикатурно, как и предполагает жанр публицистики. Но понять происходящее это поможет.

Те, кто в храме изображают Сталина, видят в православии некую правильную идеологию, которая из века в век поднимает народ на борьбу с проклятыми западными врагами и венчает славой победителей. Не уверен, что эти люди вообще нуждаются в Боге. Но если Он для них существует, то, несомненно, лишь для того, чтобы даровать очередные победы российско-советской империи и всячески раздвигать ее границы. И патриархии, и Кремлю с такими патриотами-державниками иметь дело легко и приятно, но иногда все же возникает скандальный перебор: слишком много Сталина и мало Христа.

К этому направлению близко другое, которое Пелевин гениально обозначил слоганом «солидный Господь для солидных господ». Здесь никакого явного имперства, скорее культ успеха и эксклюзива: поездки на Афон, домовые храмы, расписанные лучшими иконописцами, ВИП-службы по особым приглашениям, хотя бы и при пандемии, глянцевые журналы, модные рецепты, православные платья от-кутюр. Эти люди щедры на пожертвования и нетребовательны во всем, что не касается их личных религиозных нужд, а потому с ними тоже удобно.

Гораздо больше проблем доставляют патриархии истово верующие со сплошным апокалипсисом в голове: они крайне навязчивы и нетерпимы, готовы на жертвы и не собираются молчать, как тот уральский священник.

Во всем они видят признаки скорого пришествия Антихриста, а нынешняя пандемия представляет им для этого прекрасную возможность (хотя в настоящем-то Средневековье это было событие хоть и печальное, но привычное). Молодой послушник Троице-Сергиевой Лавры, узнав, что заражен коронавирусом, совершил самосожжение… Психическая болезнь? Скорее всего. Но надо признать, что и проповеди, и сама атмосфера в иных храмах, а особенно монастырях не только привлекает, но и стимулирует именно этот род душевного нездоровья. И поэтому патриархия старается таких ревнителей без особой нужды не раздражать и вообще не замечать. Но это все труднее делать.

Совсем другое дело – «либеральное крыло», с которым бороться легко и приятно. Это в основном интеллигенты, которые привыкли жить в мире книг – вот и в христианстве они считают главным Евангелие и стараются жить по нему. Правда, при этом, как у интеллигенции водится, без конца выгуливают свои белые плащи и выясняют, кто тут самый нерукопожатный. Говоря по-евангельски, благодарят Бога, что сами не таковы, как этот мытарь. Эта группа (кстати, автора этой колонки относят именно к ней), пожалуй, для патриархии самая безопасная, хотя в силу своей речистости вызывает больше всего раздражения.

Есть и сами патриархийные структуры. Их главный принцип – «блага ради церковного». Все, что происходит, оценивается ими с точки зрения выгод или невыгод церкви как организации, которой они управляют и которая, пожалуй, из них одних и состоит. За время правления патриарха Кирилла отстроена вертикаль, которой позавидует и Кремль… Но кажется, что в эпоху шторма лишняя жесткость только вредит. Мы видим, как все чаще рядовые клирики позволяют себе высказывания, не согласованные с генеральной линией или прямо ей противоречащие. Главное, чего не хватает этой системе – доверия, и в несытые времена, которые нам всем явно предстоят, это особенно тревожно. Люди перестают давать деньги (в том числе очень большие люди и очень большие деньги), если они видят, что тратятся они произвольно и совершенно бесконтрольно, на показную роскошь и портреты государственных деятелей в святом месте.

Ну и, наконец, есть «народ церковный» – то самое православное большинство, о котором так привычно мы слышим на каждом углу, от имени которого так легко и удобно выступать и требовать преференций, а то и запретов с наказаниями (знаменитое «оскорбление чувств»).

Оно, большинство, не возражает. Его православие прикладное: нужно ведь как-то освящать повседневность, чувствовать свою причастность чему-то великому, надмирному, нужно иметь духовных наставников (только не слишком требовательных) да требоисполнителей. Полезны даже, как острый перчик на кухне, экстремальные проповедники вроде отцов Дмитрия Смирнова или Андрея Ткачева: они придают пикантности, а питаться одним перцем никто и не предлагает. Да, грубовато на грани фола, зато нескучно.

Такие люди были и будут всегда, причем всегда их будет много. Вот почему традиционная религия в любой стране имеет все основания надеяться на обеспеченное будущее… Но проблема в том, что иногда традиция резко меняется. В том самом большевистском прошлом, которое теперь увековечивают в храме Вооруженных сил, простые православные люди (а с ними мусульмане, иудеи, представители других традиционных для империи религий) массово обратились в коммунизм, даже не прочитав Маркса с Энгельсом, как до того не читали Евангелия.

Было подобное и в прошлом. Славные восточные патриархии, крупнейшие центры богословия, образования, церковного искусства – Александрия, Антиохия, Константинополь – сегодня стали крохотными островками среди исламского моря. Никто не гарантирует, что такая же участь не ждет Москву. Освящать повседневность, чувствовать свою причастность к высокому, выслушивать мудрые или хлесткие проповеди – все это совершенно не обязательно связывать со Христом.

Да все меньше связывают, на самом деле. Мозаики вождей в новодельном храме – лучшее тому подтверждение. Свято место пусто не бывает, но, если верить Библии, бывает иное: в нем водворяется «мерзость запустения». И мы это уже в двадцатом веке проходили.